Марина Дяченко - Ключ от Королевства

— Лена, добрый вечер… Как дела?

— Хорошо… ваше величество.

— Я хочу тебе сказать одну важную вещь. Потом могу забыть, а это слишком серьёзно. Я научу тебя, как вернуться в твой мир. В один шаг. Без моей помощи.

— Сейчас? — Я чуть посох не выронила.

— Нет, не сейчас. Когда Королевство осядет на месте, пустит корни и выстроит замок. Тогда. Если меня не будет рядом.

— Как это вас не будет рядом?

Он посмотрел мне в глаза:

— Если меня убьют, я хотел сказать. У нас впереди опасная дорога. Очень опасная.

Я смотрела на него, не находя слов. То, что он говорил, было невозможно. Как это — его убьют?!

— Итак. Ты мысленно рисуешь черту… посохом. Сосредотачиваешься на чём-то, ради чего тебе следует вернуться. Это может быть человек. Или абстрактное понятие, не важно. Уходить в свой мир легко, гораздо труднее пробираться в чужой… Вот. Делаешь шаг за черту — и ты дома. Сидишь себе на лавочке, падает снег.

— Ваше величество, — сказала я дрожащим голосом. — Вас не могут убить.

Он улыбнулся. Положил мне руку на плечо:

— Я ещё жив, как видишь, и умирать не собираюсь. Но если не предусмотрю такую возможность — буду дурак или преступник. Ты всё запомнила?

Я вернулась к месту своего ночлега — шатру-палатке на берегу ледяной речки — как пьяная, не видя, куда иду. Наступила в темноте Гарольду на ногу.

— Ты чего?!

— Извини.

— Ты чего? — спросил он уже другим тоном. Понял, что со мной неладно.

— Гарольд…

Я запнулась. Мне надо было с кем-то поговорить. Вот как просто на разведке или в боевом строю — только поглядывай по сторонам, только успевай сшибать чудовищ… И как тяжело, когда надо поговорить, а не знаешь, с чего начать.

— Гарольд… А ты своего отца помнишь?

Он не ожидал такого вопроса:

— Помню, конечно… А что?

— Он… погиб?

— Ну да, — к счастью, Гарольд говорил спокойно, — они, моряки, всегда прощаются навечно, когда уходят. Мне было десять лет.

— А от меня ушёл отец, — сказала я с обидой.

— Как ушёл?

— Очень просто. Собрал свои вещи и ушёл. Я была ещё маленькая. Но всё равно помню. Я думала, он хотя бы позвонит потом. Но он ни разу не позвонил! Даже не спросил, как там я! Лучше бы…

Я закрыла себе рот ладонью.

— Лучше бы он умер? — закончил за меня Гарольд.

— Так нельзя говорить.

— Я знаю, что нельзя… А зачем ты об этом начала?

Мы сидели рядышком на свёрнутом в рулон тюфяке. Засыпал лагерь. Тёмное небо мерцало, как лёгкая блестящая ткань, которую раздувает ветер. Шелестела ледяная река.

— Принц ненормальный, — сказала я грустно. — У него такой отец… А ему всё не нравится.

— Что не нравится?

Я спохватилась: не сболтнуть бы лишнего.

— Ну, всё ходит недовольный какой-то… Ещё принцессы эти… Гарольд, а я бы хотела, чтобы Оберон был моим отцом.

Я боялась, что Гарольд засмеётся. Или фыркнет. Или ещё как-нибудь меня оскорбит. Но он молчал, и я была ему благодарна.

На реке треснул лёд. Плюхнулась в воду грузная сосулька. И снова тишина, шелест воды. Запах тумана.

— Знаешь, — сказал Гарольд, — это моя вина, что мы вдвоём одного сосуна подбили. Он был твой. Просто они в последний момент поменялись местами.

— Да брось. Всё ведь хорошо кончилось.

— Хорошо… А могло не кончиться. У нас впереди ещё столько страшилищ… И самый первый раз я промахнулся.

— Ну, мы же друг друга страхуем!

— Ленка, — сказал Гарольд. — Ты настоящий друг.

И мы замолчали.

Глава 15

Передышка

За те несколько дней, которые прошли после сражения у чёрного леса, я заново осознала слова Оберона: в этих краях без мага никому не выжить.

От стражников, конечно, тоже был толк: они оказались годны не только для парадов. Их мечи и пики очень удачно сослужили службу, когда из неприметной пещеры (которую, впрочем, Оберон нам заранее указал) толпой полезли, давя друг друга и толкаясь, существа, похожие на огромные отрубленные пальцы с короткими ножками у основания. Я при виде такого зрелища на секунду потеряла самообладание, а начальник стражи — ничуть не бывало: он ломанулся в самую гущу крошить и рубить, и «пальцы» скоро убрались, оставляя на поле боя трупы товарищей и орошая камни тёмно-коричневой кровью.

Но что могли сделать стражники, когда из расщелины перед караваном вдруг выплыла гигантская одутловатая фигура, с виду похожая на ожившую смертельную болезнь?

Оберон опомнился первым: его посох выстрелил белой мерцающей сетью. Сеть окутала чудовище. Подоспел Ланс, посохом поймал свисающую нить, натянул; Гарольд поспешил на помощь старшим. Я подскакала к Лансу — тот перехватил мой посох, зацепил им край сетки, снова сунул мне в руки и ускакал. Я осталась удерживать тоненькую нитку, на конце которой ворочалось в коконе существо-опухоль, чудовище-нарыв; от него веяло жутью и тоской всех больниц и кладбищ на свете. Я тянула и думала: что будет, если нить порвётся?!

Мы с Лансом и Гарольдом с трёх сторон тянули сеть к земле. Оберон на Фиалке носился кругами, заключая чудовище в горящую белую спираль. Страшная тварь съёжилась, смялась, как кусок газеты, скрутилась в жгут — и пропала, только туман растаял на том месте да опали на землю обрывки сети.

И что могли бы тут поделать стражники?

Дни проходили за днями. Я устала и измоталась. Дневала и ночевала с посохом в руках, ежесекундно ждала нападения — с неба, со спины, из-под земли. Нервное напряжение давало себя знать: однажды я чуть не убила Гарольда, который внезапно вышел в сумерках из-за камня.

— Ты чего?!

— Ничего. — Я опустила посох. — Извини…

Казалось, конца-края не будет этим гадким чудесам и подлым опасностям, — когда однажды в полдень мы вышли на зелёную лужайку возле самого обыкновенного зелёного леса. Пели самые обыкновенные птицы, паслись белые козы, и самый обыкновенный мальчишка (ну, может, не совсем обыкновенный — у него были перепонки между пальцами) вытаращился на нас с изумлением и ужасом.

— Ну вот, — с облегчением сказал Гарольд.

В караване за нашими спинами заговорили громче, засмеялись, кто-то запел. Я подумала: может, это и есть та новая земля, которую искал Оберон? Может, тут и остановимся?

Этот мир обступали гребни зубчатых скал. Текла река, довольно широкая, спокойная, впадала в озеро. Стоял на холме посёлок; навстречу нам выступило местное начальство: седой старик, неловко поддерживающий собственную бороду, и толстая чернявая женщина в красивой шерстяной накидке.

— Мир вам, — сказал с поклоном Оберон. — Даст ли эта земля пристанище и отдых странствующему Королевству?