Факультет Романтики. Ромфак (СИ) - Кира Тигрис
— О, светлые маги умеют общаться с высшими духами, владеют стихиями и заклинаниями! У них на службе находятся сильнейшие джинны и умнейшие тролли, — ответил зверек, поджав уши. — Маги знают этикет, владеют манерами, даже умеют танцевать и знают толк в моде…
Я закатила глаза.
— Ну уж ни за что! Идите вы со своими танцами и платьями знаете куда? — процедила я сквозь крепко стиснутые зубы. — Этот мир признает только власть и силу! Мне нужно оружие! Мощь! Я хочу изучать боевые искусства! Хочу, уметь постоять за себя! Хочу, чтобы меня уважали и боялись!
— О, если бы ты только знала! Лишь одна четверть погибает за уважение и отвагу! Остальные три четверти идут умирать за красоту! — Печально вздохнул зверек. — Ни маги, ни смертные не изобрели сильнее оружия! Красота гораздо опаснее, чем мечи и кулаки!
Но, как и раньше, я пропустила все его поучения мимо ушей.
— А там дальше-то что? Во-о-он там… в фонтане среди рогатых тварей… то есть троллей… вроде как есть еще место под пару статуй. — Махнула я рукой в середину композиции, куда, действительно, могли бы поместиться две человеческих скульптуры во весь рост. — Их что, сперли? Или на реставрации?
— Ась? Там… О, там особенное место… для Темного Принца и Светлой Принцессы. Их любовь должна была соединить наши миры…Темное и Светлое королевства магов. Между ними сейчас идет страшная война. Смертные знают ее, как вечные споры между Благим и Неблагим Дворами Фейри. Про это сложено множество легенд и сказок! Э, нет, бессмертные не убивают бессмертных, все гораздо хуже! Маги наших королевств накладывают друг на друга страшные проклятия! Как только в соседнем Королевстве при дворе появляется новорожденный, то родня награждает его всевозможными дарами, допустим, уметь исцелять, видеть будущее, управлять огнем и прочее. Однако, время от времени, во дворец удается просочиться и кому-то из темных колдунов, чтобы наложить на ребенка какое-нибудь проклятие. Допустим, один потеряет жизнь, если влюбится. Второй никогда не сможет любить и обречен на вечное одиночество, а кто-то своим поцелуем может обращать все в золото! Именно такие проклятия и превращают вечную жизнь в вечную пытку. Потому у нас и Факультет Магов называется Факультетом Проклятых… кха-кхе-кхе…, — зверек резко замер на месте, выпучив разноцветные глаза и высунув язык, и отчаянно заскребыштал лапками по своему зачарованному ошейнику из драконьей кожи, который стал быстро сужаться, словно наказывая зверька за болтливость, — но однажды дети правителей Благого и Неблагого Двора влюбились друг в друга, их свадьба могла бы положить конец вечной войне, но нет! Ночью эти двое Темный Принц и Светлая Принцесса пропали прямо из дворца… говорят их предали и даже хотели убить… кха-кха… то есть, они сбежали и скрылись где-то в мире смертных… Ах-р-р! Ща сдохну! Этот мир проклят! Кха-ха-а-а-х-х…
— Ты лучше заткнись! — посоветовала я, видя, как продолжает сжиматься его ошейник, словно живой, не давая зверьку разболтать чужие секреты. Еще бы, ведь этот ошейник принадлежал его хозяину-магу. — А то и реально сдохнешь тут…
— Т-с-ш-ш-ш! — зашипел на меня Дори, как сдувающийся мячик.
В этот момент с противоположной стороны фонтана послышались осторожные приглушенные шаги нескольких пар ног. Кажется, одновременно полдюжины светлых магов очень сильно захотели в туалет.
— Вспомнишь фуфло, вот и оно! Кхе-э-э! — проворчал под свой усатый черный нос Дори. Он проворно спрыгнул с бордюра фонтана и кинулся в гостеприимно распахнутые двери ближайшей просторной туалетной кабинки. До меня лишь донесся шорох от царапания его острыми коготками по мраморному полу. Далее судя по звуку, зверек плюхнулся прямо в открытый унитаз, и вслед за ним громко захлопнулась крышка.
В панике я нырнула в бассейн, под звук приближающихся шагов и легкий шорох мантий доплыла до его середины и полезла на постамент, чтобы попытаться спрятаться среди скульптур, например, в том месте, где отсутствовали Принц и Принцесса.
Еще немножко, еще чуть-чуть… Под журчащими струями фонтана, которые били мне прямо в лицо, я вылезла на огромный камень-платформу, однако, мигом поскользнулась на мокром мраморе и с брызгами бултыхнулась обратно в воду. Но что такое?
Я резко взмыла в воздух, словно меня за шкирку подняла огромная невидимая рука и подвесила над фонтаном, как мокрую тряпичную куклу на обозрение шести высоким стройным фигурам в белых плащах. Все их лица были спрятаны в тени глубоких капюшонов.
— Какая неожиданная встреча! — громко заговорила одна из фигур — пожалуй, самая высокая и стройная из всех. Однако, в приятном юношеском голосе чувствовалась весьма наигранная радость, скорее сильное удивление. — И что же ты делаешь в уборной светлых магов, Тамлин? Наконец-то признал во мне своего Мастера?
«Кто? Тамлин? Что он вообще сейчас сказал?» — думала я про себя, придерживая тяжелые от воды джинсы, которые я вовремя успела подхватить, чтобы не показать всему волшебному миру свой тощий зад. — «А, Тамлин! Кажется, именно так меня и зовут! Чудненько! Но… разве я с ним прежде встречалась? Возможно, этот парень действительно мой Мастер. Ведь он не может ошибаться, верно?»
Глава 8. Джинн по вызову
Шесть высоких статных силуэтов в белоснежных мантиях в пол были едва различимы между собой, словно шахматные фигуры. Невозможно было понять, кто же они — юноши или девушки. Чинно выхаживая среди туалетных кабинок, словно безмолвная похоронная процессия, они остановились полукругом перед главным круглым фонтаном со скульптурами. Погодите, на самом деле фигур было семь, просто одна из них уж очень отличалась от остальных, выделяясь и несмелой пошатывающейся походкой, и резкими не очень грациозными движениями, и одеянием, совершенно не подходящим под случай. Черные потрепанные джинсы, белые кроссы и помятая серая кофта-худи. Капюшон был надет — видимо местным магам нельзя было заходить в уборную с непокрытой головой, так что я не смог разглядеть ни лица, ни даже цвета волос. Постойте… хм, кажется, я уже где-то видел такое «модное» одеяние в мире смертных, и не один раз! А эта серая кофта так сейчас напоминала мою любимую, правда, оставленную с той стороны зеркала. Я закрыл глаза, представляя, как она сейчас греет ту девчонку, которую я не смог согреть… С минуту я улыбался, вспоминая и умиляясь ее сонной улыбке — ведь она такая ранимая, такая хрупкая, юная и беззащитная, когда спит.
Когда я снова открыл глаза и нехотя вернулся в реальность, многое поменялось. Во-первых, яркие факелы, что до этого момента отлично освещали уборную своим неестественно-синеватым пламенем, померкли. Все вокруг погрузилось в сумерки, проснулись и осмелели
