Второй (СИ) - Соль Вероника

Четверг был днём водной тренировки, но Сорхе с Томаром проводили её на берегу, так что на угол во внутреннем дворике никто не претендовал.

— Ну, давай посмотрим, что ты умеешь, — сказал Крес, когда они подошли к деревянному Рикардо.

У Альберта тут же смешались все мысли. «Если он чего-то стоит…» Ему показалось, или в голосе стихийного наставника прозвучало такое же презрительное сомнение? Он отогнал воспоминания. Он умеет достаточно, чтобы было что показать.

Беспроигрышный для Альберта вариант — продемонстрировать силу удара. Он помедлил несколько секунд, собирая как можно больше энергии в ладонях, — и всю её без остатка пульнул в Рикардо. Тот взлетел в воздух, кувыркнулся, грохнулся о стену и упал в наметённый под ней сугроб.

Крес, наблюдавший, скрестив на груди руки, прищурил глаза от подброшенных ветром снежинок, чуть заметно кивнул. Очевидно, он ждал чего-то ещё.

— С контролем у меня похуже, — сразу выложил Альберт.

Следующие четверть часа он поднимал Рикардо в воздух, заставлял его шевелить конечностями и бил в них поочерёдно прицельными ударами. Под конец он всё-таки решился использовать недавно опробованное воздушное лезвие, хоть и знал, что хвастать тут нечем.

Крес смотрел, не меняя ни выражения лица, ни позы, только голову наклонял то на один бок, то на другой и иногда требовал что-нибудь повторить или сделать иначе.

— Неплохо, — прокомментировал он, когда Рикардо валялся бесформенной грудой у стены, а Альберт разминал сведённые от напряжения пальцы. — Покажи ещё раз, как ты делаешь бросок?

Он показал, хотя руки начинали подрагивать.

— Не пойму, как ты так выкручиваешь кисть, — вдруг развеселился наставник, пытаясь повторить жест ученика.

Хмурясь, Альберт ещё раз занёс руку, как для замаха, — ничего он не выкручивает, всегда так делал.

Наставник посерьёзнел.

— Вообще-то, так можно угробить сустав. Могу только порадоваться, что этого до сих пор не произошло.

— У меня иногда болит запястье, — посетовал Альберт, — во время некоторых упражнений на кроссе, особенно в холодную погоду…

— Ууу, ну всё, друг, это старость! — рассмеялся Крес.

А потом битый час учил Альберта держать руку правильно. Повторить нужный жест было нетрудно, но изменить давнюю привычку казалось совершенно невозможным, и эта тренировка стала самой выматывающей в его жизни.

Про каждую следующую воздушную тренировку он думал то же самое. На первое время они оставили манекен в покое и посвящали занятия отработке правильных движений. Оказалось, Альберт слишком напрягал руки, а ещё зачем-то плечи и шею, и Дерек методично и непреклонно заставлял его долбить стену простейшими заклинаниями до тех пор, пока всё не получится без ошибок. Затем они пробовали чуть более сложное преобразование, например стрелу вместо снежка, Альберт снова забывал расслабиться, и отработка повторялась. Он и не думал жаловаться, как-то сразу поверив, что это действительно нужно. Да даже если бы не поверил, он бы точно так же выкладывался на каждой тренировке, только чтобы двигать руками настолько же красиво, как его новый учитель! Хотя, конечно же, больше всего он мечтал стать сильнее. И сейчас чуть ли не впервые по-настоящему чувствовал, что становится.

В остальные дни учёба шла в привычном ритме, позволяя насладиться тем относительным затишьем, которое уже скоро сменится на предсессионный мандраж.

— Огонь второго уровня.

— Вода третьего!

— Козлина, что ж ты делаешь!

Шипение среагировавших фишек — маленьких артефактов, заряженных стихийной энергией, которой хватало как раз на то, чтобы бьющие друг друга фишки эффектно шипели или трещали, оживляя игру. Надо сказать, башня, хранившаяся в студенческой комнате Шаннтога, была сделана на совесть, как будто по заветам господина Гайра. И стихийная магия в ней была настоящая, и отработанные фишки, как только что потушенный Томаром огонь второго уровня, восстанавливались за пару дней, так что этот набор прошёл уже через многие поколения студентов. Сегодня в неё играли Томар и Ве за нападающих и Ян с Бренги — за защитников башни.

Леоф, как ни странно, пропадал на каком-то дополнительном занятии, а Альберт слишком хотел спать, чтобы участвовать. Он даже ушёл бы к себе, но ему было неловко оставлять товарищей наедине со сквозняком. В такую погоду, когда за окнами выла метель и все собирались в общей комнате, где огонь угрожающе гудел в камине, попирая нормы пожарной безопасности, негласной обязанностью Альберта стало беречь комнату от сквозняков. Не то чтобы без него совсем уж не справились бы, но кто тут, всё-таки, маг воздуха. Поэтому он утопал в продавленном диване, вытянув длинные ноги, краем сознания следил за окнами и дверью, смотрел на огонь в камине, но не мог сфокусировать взгляд и иногда сдавался и закрывал глаза. Время от времени в комнату подтягивался кто-нибудь из второкурсников, у которых только что закончился последний урок, и тогда Альберт выныривал из дрёмы, чтобы усилить воздушный блок и задержать вихрь колючих снежинок, которые беспрепятственно наметало в коридор через узкие внешние окна. Эти прорези в стенах, похожие на бойницы древнего замка, специально не застекляли и не блокировали магически: летом они впускали в коридоры прохладу, а в холодное время года милостиво позволяли показать на них свои стихийные способности тому, кто больше всех замёрз. На двух нижних этажах первым замёрзшим обычно оказывался кто-нибудь из учителей, поэтому там почти всегда была пригодная для жизни температура и влажность. А вот обитателям третьего, студенческого, этажа никто не помогал: подразумевалось, что если ты даже от плохой погоды защититься не можешь, то и нечего тебе в этой школе делать. Подобную же мысль несли таблички на дверях кабинетов, написанные тайным алфавитом высших магов, который первокурсники изучали в свой первый месяц в школе. Не запомнишь — не найдёшь нужный кабинет. Но если алфавит постигался усердным зазубриванием, то с дождём и морозом в коридоре было сложнее. Из нынешних четверокурсников не все могли решить проблему окон полностью и надолго. Альберт, лучший по воздуху, конечно, мог — если бы не так сильно устал сегодня, да и всё равно, раз все в комнате, главное, чтобы тепло было здесь, а не в коридоре. Но вдруг однажды настанет день, когда эти педагогические приёмы окажутся бессильны, потому что у учеников просто не будет достаточно способностей? Что тогда будет со школой?

Снова открылась дверь, снова Альберт остановил рвущийся в комнату ветер и собирался вернуться в полусон, но вошедший немедленно разогнал царившую в комнате ленивую атмосферу. Альберт открыл глаза. Это был Скат, невысокий крепкий второкурсник, Альберт запомнил его по воздушным тренировкам, где он донимал наставника вопросами. Стремительным шагом подойдя к компании своих товарищей, он с оглушительным хлопком швырнул на стол учебник.

— Видали?!

Все уставились на книгу, четверокурсники прервали игру.

— Это когда он в тебя мелом кинул? — спросила губастая шатенка с толстой косой.

Ян без разрешения протянул руку, и учебник плавно перелетел на стол четверокурсников. Надпись на обложке гласила: «Всемирная история 3–5 вв.», и прямо между цифрами зияла дыра.

— Да! За то, что я повернулся к Киру спросить про выходные, — парня распирало от негодования. — Это вообще нормально? Какое-то чудо, что я прикрылся учебником! А если бы нет? Если бы он мне в глаз попал?!

Ян раскрыл и пролистал пострадавший учебник: дыра превращалась в маленькое тёмное пятнышко на триста шестьдесят восьмой странице.

— Справедливости ради, — заметил ещё один второкурсник, — ты весь урок трепался с Киром, и Дженкинс дважды сказал тебе заткнуться.

— Справедливости ради? — взвился Скат. — То есть, после двух предупреждений справедливо прошить мне башку насквозь?! Грёбаный псих, пусть Макдуф что-нибудь с этим сделает!

Альберт считал, что если бы учитель боевой магии свихнулся настолько, чтобы убивать ученика мелом, то учебник бы его не остановил. Но ничего не сказал.