Всадник - Юрий Валерьевич Литвин
В чем смысл бытия? Раньше этот вопрос весьма беспокоил меня, как, впрочем, и всех нас в разное время, а потом как-то неожиданно перестал, ну не то чтобы совсем, где-то на уровне праздного любопытства эта проблема еще оставалась актуальной, но не более того. Почему так произошло я не знаю, возможно я понял одну вещь, что независимо от того найду ли я этот пресловутый смысл жизни, не найду ли, бытие мое мало изменится от понимания сего. Все эти бесконечные метания, поиск некой Великой Истины, не более чем дрожание листьев на ветру. Гордыня – врядли, слава – зачем она мне, любовь – ха-ха! Глупости это все, обыкновенные человеческие глупости, которым зачем-то придают некий тайный и высший смысл, который в этих вполне человеческих понятиях отсутствует напрочь. И вот где, наверное, разгадка! Надо быть просто немного НАД!.. В смысле над всем этим бредом, гордынями, деньгами, чувствами, желанием славы…Что там у нас еще? Как говориться, далее по списку…Что там еще осталось? Да ничего! То-то и оно, именно НАД, и именно так, медленно покачиваясь в такт движения лошади, головой вверх, по дороге через весь этот лес, вдыхая запахи осени, и этого вполне как по мне достаточно. А время? Что время, оно у каждого свое…
Ой! Моя сегодняшняя поездка, похоже, подошла к концу, оттого что чьи-то не очень вежливые руки стащили меня с коня. Видимо пришло время возвращаться к насущным делам на грешную, так сказать, землю. Черный колпак стащили, и яркий свет ударил в глаза. Я зажмурился, а когда открыл их, то суровая правда жизни взглянула на меня в лице разбойничьего предводителя. Он сделал своим красавцам какой-то неуловимый знак, и нас куда-то поволокли, уже пешком… Вуаля!
х х х
Где звучал веселый смех
На х… я видел всех!
А сейчас, чу! Я должен сделать одно признание. Грешен я Господи! Каюсь! Помимо того что вы уже в курсе моих жалких попыток стихосложения, сообщаю с прискорбием и о том, что изредка к тому же балуюсь и прозой…Увы, как говаривал неуловимый оберштурмбанфюрер… Да имеется и такой грешок на моем счету. Так вот к чему это я? Ага, вспомнил… Каждый бумагомаратель садясь за письменный стол или там на унитаз (кому как удобнее) решает задачу: « С чего начать?» И начинается. Ну всякие там жили-были, померли-воскресли мы опустим, надо же читателя заинтриговать, начнем сразу по-взрослому… Ортодоксальный некрофил-гетеросексуал… Или нет лучше трансвестит, такого героя в литературе я по-крайней мере не встречал…Заволновались? Чувствуете? То-то же. Хотя хочу разочаровать, продолжения не будет. Неинтересен он мне этот ортодокс гребаный, пусть про него кто-нибудь другой пишет, кому все эти проблемы ближе и роднее, как там… «Трансформатор не свистит, а майн лейбен трансвестит». Ох уж мне эти немцы и прицепились же сегодня, чур, меня, чур…
Напротив меня сидела парочка, ничем непримечательная. Полно таких парочек в автобусах. Мама и сынок лет шести, если не ошибаюсь. Но грамотный! Кошмар.
Мы как раз какой-то памятник проезжали, и ребенок этот, внимательно в окно глядящий, сделал вдруг такое заявление:
– Это,– говорит,– наш президент!
В салоне засмеялись, памятник явно не принадлежал президенту, им в последнее время памятники не ставят при жизни, по крайней мере…
Подумал потом малыш, подумал и снова:
– Наверное он умер. Этот президент…
Смех усилился, мамаша покраснела. Какой-то простоватого вида дядя поинтересовался:
– А как зовут нашего президента?
– Не знаю,– зевнул мальчик. А потом снова говорит, обращаясь уже конкретно к дяде.
– И у Пушкина памятник есть. Он тоже умер…
– Точно,– кивнул дядя и изумился, и весь автобус изумился: « Надо же такой малыш, а уже Пушкина знает!»
А тот между тем, не обращая никакого внимания на всеобщее удивление, объявляет для неграмотных:
– Его на дуэли застрелили, и он умер.
– Какой ужас!– изумилась какая-то бабка с мешком.
– Да,– серьезно кивнул мальчик,– у него еще няня была Арина Родионовна,– он смешно проглатывал букву «Р».
В салоне воцарилась тишина, все млели, и тут прозвучало:
– Ее тоже застрелили…
Автобус грохнул хохотом…
Когда мамаша с эрудированным малышом выходили, им устроили овацию.
А потом я задремал, и мне снова привиделся Маргадон…
Странно, но после тридцати течение лет меняется, день становится похожим на день, год на год и все происходящее с нами воспринимается как-то иначе. Я и раньше неоднократно ловил себя на мысли, что сны под час настолько переплетаются с реальностью, что по прошествии времени уже не отдаешь себе отчета, что из событий твоей жизни было сном, а что происходило на самом деле. Я до сих пор не знаю, когда я больше жив, во сне или во время бодрствования. И то и другое мнение имеет право на существование. Но это ладно, отступление, а сейчас мне снился Маргадон, город под ласковым солнцем, город у моря, через которое не переплыть…
Когда я был там? Сто лет назад? Двести? Не знаю. И как долго был там? День? Два? Год? Я понимаю и отдаю себе отчет, что с психикой у меня всегда был непорядок, но кто сейчас нормален? Да и что это – быть нормальным? Каковы стандарты у этого понятия? Кто их устанавливает? Вы знаете? Я нет.
Но Маргадон все-таки был, и более того я был в нем, это я знаю точно.
О пребывании в этом городе я помню мало, остались лишь теплые воспоминания одного теплого дивного дня, и что более всего ценно, то это не только пальмы и бронзово-загорелые девушки и вечно скалящиеся неунывающие парни Маргадона. И даже не пляжи и легкое вино, не фрукты и не запах имбиря и свежего хлеба. Нет, нет и еще раз нет… Музыка моря и гитарных струн? Может быть, но все же… Тут скорее всего непередаваемое Ощущение беззаботности. Именно так! Да… Может быть, знаете, как это, когда есть чем заняться, но это легко, это не давит грузом на душу, в этом приятно участвовать, и нет никаких сроков…
А Маргадон… Это не было деловой поездкой, это было внезапно и однозначно не вписывалось в рутину жизни.
