Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

– Мразь… Мерзавцы!.. Хуже даже чем Тьма, с которой сражаемся. Там все понятно. Но когда удар в спину!..

Он задохнулся, каменное лицо изломала гримаса. Мне почудилось, что трещины пойдут глубже, раздастся треск, посыплются гранитные осколки. Бернард злыми глазами смотрел прямо перед собой, вздрогнул, потер рукой в железной перчатке грудь.

Асмер сказал мне негромко:

– Это он о королевстве Морданте.

– А что это?

– Соседи. В прошлом были знатные рыцари. Хороший рыцарский род… Конечно, мы всегда соперничали, набирая силу. Мы начали одновременно строить замки, крепости, плечо к плечу дрались с нечистью. Ну, не мы сами, а наши прадеды-переселенцы. А потом, когда оттеснили нечисть, то, понятно… Понятно?

– Нет, – признался я.

– Начали соперничать друг с другом, – объяснил Асмер. – А как же иначе?.. Сперва в торговле, на турнирах, а потом и потихоньку баловались набегами… Но если мы все в рамках рыцарства, даже набеги, то они, надеясь с нами покончить, вступили в союз с Темными Силами!

Я ахнул.

– Да как они… могли?

– Человеческое тщеславие – страшная вещь. Но сейчас у нас мощи святого Тертуллиана, к тому же… не знаю, можно ли тебе это сообщать, но мы везем доспехи и оружие, скованные лучшими оружейниками империи!.. Мы разобьем Морданта, разрушим их замки и крепости, а на том месте заставим вспахать землю и засеять рожью!

Асмер задохнулся от ярости, как до этого Бернард. Похоже, везде соседа ненавидят больше, чем дальнего врага. Я слышал его шумное дыхание, потом Асмер сказал отрывисто:

– Что-то повозка отстает… Подожду.

Бернард кивнул. Дальше мы ехали некоторое время молча стремя в стремя. Дважды Бернард задирал голову, глаза обыскивали небо, но и тогда лицо оставалось злым и суровым, словно смотрел в наполненную гадами пропасть.

Я с сочувствием смотрел в немолодое лицо. Скала скалой, но все же прошлые схватки, битвы, сражения, просто тяжелые походы и ночевки у костра оставили свой след. Как на лице, так, возможно, и на сердце. И сердце – это инфаркты, ишемия, недостаточность, давление…

Тяжелые брови старого богатыря сомкнулись на переносице. Глаза потемнели, смотрят вперед невидяще. Возможно, вспомнил о погибших и тех, кому предстоит погибнуть.

Я сказал негромко:

– Но если жизнь там так ужасна… Бернард, ты, можно сказать, свой долг перед человечеством выполнил. На тебе шрамов больше, чем на молодом щеголе пуговиц.

Он взглянул исподлобья, с подозрением.

– О чем ты? Что за дурная привычка говорить издалека, как будто готовишь удар в спину!

– В моих краях, – сказал я торопливо, – есть обычай, что людей, которые очень много трудились или воевали… а потом уже постарели… но даже если еще в состоянии пахать или держать меч, их все равно отпускают на покой. Покой – это когда они в тепле и достатке, уже не подвергают себя лишениям. Они, понимаешь, уже заслужили отдых!

Послышался топот, на красном коне выметнулся из-за зеленого леса и пошел догонять нас такой же красный, как и конь, шар. Если бы не торчащие из-под шлема длинные красные волосы, не красная всклокоченная борода, я все равно узнал бы Рудольфа, только у него красный щит, красные штаны и даже сапоги красные.

Конь готов был мчаться дальше, но Рудольф остановился подле нас. Рот распахнулся, хотел что-то сказать или сострить, но увидел суровое лицо Бернарда, захлопнул рот с таким стуком, что конь прянул ушами.

Бернард качал головой.

– Что за подлые у вас края… То-то ты весь странный. Я не подлый наемник, Дик! А наемники, запомни, все подлые. Все. Не подлых не бывает. Я не наемник, который дерется за плату, чтобы потом на отдых… Нет ни покоя ни отдыха тем, кто защищает родину, добро, Имя Господа. Мы отдаем себя целиком, только так можно… и надо…

Рудольф зевнул, сказал с полнейшим равнодушием:

– Бернард, оставь. Он не понимает. Он думает, что жизнь там, в благополучии. А для мужчин это прозябание. Да и вообще для людей. Ну и что, если мало кто из нас доживет до седых волос вообще? И что никто еще не умер в постели от старости? Человек все равно умрет! Даже короли мрут как мухи. Так не лучше ли прожить красиво?

Я опустил глаза. Мое поколение, которое уже выбрало пепси, это «прожить красиво» понимает иначе.

– Там Ланзерот подстрелил оленя, – сообщил Рудольф. – Пока подъедет повозка, мы успеем освежевать!

Еще сутки пути, а вечером Ланзерот едва ли не впервые обратился ко мне, хотя голос звучал все так же холодно и недружелюбно:

– Все. Там за холмами последнее мирное село, куда все еще не дотянулись Черные Силы. Но даже здесь ты не будешь в безопасности. Бернард, везти дальше этого молодого простолюдина – гибель.

Бернард кивнул:

– Да, я ночью об этом уже думал. Оставим… Дик, ты слышал?

Я ответил мертвым голосом:

– Слышал.

Принцесса сказала ласково:

– Дик, я освобождаю тебя от присяги служить мне и повиноваться мне. Ты свободен.

Священник осенил меня крестным знамением. Глаза его так и впились в меня. Ожидал, наверное, что закричу страшным голосом, меня охватит пламя или превращусь в черта с рогами и длиннющим хвостом. Но хотя ничего не случилось, острое лицо осталось таким же злобным и подозрительным. Ты защитился какими-то заклятиями, говорил его взгляд, но сила Божья со мной, и я тебя, проклятое исчадье ада, все равно изыду и обращу в прах!

Солнце опускалось к горизонту, Ланзерот выехал вперед, высматривал место для ночлега. Я вертелся в седле, чувствуя странный зуд. Очень уж узнаваемые холмы и овраги тянутся справа и слева. Мучило странное ощущение, что уже все это видел. Сердце стучало все чаще. Бернард поглядывал с сочувствием, буркнул:

– Ты будешь жить долго и счастливо. А это… это все забудется.

Я ответил невпопад:

– Сэр Бернард, если найду по дороге меч, мне позволят его оставить себе?

Бернард сдвинул тяжелыми плечами.

– Нет, конечно… Все, что найдет простолюдин, принадлежит его владельцу.

Асмер быстро вставил тоном знатока:

– Или хозяину земли, где нашел!

Бернард кивнул, по крайней мере я так истолковал это едва заметное шевеление огромного котла на массивном теле.

– Да, или владельцу…

– Э-э-э! – раздалось сзади могучее. Рудольф ехал за нами следом, а еще дальше тащились волы с красной в лучах заката повозкой. Глаза Рудольфа были хитрые, он захохотал победно. – Законники!.. А у Дика случай-то особый!

Бернард бухнул, как ударил обухом в толстое дерево с огромным дуплом:

– Какой?

– Догадайтесь с трех раз.

Бернард задумался, Асмер же, более быстрый, вскричал обрадованно:

– Ну, еще бы! Как я сразу не подумал? Рудольф, ты не такой дубина, как выглядишь. Дик уже свободен от клятвы служить принцессе, но еще не принес клятвы другому господину! Так что все, что найдет на ничейной земле, в самом деле станет его собственным.