Лев Гроссман - Земля волшебника

ГЛАВА 11

Не верю я ни в какой конец света, — заявил Джош.

— Ну сколько можно повторять, — фыркнула Дженет.

— К порядку, — не в первый раз призвал Элиот.

Поппи молчала, задумчиво скривив рот. Происходило это в башне Белого Шпиля, где все короли и королевы собирались в пять часов ежедневно. В окне за Поппи, выходящем в данный момент на запад, дотлевал предусмотренный по расписанию закат.

— Не может все вот так взять и кончиться, — сказала она.

— И тем не менее, — отозвалась Дженет.

— Только я здесь освоилась, и сразу конец? Есть у нас какие-то доказательства, кроме слов Эмбера?

— Он наш бог, милая, — вставил Джош. — Должен как бы знать.

— Он тоже может ошибаться.

— Откуда ты знаешь?

— Иначе он не вел бы себя, как последний говнюк, — поддержала Дженет, склонная в любом споре соглашаться с обеими сторонами.

— Вот из-за подобной ереси миру и приходит конец, — сказал Джош. — Твой кощунственный земной юмор всех нас обрек на гибель.

— Поппи, между прочим, права, — заметил Элиот. — Когда мы впервые встретили Эмбера, Мартин Четуин держал его в подземелье как пленника.

— Можно не быть всемогущим, оставаясь при этом непогрешимым, — возразил Джош.

— Во всяком случае, он никогда не говорит нам всего, что знает. — Элиот поправил сбившуюся набок корону. — Или говорит, когда уже поздно метаться. То же самое, по всей видимости, он делает и теперь. Говорит, что, если все будет идти по-прежнему, мир погибнет. Это еще не значит, что Филлори невозможно спасти.

Он ждал ответных реплик, но их не последовало.

— Я подразумеваю, что мы, короли с королевами, можем спасти его.

— Ага, — съязвила Дженет. — Устроим шоу в старом амбаре.

— Я серьезно.

— Уж позволь приколоться над твоим серьезным подходом.

— Эмбер — бог одного только Филлори, его знания о более широкой вселенной не столь велики. Думаю, нам надо самим поразнюхать, посмотреть, не упустил ли он чего. Испытать границы своей королевской власти. Может, мы сумеем взглянуть на этот апокалипсис как-то по-новому, как-то отсрочить его.

За этим снова последовало молчание: все спрашивали себя, насколько осуществимо предложение Элиота.

— Ну а чего, — сказал затем Джош, — обидно же сдаваться без боя.

— Правильно! — кивнула острым подбородочком верная Поппи.

— И что? — осведомилась Дженет. — Снова будем искать приключений и посмотрим, что из этого выйдет?

— Именно, — подтвердил Элиот.

— Ладно, — сказала она, поразмыслив, — только на этот раз я тоже участвую. Управлять государством в одиночку полтора года то еще удовольствие. Когда отправляемся?

— Как можно скорее.

— А вдруг нам не удастся это предотвратить? — встревожилась Поппи.

— Отправимся по своим бывшим домам, — пожала плечами Дженет.

— На то у нас Нигделандия есть, — подхватил Джош.

— Слушайте сюда. — Элиот в роли верховного короля стремился быть похожим на Элронда, правителя Ривенделла, из «Властелина колец», и полагал, что некоторое сходство у них имеется. — За всех не решаю, — он посмотрел в глаза всем троим по очереди, — но если Эмбер прав и Филлори грозит гибель, я останусь с ним до конца. Здесь я стал собой, исполнил свое назначение. Без Филлори нет и меня, поэтому я уйду вместе с Филлори. Этот выбор я сделал давно, — добавил он, разглядывая свои королевские ногти. — Не жду, что вы его разделите, но хочу сказать сразу, что для меня обратного пути нет.

Напротив заката, над Краем Света, прорезался бледный рожок месяца — сегодня он что-то рано взошел. Элиот хорошо представлял себе этот самый Край Света, поскольку лично там побывал: бесконечная кирпичная стена, узкая полоска серого пляжа и единственная дверь на Ту Сторону Башня достаточно высока, чтобы создать иллюзию, будто все это и отсюда можно увидеть — в ясный день вроде этого.

Джош, склонив голову набок, посмотрел на Элиота одним глазом и произнес:

— Иди ты знаешь куда.

Элиот ответил на это своей кривой улыбочкой, и атмосфера разрядилась.

— Хреновая ситуация, да. Продержимся сколько сможем, потом свалим. Вернемся на Землю, напьемся как следует для разнообразия. Посмотрим, что Квентин поделывает.

— Сдохнуть и то легче, — сказала Дженет, насмешив всех, кроме Поппи, все еще раздумывающей о чем-то.

— Да, вот только… — Поппи, стараясь успокоиться, испустила дрожащий вздох. Джош взял ее за руку под столом.

— Что, милая?

— Если все это кончится, наш ребенок никогда не увидит Филлори! Это глупо, знаю, но я хочу родить его здесь. Хочу, чтобы он стал принцем или принцессой!

— Он и станет, — заверил Джош. — Мы будем королями в изгнании, это тоже считается.

— Нет. Не считается, — отрезала Дженет.

Путешествовать в конечном счете отправились только она и Элиот. Джош так и не научился ездить верхом — даже на говорящей лошади, которая могла им руководить — и не хотел оставлять беременную Поппи одну.

Итак, их осталось двое. По сравнению с выступлением на войну с лорианцами или даже выездом на охоту в старые времена все происходило намного скромнее и тише. Как только рассвело, они выехали через задние ворота на дорогу или, скорее, козью тропу, проложенную по утесам высоко над заливом. Без фанфар, конфетти и свиты.

— Куда едем? — спросила Дженет.

Элиот указал на север, просто чтобы показать, что он полон решимости.

Трава еще не просохла, розовое солнце озаряло залив Белый Шпиль. Элиот, впервые за долгое время, казался себе очень маленьким на фоне большого дикого Филлори. Этот их поход, возможно последний, имел огромную важность. Элиот сознавал, что в прежней жизни вел себя плохо: пил, делал гадости, и все его эмоции либо порождались какой-нибудь химией, либо приправлялись иронией. В Филлори он изменился, и возвращение к себе прежнему пугало его. Он, конечно, не собирался погибать вместе с Филлори, но если оно погибнет, маленькая, но самая главная часть верховного короля умрет вместе с его королевством.

По долгому лету он, правда, скучать не будет. В нем есть свое знойное величие, но сейчас Элиот очень хотел бы передохнуть от жары.

Горячий утренний ветер струился навстречу, шуршал пожелтевшими от засухи листьями. Деревья должны знать о том, что грядет — будь здесь Джулия, она бы их расспросила. Город Белый Шпиль (не путать с заливом и замком) был невелик, и путники вскоре добрались до его окраины. Городская стена, сооружение неравной высоты из кирпича, камня, дерева и просто земли, сносилась, перестраивалась и укреплялась по мере расширения города. За ней расстилались поля, где, в золотых колосьях по плечи, работали люди с корзинами за спиной, как на картине Брейгеля. При виде Элиота и Дженет они замолкали, склоняя головы и колена. Правители кивали в ответ; Элиот давно научился принимать поклонение как должное — скромность и самокритика королю не приличествуют.