Пара для дракона, или Просто добавь воды
*** Фиа-Та спала, и ей снова грезился её дракон, прекрасный и величественный. Они летели вместе в сторону разгорающегося заката, и она задыхалась от счастья - он был рядом, укрывал её своими крыльями, не отпуская. - Я отправляюсь к тебе, о прекрасный, - прошептала Фиа-Та, - Мы скоро встретимся, господин моего сердца. - Где ты? Кто ты? - крикнул он отчаянно, - Я не слышу тебя! Фиа-Та печально улыбнулась: как ни старалась, она, слабосильная, не могла докричаться до него, не могла говорить так, чтобы он услышал её голос сквозь рёв ветра. Но она все равно с упорством, достойным иного применения, рассказывала ему обо всех горестях и радостях, что были в её жизни. - Может, лучше, что ты не слышишь меня, - шепнула она, - Ты так велик, что мои терзания показались бы тебе мелочной ерундой. Что я смогу предложить тебе, когда увижу? Пожелаешь ли ты взять меня хоть кем-то в свой дом? Я ведь чужая наложница, и, хотя я не нравлюсь господину и он пока не берёт меня в свою постель, мне никогда не быть чистой для тебя. Но никакого другого способа добраться до тебя нет, господин моего сердца. Прости меня...
- Вставай! Да поднимайся же, ленивая девка! Пощечина обожгла щёку. Девочка подскочила и увидела нависшего над ней отца. - Бегом за мной! Спросонья она не понимала, что происходит, день вокруг или ночь, почему наложники в спешке разбирают лагерь. Оглянувшись на спящих на песке господ, Фиа-Та поняла, что те не просыпаются, не замечая, как слуги отца выкапывают улиток. - Что происходит? - прошептала она, - Отец? - На наших охранников прогневалась сама Безымянная, им не жить, - проговорил Халли-Ка, волоча Фиа-Ту за собой, - Но я подношу великому Раху щедрые кровавые дары, и Она позволяет нам уйти - при условии, что на выходе из пустыни я принесу в жертву всех наложников. Поторопись же! - Но... - Что - но? Этот Ос уже не жилец, значит, и заплатить обещанного не сможет, а у тебя ещё есть будущее и жених. Шевели ногами! Фиа-Та оглянулась на спящих охранников, почти скрытых песком, вспомнила своего жениха - богатый человек из старшей касты, все сестры завидовали ей - а потом в памяти расцвел закат, к которому её несли чёрные крылья. - Я останусь, отец. Наша с господином Осом связь... подтверждена. Господин взял меня, я теперь его. - Что же, - купец отпустил её руку, - Тогда тебе, наверное, и впрямь стоит остаться! Твой жених откажется от тебя, если узнает. - Да, отец, - сказала девочка, - Я тоже так подумала.
Фиа-Та отошла в сторону, наблюдая, как тают в песочныых вихрах улитки - она решила дать отцу время уехать, а потом уже попытаться разбудить господ. Ветер крепчал, и солнца было уже почти не видать. Она знала, что это значит, но отчего-то совсем не сожалела о содеянном: после того сна пришло понимание, что она либо найдёт своего дракона, либо умрёт. Становиться женой достойного человека и предавать его, каждую ночь мечтая о чужих объятьях - воистину жалкая участь. - Ну и зачем ты соврала? Надеешься на мою милость? - этот голос - как шелест зыбучих песков, шипение сотни змей и вой вековых ветров. Фиа-Та знала, кого увидит, ещё до того, как обернулась - Безымянная, наложница великого Раха, та, что первой надела их церемонные одежды, та, чьего лица не видел никто из живых. Именно ей молились женщины Ирребы в трудные минуты, и вот она стояла на бархане совсем неподалёку, как ответ на все молитвы, сотканный из тысяч и тысяч стальных песчинок. - Нет, Безымянная, - склонила Фиа-Та голову, - Я лишь выбираю свою судьбу. - Вот как, - усмехнулась собеседница, - И что же, просто растратишь мой дар, умерев здесь? - Это Вы одарили меня? - Да, - хмыкнула боигня, - Твоя мать была так трогательно преданна мне, что я поцеловала твои глаза, подарив тебе ясный взор. И что делаешь ты? Ведёшь себя, как заправский слепец. Люди... Вот что ты собираешься делать теперь? - Я пойду будить госпожу и господина, - признала Фиа-та тихо. Безымянная рассмеялась: - Не получится, нет-нет! Моя младшая дочь спела им свою песнь, они не проснутся, пока не станет слишком поздно для большинства из них. Ты же видишь ясно... - Но почему? - вскричала девочка. - Ослабить дракона - такова просьба моего любимого сына. Неужто сама ты отказала бы своему ребёнку? Фиа-Та заломила руки: - Есть ли у меня шанс убедить Вас хотя бы разбудить их? - Твоя мать - моя любимица, но не в моих правилах даровать дважды. Отдам одно - заберу другое, всему есть цена. Твои глаза в обмен на мою услугу. Принимаешь? И все в душе девочки летит в бездну, потому что это - приговор, потому что дракона ей больше не видать, и вообще никого, но поздно отступать, сворачивать с выбранного пути, отказываться от вызова. Сама Безымянная даровала шанс... - Да, - сказала Фиа-Та просто.
***
- Я сожалею, господин Казначей, но именем Совета Старейшин я вынужден арестовать вашу пару. - Что? - тихий, шипящий голос Ара ветром прошёлся по комнатам людской половины их пещеры, - Вы отдаете себе отчет в том, что делаете? Исполнитель Воли, серьёзный оранжевый дракон, совершенно очевидно чувствовал себя не в то время и не в том месте: мало кому понравится оказаться между молотом и наковальней, а арестовать по воле Старейшин пару лучшего друга правителя - такой пердимонокль иначе, как лютым ужасом, не назовешь. Выбора, однако, у него особого не было. Понимая, на что способен воздушный дракон в ярости, он, тем не менее, проговорил ровно: - Я сожалею, но она обвиняется в похищении несовершеннолетних драконят. - Что?! - Шу, до того ошеломлённо молчавшая, обрела дар речи, - Просветите хоть, кого я похитила и зачем? - Речь идёт о Мии и Маке Алых, небезызвестных вам близнецах. Совет понимает щекотливость ситуации, потому даст вам возможность просто выдать их... - Погодите! Я не похищала их! Они пропали? С чего вы вообще взяли, что это я? - Сожалею, госпожа. Тому есть самые надёжные свидетели. - Довольно, - за окнами взвыл разбуженным псом ветер, - Моя пара не уйдёт отсюда. Оранжевый вздохнул. В целом, вполне предсказуемо, но он обязан был попытаться! Потому негромко сказал: - Господин Казначей, не ухудшайте ситуацию больше, чем нужно. При Вашей должности... Глаза Ара расплавились ртутью, воздух вокруг него сгустился. "Все", - понял Исполнитель Воли с некоторой печалью. Расклад был классический, политический: Ара Серого, разумеется, за их убийство изгонят и лишат должности, но ему и его ребятам от этого ни разу не легче. - Ну-ка стоп! - рявкнула Шу вдруг, - Почтенный, простите, за всеми этими удивительными новостями не запомнила вашего имени... Не дадите нам пару минут переговорить? Можно не наедине, просто отойдите во-он в тот конец зала. Пожалуйста! В глазах оранжевого дракона полыхнула благодарность, и он действительно отступил в сторону. Вслух говорить лиса не стала. Повернувшись, она прижалась к напряженному, как струна, дракону. - Ар, - зазвучал в его голове её мысленный голос, - Не делай глупостей, любимый. Просто позволь им арестовать меня! Подумай сам: если ты сейчас им откажешь, они придут снова, с куда более весомой поддержкой. Можно ли этого допускать? Тем более что, я не виновна, ты и сам это понимаешь. Это недоразумение, которое рано или поздно разрешится! Казначей едва слышно вздохнул: - Ты не понимаешь. Это не недоразумение, это политика, милая. Если сейчас я поступлю разумно, нет ни единой гарантии, что они не пойдут дальше и не казнят тебя за... по какому-то надуманному обвинению. - Но, если ты сейчас им воспротивишься, ты подставишь этим князя. Он много раз во всеуслышанье говорил, что твоя воля - его воля. Что останется ему, если ты сейчас сделаешь ошибку? - Я не должен позволять этой грязи тебя касаться... Шу затопило волной его ярости, сомнений и отчаянья. Она тихо усмехнулась. - Знаешь, это мило - то, какой наивной ты меня считаешь. Я знала, кто ты, когда принимала тебя, как свою пару. И поверь, я не юная романтичная особа, полагающая, что можно быть с высокопоставленным мужчиной и не платить за это цены. Я приняла это, так прими ситуацию и ты. Оставшись при должности, ты куда быстрее докажешь, что я невиновна! Ар прикрыл глаза, а после коснулся пальцем одного из перстней и скороворкой прошептал: - Бегом к Ису. Расскажи и покажи все. После он небрежно взял Шу под руку и направился к ожидающим их драконам. - Вы правы, - перед драконами вновь предстал идеально спокойный Господин Казначей, - Я погорячился, и прошу простить. А сейчас я прошу воспользоваться поправкой семнадцать, позволяющей разделить со своей парой заключение. Изволите нас проводить?
