Мелани Джексон - Наваждение

— Старая, страшная, свирепая, летает, и изо рта у нее воняет? — Он замолчал и дотронулся до ее лица. Он был трезв как стеклышко. — Тебе сильно досталось?

— Не так чтобы очень… Но, похоже, мы не поладим. Она велела держаться от тебя подальше. — Она отступила от Мигеля на шаг и пригубила из фляжки. — Это было на самом деле? По крайней мере, выглядело очень реально.

— Ты имеешь в виду левитацию? И да, и нет. Я думаю, что большей частью это сила разума. Она убеждена в том, что летает, и эта ее убежденность настолько сильна, что передается окружающим. — Он на секунду умолк. — А может, и вправду левитирует. Я точно не знаю. Лично я так не умею.

Нинон сделала еще глоток. Коразон осуждающе заворчал.

— Твоя мать… Это нечестно, — пожаловалась она. — Мои родители мертвы. Мне некого на тебя спустить.

— Разве что кота! — Мигель заглянул в переноску. — Он выглядит весьма рассерженным.

— Он тоже не в восторге от mamita.

— Значит, у нас мысли сходятся. Давайте составим внутренний устав и организуем клуб по интересам, что ли?

— А ты не думал и ее убить? — брякнула Нинон. — Merde! Извини, Мигель, давай спишем это на потерю крови. Как я могла тебе такое предложить, ума не приложу!

Мигель некоторое время помедлил, потом нагнулся за переноской.

— Честно говоря, думал, — ответил он.

Нинон смотрела ему в спину, пока он шел к джипу. Мигель не прекращал ее удивлять.

Она решила, что стоит переиграть последние несколько секунд, о чем и сказала Мигелю.

— Хорошо. Если ты сделаешь вид, что моя мать на тебя не нападала. Боюсь, меня это сильно злит.

— Договорились. Я имею в виду, не дай Бог, конечно… Но когда-то и мы можем стать такими же.

— А ты добрая.

— Не совсем. Просто у меня тоже была мать. Но она была скорее энергетическим вампиром.

Мигель резко повернулся к ней, и она улыбнулась ему. Не в силах ничего с собой поделать, он улыбнулся в ответ.

— Привет, красавица!

Луи де Морней посмотрел вначале на нее, потом на медальон в своей испещренной прожилками руке. Солнце блестело в его редеющих, убеленных сединой волосах. Он забыл надеть парик.

— А ты ни капли не изменилась, — прошептал он. В голосе его слышался благоговейный трепет и страх. — Ни на день не постарела.

— Если бы ты видел сейчас мое сердце, то заговорил бы иначе, — ответила она, понимая, что не стоило его разыскивать. Ее появление вряд ли заглушит боль потери их сына. — Я всего лишь сон, Луи. Только сон. Я пришла сюда только для того, чтобы попрощаться, и уже ухожу.

— Нинон! — вскричал он, но не потянулся к ней, не оторвал взгляда от медальона. Она видела каждую слезинку, скатившуюся из его глаз и упавшую на мраморную кладбищенскую плиту, под которой был похоронен их сын.

Мужчины обладают тысячей преимуществ, недоступных женщинам. Поэтому я лучше стану мужчиной.

Чтобы построить любовь, нужен больший талант, нежели чтобы командовать армией.

На мой взгляд, жизнь слишком коротка, чтобы читать всевозможные книги и нагружать память бессчетными сведениями, не имея при этом своих собственных. Чтобы овладеть наукой, я не прислушиваюсь к суждениям всех ученых мужей без разбора, а черпаю лишь самые, на мой взгляд, познавательные, чтобы тренировать собственный разум. Иногда я ищу более утонченные мысли, чтобы совершенствовать свой вкус их изяществом, иногда беззаботные, чтобы мой разум насытился их весельем. И хотя я постоянно читаю, это для меня не столько труд, сколько удовольствие.

МИГЕЛЬ: Мой рассказ

Глава 11

Лучше сразу отбросить все притворство, вы не находите? Мое настоящее имя — Мигель Стюарт, хотя вам я известен под другим именем. Я писал рассказ Нинон вместо нее, потому как сама она этого не сделала бы. Она настаивала на том, что это я писатель-романист и раз уж все и так сочтут это вымыслом, то передать вам ее рассказ — моя задача. Все достаточно честно, но с этого момента я буду рассказывать так, как это вижу я, потому что наша мысленная связь с Нинон прервалась и мне остается только догадываться, о чем она думает. У меня такое чувство, что любые мысли, которые я ей припишу, будут лишь жалким подобием того, что у нее действительно на уме. Свои же чувства я понимаю — по крайней мере, частично, — поэтому с ними и буду работать.

У вас сложилось впечатление, что это роман, и вы абсолютно правы. Любой хороший рассказ, а тем более роман, начинается с секрета или тайны либо ошеломляющего разоблачения героя или героини, которое вызовет конфликт и предопределит их действия вплоть до самой развязки. Считайте, одно разоблачение у вас уже имеется — это все не плод воображения. И герой действительно монстр, раздираемый этическими противоречиями, а героиня действительно верит, что проклята. И естественно, для каждого из них наступит своя развязка. Кроме того, обещаю, что героя и героиню ждут невероятные приключения, стычки с плохими парнями, сумасшедший секс, а затем захватывающий финальный конфликт интересов. На определенном этапе злодей, часто напоминающий Скруджа в корне меняет свои взгляды и становится на путь исправления, и с этого момента мы движемся к замечательному и очень правильному финалу, в котором мальчик наконец-то вместе со своей девочкой, и живут они вместе долго и счастливо, и умирают в один день.

Но, к сожалению, в моем рассказе ничего этого не будет, разве только я что-то досочиню. Можете считать меня пессимистом, но я готов поспорить, что наш злодей не раскается. Поэтому этого сукина сына придется убить. И я не думаю, что «жили долго и счастливо» вообще возможно для людей с такими проблемами, как у нас. Но я забегаю вперед.

Так с чего же начать этот автобиографический рассказ? Может, с того момента, как в моей жизни появилась Нинон? Или с самого моего рождения, даже если я весьма смутно помню подробности этих давно минувших дней? Да, наверное, лучше все-таки не нарушать традицию и начинать с самого начала, если, конечно, мне самому удастся во всем этом разобраться. А именно, кто же я такой?

Я знаю точно, что третий раз я родился летом две тысячи шестого года. Все мои рождения и смерти происходили в Мексике. (А поскольку всякий раз процесс был довольно болезненным, это хороший повод здесь больше не появляться.)

Рождение происходит в муках, а вместе с ним и последующая жизнь — по крайней мере, некоторая ее часть. Я единственный человек из всех, кого я знаю, у кого были бы две якобы матери и двое отцов. Думаю, и так понятно, что о праздниках в кругу семьи и думать нечего! О том, чтобы доподлинно составить генеалогическое древо, вообще речи быть не может, а мой набор хромосом поставит в тупик даже лучшего в мире генеалога. Не то чтобы я уж слишком зацикливался на таких вещах, но меня бесит, что меня лишили нормальной жизни в глубоком детстве, когда я даже еще не понимал, что теряю.

Да, кстати, если вы еще не поняли, женщины меня обожают, но постоянной девушки или кого-то, с кем я мог бы регулярно встречаться, у меня нет. Для меня это слишком большая ответственность — я не могу рисковать еще кем-то, если что-то пойдет не так. Многие отношения заканчивались плохо, но в моем случае есть вероятность, что они закончатся просто катастрофически. Вся проблема в матери-вампирше, весьма импульсивном и несдержанном существе, и генетическом приемном отце, ацтекском боге мертвых, который по совместительству приходится мне еще и дедом (я позже поясню). Его зовут Дымящееся Зеркало, но для меня он просто Д. 3., сокращенно от Душегуб Зверский, хотя сам он об этом не догадывается. В общем, при наличии такой родни людям небезопасно находиться рядом со мной. Я сам очень хорошо это усвоил, когда с одной девушкой-выпускницей едва не случилась беда. Даже при всем типично мужском скудоумии. Ей чудом удалось дожить до рассвета после нашего третьего свидания, но я уверен: ее до сих пор мучают кошмары. Думаю, лечение было бы гораздо более эффективным, если бы я мог сказать врачу, что все это ей не привиделось, но, боюсь, это не вариант.

И вообще, по-настоящему у меня был только один отец — Кормак Стюарт. Он был геологом. В те счастливые дни, еще до моего рождения, мать у меня тоже была одна. Кормак встретил ее в Мексике. Вот это, наверное, была идиллия — мама, папа и будущий сынок… только трое, и больше никого… Очень жаль, что меня тогда еще не было. Хотелось бы познакомиться с мамой до того, как она стала сосущей мозг тварью. Но у судьбы, подлой стервы, были свои планы на этот счет.

У mamita начались схватки, когда она ехала полюбоваться на открытие своего взволнованного мужа — вулканические некки возле Кватро Сьенегас. При первом же кровоизлиянии mamita прилегла на берегу небольшого пруда, ожидая, пока папа, Кормак, пригонит джип. Он помчался пулей, но у mamita открылось очень сильное кровотечение и случился выкидыш, прежде чем он успел сбегать туда и назад. На запах крови пришел местный бог мертвых, который специализировался на женщинах, умерших при родах. Он затащил mamita в воду, сделал ей надрез на позвоночнике и лоботомию. К счастью, он не заметил, что во мне все еще слабо, но теплилась жизнь, иначе мне бы тогда точно пришел конец. Поэтому меня оставили на берегу на растерзание хищникам.