Марина Дяченко - Ритуал

Внезапно валун, на который она смело встала ногой, качнулся и провалился вниз. Юта едва успела отскочить — но в этот момент камни пришли в движение.

Юта видела в детстве, как в болоте тонула корова. Десять человек бегали вокруг и суетились, пока один из них сам не угодил в трясину и сразу провалился по пояс. Пока вытягивали его, корова утонула, издав перед смертью длинный рев, от которого волосы шевелились на голове…

Камни, в которые угодила Юта, подобны были зыбучей трясине. Один уходил в землю — на его место выползал второй, мокрый, склизкий. Мелкие камни погружались почти мгновенно, крупные валуны — медленно, но неуклонно.

Она не знала, куда бежать. Все ее мысли, желания, возможности были сосредоточены на одном — перескочить на другой камень. Не поскользнуться. Не оступиться. Не угодить ногой в расщелину. Выскочить. Увернуться.

Но камни — камни играли с ней, как кошка с мышью. Неспешный ритм, которому подчинялись все эти тонущие и возникающие валуны, незаметно ускорялся.

Она путалась в мокрых полах балахона. Камни уходили в бездну, как заглатываемые сластеной леденцы, и выскакивали на поверхность, как поплавки удачливого рыболова. Куда не падал затравленный Ютин взгляд — везде ходором ходили серые спины валунов, вызывая в памяти толчею на рыночной площади.

Очередной раз извернувшись, она кинулась грудью на круглый камень размером с большого быка. Камень издевательски качнулся и медленно, по волоску, стал уходить в землю.

— Помогите! — закричала Юта.

У нее почти не было голоса. Суетились камни, оттесняя друг друга. Кругом стоял невыносимый скрежет — будто сама земля, мучимая горячкой, скрипела зубами.

— Помогите!

Большой камень ушел в землю до половины. Вокруг него, как пузырьки в кипящем котле, возникали и проваливались камушки помельче.

— Помогите… — сказала Юта шепотом. — Кто-нибудь…

Камень провалился на две трети. Она лихорадочно оглядывалась — перескочить куда-нибудь было совершенно немыслимо. Там и тут удовлетворенно чавкала трясина, глотая валуны и выплевывая их, как вишневые косточки.

— Ой, мама… — прошептала Юта. — Ой, Арман…

Мелкие камушки, стирая бока в порошек, наваливались на тонущий большой камень. Юта уходила в землю вместе с ним, а солнце поднималось, а небу было наплевать, а принцесса проваливалась, затягиваемая чем-то или кем-то, засасываемая в трясину, гибнущая так бездарно и так отвратительно…

— Помоги… — и не звука. Хрип. Снова: — Помоги… те…

Тень закрыла Юту от солнца, равнодушно взирающего на ее смерть. Рванул ветер, пахнущий резко и необычно. Захлопали широкие, загораживающие небо крылья. Мелкие камни навалились на Ютины ноги, но в ту же секунду огромные загнутые когти подхватили ее за плечи. Рывок… Юте показалось, что со ступней ее содрали кожу. Валун ухнул вниз, ушел в землю, но Юта, уносимая прочь, уже не могла этого видеть.

VII

Туда, где солнце, никто не летает при свете дня.

Крылья устали. Внизу ожидают

Меня.

В Ритуальной комнате он принял человеческий облик, и тащить принцессу Юту стало совсем тяжело.

Юта вырывалась. Она царапалась и кусалась, она изворачивалась и кричала срывающимся голосом:

— Ненавижу! Смрадный ящер! Мерзкое чудовище! Пусти меня, людоед!

А он тащил ее и волок, и перебрасывал через высокие пороги, и тянул по ступеням бесконечных лестниц, и не пытался понять — зачем. Куда, собственно, он ее ведет? И что теперь с ней делать?

Чтобы не задаваться этим вопросом, он тащил ее все быстрее и жестче. Она сопротивлялась все меньше — берегла силы.

Когда, в конце концов ввалившись в комнату с камином, он оторвал свои онемевшие пальцы от ее воротника, принцесса, встав на четвереньки, сразу же оказалась в самом дальнем углу. Прокричала оттуда, причем голос ее хрипом стал подобен голосу самого Армана:

— Ты, чудовище, кровожадный змей! Лучше умереть, чем принять помощь из твоих рук… Из твоих грязных когтей! Ты… — и не нашлась, какое бы еще оскорбление ввернуть.

Он ощутил смертельную усталость. Неведомо зачем сунул руку в глубокий карман, извлек оттуда обломок ржавой пряжки. Уронил на пол:

— Слышишь?

Принцесса примолкла, удивленная. Арман поднял стальной обломок и снова уронил. Железо тускло звякнуло о камень.

— Слышишь, принцесса Юта? Дзеннь… Мои слова для тебя значат столько же, сколько этот звук.

Юта молчала. Арман снова поднял железный обломок и вдруг изо всей силы швырнул им о пол. Тонко взвизгнув, кусочек металла брызнул в сторону и врезался в стену.

Арман не произнес ни слова. Юта съежилась. Некоторое время они просто смотрели друг на друга — Арман холодно, непроницаемо, Юта — смятенно.

— Я расскажу тебе сказку, — медленно предложил Арман. — Хочешь?

И, не дожидаясь принцессиного согласия, он взгромоздился прямо на стол. Зачем-то вытер ладони об одежду.

— Жила-была принцесса, — заговорил он тихо и глухо. — Давно уже, лет сто пятьдесят назад. Стройная, как тополек, и веселая, как жаворонок… Впрочем, память может меня подвести. Возможно, это была мрачная толстушка… Дело не в этом. Дело в том, что однажды утром… Или днем, неважно… ее похитил дракон.

Юта прерывисто вздохнула.

— Это был молодой дракон, — сквозь зубы продолжал Арман. — Можно сказать, юный. Как раз в тот день он достиг своего совершеннолетия. Ты слушаешь, Юта?

Принцесса сидела в своем углу, подтянув колени к подбородку — оцепеневшая, покрытая гусиной кожей.

— Он был один, — Арман медленно, как бы лениво, сполз со стола и принялся бесцельно кружить по комнате. — Он остался один в своем замке, но старшие, умирая, высказали веру в его будущую доблесть… И он, преисполненный доблести, умыкнул в соседнем государстве королевскую дочку, тоже юную…

Остановившись перед каминной решеткой, Арман зачем-то несколько раз ткнул в нее ногой. Камин безмолвствовал — черный, пустой, холодный.

— Она стояла близко, как ты, — Арман обернулся и направил Юте в лицо длинный обвиняющий палец. — Она была…

Подавшись вперед, Юта оказалась вдруг стоящей на коленях и умоляюще протягивающей руки:

— Не рассказывай… Не надо никаких ужасов, я тебя… Арман, пожалуйста… не рассказывай, я сойду с ума, пожалуйста…

Арман слушал ее бормотание, механически накручивая на палец вырванный волосок. Потом бездумно протянул руку и взял с каминной полки кочергу. Юта замолкла на полуслове.

— Дракон есть дракон, — сказал Арман занудным менторским тоном. — Принцесс надлежит кушать, жрать… Он поставил ее посреди ритуального стола, спиной к железной спице… У нее были голубые глаза и рыжеватые волосы. Одна бровь редкая, видно, выщипывала неумело… На подбородке — родинка, и еще одна на шее. Он…