Зло наступает (СИ) - Тьелэсс Олла

— Как вы смеете так невежливо относиться к представителю Храма? — вскричал мужик и угрожающе двинулся к все еще действующему кругу. — Вы, богомерзкие ведьмы! — его палец обличающе ткнулся в Марью. Та злобно щелкнула зубами.

— Это какому богу мы мерзкие? Ты вообще кто такой, лысый? — вызверилась она, готовая придушить так некстати явившегося борца за свет.

— Богу единому и неделимому! — наставительно заголосил мужик. — Ибо нет другого бога, кроме Единого Всевышнего…

— Ну мать твою… — взвыла ведьма, а потом рывком поднялась, схватила свой мешок, кинжал и вызверилась на храмовника. — Еще одно слово — и убью прямо тут! Где ты был, собака плешивая, когда мы некроманта били?! Святоша хренов!

При одном только звуке знакомых проповедей Велена, как была с изуродованной, сочащейся гноем спиной и голой грудью, поднялась на ноги.

Храмовник. Стандартный помешанный образец. Одна штука.

— Ах вы ж ведьмы, думаете пресветлый рыцарь на такое поведется?! — выкрикнул он, когда воительница, покачиваясь, шагнула к нему.

— Падла… Ты все видел. Сидел, сука, и смотрел, как мы, блядь, пытаемся хоть как-то… его убить… выхухоль кастрированный, пёс смердящий, евнух гнойный, сыкло говножрущее… — зарычала Велена, бросаясь на опешившего рыцаря с голыми кулаками.

Да… Храмовник явно не ожидал такого ответа…

Тем временем Марья отыскала увесистый такой дрын и ринулась на храмовника с воплем:

— Видел, скотина, и отсиживался в кустах! Свет гребаный! Добро замаранное! — лысый храмовник оглянулся, его глаза округлились до размера тарелок… А потом он сорвался с места и, голося о полоумных бабах, ринулся, не глядя, в болото.

Оттуда радостно булькнуло:

— Шута мне! — здоровенная сизая, покрытая водорослями лапа сграбастала храмовника за ноги и потянула в трясину. — Давненько у меня свежих гостей не было, — пробулькал водяной. — Станет нам с дочками потехой…

Ведьма, видя, что жертва народной расправы ускользает, с размаху запустила дрын в храмовника, попав тому в спину и вызвав негодующий вопль и новую порцию проклятий, которые, впрочем, скоро сменились паническим бульканьем. Лысая голова быстро скрылась в болотной жиже, только порция пузырей выскочила наружу. Бочаг расправился и на поверхность всплыла розовая с белыми прожилками кувшинка.

— Туда тебе и дорога, — сплюнула Марья в траву и обернулась на следовательницу. — Куда? Ну куда? Садись, лечить буду… набегалась уже.

Велена обессиленно повалилась ничком в траву, едва выставив перед собой одну руку, а другой держась за дико ноющую грудь.

— Да уж, сейчас я и правда добегалась, — тихо прохрипела она, слегка кашляя. — Интересно, откуда здесь взялся этот гад? То есть, чертов храмовник со всеми его амулетами и святой броней… Ему должно было быть срать на некромантию такого уровня с высокой колокольни, — она опять зашлась в гулком грудном кашле. — Он действительно ждал, пока мы делали его работу. А потом наверняка добил бы нас и заявил, что это он уничтожил некромантов на болоте, — продолжила она, не зная как сказать Марье, что дом нужно осмотреть, а жертвенный круг найти и сжечь.

Ведьма обессиленно зарылась в свой мешок. Вся сила была истрачена на новое заклинание, а потому чувствовала она себя так, будто ее хорошенько отколотили в ступе, а потом отжали через марлю… Она только и смогла, что обработать спину Велены, а потом беспомощно свалиться на землю в полной отключке. Марье ещё никогда не доводилось настолько интенсивно использовать свой дар…

Леший очертил вокруг горящего тела некроманта круг, разрыхляя землю, чтобы огонь не перекинулся на деревья. А потом, пробурчав: «Эх, девчата…», закинул ведьму себе на корявое плечо. Затем внимательно посмотрел на фею, будто оценивая, и спросил:

— Сама пойдешь или лучше подвезти? — по ходу дела лесной дух повел своими ветвистыми плечами, как бы намекая, что вторая женщина там поместится без проблем.

— Если вам будет не слишком тяжело… — протянула девушка, проверяя себя на предмет необработанных порезов, с которых могла просочиться кровь, и только потом неуверенно кивнула, отлично понимая, что на четвереньках до дома ведьмы не доползла бы при всем желании. Велена покосилась на эту самую ведьму. Да, странно все вышло…

Да, меньше всего в жизни она ожидала, что очередное приключение закончится путешествием на ветке у лесного хранителя!

Леший неспешно открыл светящуюся тропинку, подхватил на другое плечо Велену и пошел, слегка огибая кусты и особо раскидистые деревья. Солнце медленно клонилось к закату…

***

Очнулась Марья от жутких воплей. Вопила недоенная Машка, рычал волкодлак, шипел Тишка… Ведьма обеспокоенно приоткрыла глаза и с трудом в темноте смогла разобрать, что находится она на пороге собственного дома, лежит рядом с Веленой, укрытая плотным слоем листвы…

Слегка оклемавшись, Марья смогла рассмотреть, что Вовчик притащил довольно упитанного кабанчика-подростка, уложив его рядом с дверью, и старательно отгонял от своего трофея кота. Изголодавшийся же Тишка так и норовил откусить свиной хвост, потому что ничего более увесистого оторвать себе не мог.

Женщина кое-как поднялась, размяла затекшие руки и ноги и поковыляла к блеющей матом козе. Вредная скотина выбила дверь в хлеву и благополучно сожрала всю высеянную под окнами ромашку. На зло, видимо… Иначе никак нельзя было объяснить вполне целую рядом растущую на клумбе незабудку…

Вскоре от гвалта прочухалась и Велена, она кое-как вползла на стоящую рядом с домом скамейку и на полном серьёзе пообещала Машке пустить ее на гуляш. Крови хотелось жутко… и на глаза попался кабанчик.

— Марь… Ты эту стерву подоить сможешь? А я как раз попробую разделать добычу нашего охотничка… — проскрипела она, ища взглядом тесачок побольше, дабы обрубить копытца, хвост и уши. Использовать свои боевые ножи она не рисковала. Ибо окромя того, что они бывали везде, где только могли, на них могла остаться всякая отрава.

— А я что делаю? — ведьма звякнула о стену ведром в прихожей. — Сейчас иду… Ток ты это… ну… зажарить бы его… — заметив странный голодный взгляд феи, Марья постаралась обойти ее по широкой дуге. Вряд ли сожрет, но покусать может. Потому пусть кусает себе кабанчика.

Велена, согласно угукнув, нашла удобный для данного дела кухонный нож, и не без страданий взвалила тушку на уличный деревянный столик. Тишке прилетел лист свиной шкурки, и он радостно зачавкал, утащив подачку под стол.

По ходу дела ведьма потрепала подошедшего волкодлака по густой шерсти на лобастой башке.

— Молодец, добытчик! Правильно, кто ж еще будет охотой заниматься, когда бабы воюют… — она вздохнула и пошла отлавливать бушующую козу. Процедура была уже привычной, жаль, не приятной…

Рвать зубами сырое мясо Велена все же не стала. Просто нарезала полосами брюшину, отделила ноги. После чего, вырезав с боков сочные куски, сложила на массивную чугунную сковороду и, не заморачиваясь тем, что дом как бы не ее, отнесла к печке с самым спокойным видом.

Растопить печку было не трудно… Но сложновато в состоянии, когда даже поворачиваться на бок было больно. И тем не менее поздний ужин на тяп-ляп был отправлен в печь, и начал ждать своего времени. Правда, если для себя Велена собиралась вытащить кусок уже через пять минут, то Марье придется ждать значительно дольше… Под руку подлез Тишка, получил в зубы кусок шкурки и опять ушел чавкать…

Марья вернулась в дом с молоком и внушительной царапиной на левой руке. Подала следовательнице молоко, сама уселась на лавку и уставилась на огонь. Спать хотелось жутко. Есть тоже. Тело мучилось выбором между поесть и поспать… О чем-то серьезном даже речи не было. Проклятый откат взялся за ведьму всерьез.

— Надо бы завтра прибраться там… ну… у некра покойного… — медленно проговорила Марья, не отрывая взгляда от огня. — Избушку вычистить… и… не знаю… может пригласить кого? Место там глухое, отшельнику понравится. Домик хороший… — голод все же пересилил сон и она налила себе молока, медленно отхлебнула… Мысли спутались, и полностью связно высказать идею женщина уже не смогла.