Маленький маг (СИ) - Агишев Руслан

С Марой же ему даже притворяться не пришлось. Бедная женщина, у которой умирал ребенок, и так уже была не в себе. От бросаемых на нее подозрительных и обвиняющих взглядов Мааре становилось еще хуже. Она как-то жалобно, просительно заглядывала в лицо меняле, словно прося его дать ей хоть медяшку за этот увесистый кусочек серебра.

— Ворованное, поди, — наконец, разродился Перте небрежной фразой. — Сперла у кого-то, а теперь продать хочешь… Может мне стражу позвать? — глаза у него угрожающе сузились, превращаясь в две щелки. — Вдруг у какого-то благородного господина гулящая женщина что-то украла, — он похотливо пробежался глазами по фигуре Мары, заставляя ее покраснеть. — Господа ведь очень не любят воровок. Говорят, плетьми их секут до изнеможения, а потом на улицу в одном исподнем выкидывают… Что замолкла-то? И личико то бледнеет, то краснеет. Сперла, значит…

Положив медальон на прилавок, он тут же с силой по нему хлопнул своей лапищей. От громкого хлопка Мара испуганно присела.

— Не-ет, почтеннейший Перте. Я не воровка. Я честная женщина. Хозяек обстирываю по улице, — дрожащим голосом залепетала она, едва не плача. — Все на улице знают, что Мара ничего чужого не возьмет. Что же вы такое говорите? Я не воровка… Это муж принес с войны…

Но разве эти оправдания уже кому-то были нужны?! Ее уже назначили виновной. Меняла прекрасно видел, что дело с этим медальоном совсем не чисто. Слишком уж он богато и старинно выглядел. Вряд ли такое сокровище могло оказаться в руках обычного рядового солдата. Вот если бы этот медальон принес дворянин, то меняла бы без всяких вопросов расплатился с ним. С этой же прачкой можно было и не церемониться. Бросить ей пару медяков и хватит с нее.

— Замолчи! — вдруг едва не зарычал он, со злобой зыркнув на нее глазами. — Этот медальон ты украла у какого-то благородного господина. Может муж твой украл… Теперь он у меня побудет. На вот тебе! — он бросил ей четыре медяка.

С расширившимися от отчаяния глазами бедная женщина следила, как тяжелые тусклые монетки медленно катились в ее сторону. Четыре жалких медных монетки, в которых была сосредоточена жизнь ее маленькой дочурки!

— Что уставилась?! Мало что ли? Вот еще монетка! — к Маре покатилась еще монетка. — Убирайся отсюда, воровка! Убирайся!

Женщина беззвучно зарыдала. Сгорбившись, словно от невыносимой тяжести, Мара медленно сгребла лежавшей перед ней монетки и, развернувшись, пошла прочь.

К ней тут же подбежал кипевший от возмущения Ири. Стоявший в нескольких шагах от менялы, он видел все это издевательство. Злость от увиденного с такой силой душила его, что мальчик с трудом мог говорить.

— Тетушка… как же так? За серебро… только одни медяки дал, — Ири просто глазам своим поверить не мог. — Это же мой медальон. Мне его мама дала. Он не ворованный, он мой…

Дергал он Мару за рукав платья и жалобно приговаривал:

— Почему же так? Нам же на лекаря для малютки Капы не хватит. Как же так? Зачем он так сделал? Тетушка?! Мы же ничего не крали…

Ири то и дело оборачивался назад и метал ненавидящие взгляды на прилавок менялы… Бедняга Перти в эти мгновения даже не догадывался, каким он оказался счастливцем. Ведь он только что нанес страшную обиду магу, у которого почти не было энергии и он не мог достойно ответить. Только опустошенный магический источник не дал Ири уничтожить и самого менялу с его прилавком, и весь этот рынок. Сила кипевшей в нем ненависти была в этот момент такова, что в руины, пожалуй, превратился бы и весь квартал. К сожалению, для Перти этой силы более чем хватило для магического проклятья…

Тех медяков, что жадный до денег меняла им бросил, оказалось ровно столько, сколько нужно было для оплаты услуг лекаря. Правда, холеный толстячок в высоком лекарском колпаке при виде бедно одетой Мары и чумазого Ири презрительно выпятил губу. Чуть они промедли, и он бы спустил на них собак. Однако, едва в ладони женщины зазвенели монеты, лекарь тут же сменил гнев на милость.

— Лихоманка это. Ваше счастье, что без промедления ко мне обратились. Сейчас средство верное от лихоманки оставлю. Смотри, женщина, внимательно, — после осмотра девочки, лекарь вытащил из своей котомки небольшой бумажный сверток с желтоватым порошком. — Здесь три унции порошка. Давать своему дитя будешь по щепотке с теплым питьем… Это очень редкое зелье. Если, что не так сделаешь, то на себя пеняй.

Бедная Мара, бледная как смерть, с отчаянной надеждой уставилась на сверток с порошком.

— Господин, все сделаю, как скажете, — она решительно закивала головой, вцепившись в стол, словно в спасательный круг. — Капочка, ведь у нас, как звездочка… Я, как посмотрю на нее, так и усталость сразу пропадает. Все сделаю, господин. Я грамоте не разумею, но все запомню.

Лекарь внушительно поднял указательный палец вверх, показывая какое он важное и ответственное дело делает.

— Вот-вот… Надо это понимать, — самодовольно прошамкал он. — Щепотку кинешь в глечик с водой, которой и станешь поить свое дитя. Если будет выплевывать, все равно пои. Средство дюже горькое, но особой целительной силой обладает. Выполнишь, как говорю, завтра дочке полегчает…

К утру Капе, и правда, стало лучше. Промучившись всю ночь, девочка с первыми лучами солнца задышала спокойно, без хрипов и стонов.

— Тетушка, Капа, кажется, просыпается, — Ири, сидевший у закутанной во все тряпки девочки, первым заметил, как она зашевелилась.

Из кучи тряпок осторожно вылезла светлая головка с чумазым лицом, на котором тут же появилась сияющая улыбка.

— Мама, — она посмотрела сначала на Мару, потом на брата и Ири.

Вдруг ее взгляд затуманился. Казалось, из ее набухших глазок вот — вот пойдут слезы. Капа беспокойно зашарила руками по своей постели.

— А де мой клылан? — требовательно спросила девочка. — Де? А? Хочу клылан!

Растерявшаяся Мара не знала, что сказать. О каком еще клылане спрашивала ее дочка? Может он ей приснился?

Ири же все прекрасно понял. Девочка искала подаренную им игрушку, которую он во время болезни спрятал у себя за пазухой.

— Вот, Капа. Не плачь, — он протянул ей крылатого льва. — Я его сохранил, пока ты болела. Гляди, вот он! Крылан очень скучал по тебе.

Сколько же стало радости в глазах ребенка в этот момент… Крылан тут же был сцапан, зацелован и показан матери во всех подробностях. Капа, смешно шепелявя и не выговаривая некоторые буквы, рассказывала о легендарном звере.

— … Или сказал, сто клылан осень и осень сильный! Смотли, какие у него лапы. Видис?! А когти? Мама, видишь? — Капа крутила глиняную фигурку из стороны в сторону, показывая матери то добродушную морду зверя с огромными глазами, то его роскошную гриву, то распростертые крылья. — Он летает. Клылья у него есть. Видишь, какие у него больсие клылья?

Женщина, едва только рассмотрела фигурку в руках ребенка, тихо ахнула. Слишком уж та необычно, и главное, дорого выглядела. Откуда фигурка невиданного зверя, сделанного с таким искусством, могла оказаться у ее дочки? Нашла? Утащила у кого-нибудь? Не дай Благие Боги стащила где — нибудь…

— Солнышко, откуда это? Отвечай! — испугалась Мара. — Где взяла?

— Не ругайте ее, тетушка, — Ири уже был рядом. — Это мое. Я же гончарному ремеслу обучался. Мало-мало научился. Глины за городом набрал… Хорошо, ведь получилось? Видите, как Капе нравится, — он кивнул на улыбающуюся девочку. — Я еще могу сделать самых разных зверушек. Краски бы мне еще раздобыть где-нибудь, тогда бы точно игрушки были самый красивые… Тетушка, а может я сделаю немного, а вы их на рынке попробуйте продать? Неужто никто не купит? Игрушки же очень красивые!

Она оторопела и не сразу смогла ответить на его предложение. А может послушать его? Попробовать на рынке постоять? Золотых гор, конечно, не заработают, но несколько монеток могут. Для них сейчас каждый медяк большим подспорьем станет. Мара еще раз бросила взгляд на красочного льва с распростертыми крыльями и кивнула.

На следующий день по утру все они, взяв с собой тележку, отправились за глиной для игрушек. Привезено было столько, что хватило на шесть или семь десятков фигурок самого разного вида. Здесь были и обычные зверушки — барашки с закрученными в спираль рогами, грациозные олени с крошечными хвостиками, пузатенькие зайчишки с длинными ушками, петушки с яркими хвостами и высокими гребешками. В очаге остывали и такие звери, которых никто и никогда не видел. Мара, отодвинув горшочек с картошкой, с интересом рассматривала необычные фигурки крылатых дракончиков, улыбающихся единорогов, грозных троллей.