Анастасия Анфимова - Лягушка-путешественница

По лестнице торопливо поднялся Милим со знакомым полотняным мешочком и кувшином для приготовления отвара.

Опасения оказались напрасными. И эта девушка, и две другие пленницы, которых заставили помогать рабам Картена ухаживать за больными, выполняли все поручения безупречно, почти не вызывая нареканий. Вечером их вернули в трюм. Капитан счёл опыт вполне удачным, и на следующий день работать заставили уже троих девушек. Тем более, больных прибавилось, а Пуст свалился с сильнейшим жаром.

Нике надоело окликать гантку междометиями, и когда та, закончив кормить соплеменников, вернулась из трюма с пустой миской, решила узнать её имя.

— Я Ника Юлиса, — представилась она, положив ладонь на грудь, но поймав удивлённый взгляд Тритина Версата, быстро поправилась. — Госпожа Ника Юлиса Террина. Госпожа Юлиса. А ты кто?

Рабыня вскинула на неё удивлённые глаза.

— Отвечай, когда господа спрашивают! — матрос со стуком поставил на палубу пустую миску. Команда давно поела, а он задержался. — Говори, дикарка грязная!

И тут же зашёлся в кашле.

— Ильде, — чирикнула гантка, повторив жест пассажирки. — Ильде.

— Зря вы так, госпожа, — вытерев рот, Тритин Верасат с трудом перевёл дыхание и осуждающе покачал головой. — Как вам захочется, так и зовите. Раб не понимает доброты. Их надо держать в строгости и страхе. Иначе однажды они перережут хозяев или сделают рабами их.

— Такое уже случалось? — спросила Ника, наблюдая, как девушка тщательно моет миски морской водой.

— Много раз, особенно в "Эпоху крови и слёз", — ответил собеседник, привалившись к фальшборту. — У моего деда была большая мастерская и много рабов в Моммее. Есть такой город в империи. Когда его осадили враги, они подговорили невольников на бунт, пообещав деньги хозяев и свободу. Эти тупые животные согласились. В городе началась резня. Мой дед чудом спасся, спрятавшись в кувшин с маслом.

Тритин Версат перевёл дух, похоже рассказ отнял у него много сил.

— Боги не оставили такое преступление безнаказанным, — моряк криво усмехнулся. — После того, как рабы отперли ворота, и враг занял город, всех бунтовщиков посадили на колья. Но дед остался без дома, без мастерской и без рабов. Вот после этого он и отправился на Западное побережье, где и осёл в Канакерне.

Мужчина покачал головой.

— Пусть вас не обманывает её кроткий вид, госпожа. На самом деле она только и думает, как вас убить.

Подойдя к лестнице, он обернулся.

— Вы предупредили нас, мы не послушали. Теперь я вас предупреждаю.

Нельзя сказать, что слова Тритина Версата оказались каким-то откровением. "Глупо ждать хорошего отношения от того, кого лишил свободы и насиловал", — хмыкнула Ника ему вслед. Тем не менее, девушка понимала, что для гантов она такой же враг, как и матросы. Так что осторожность не помешает.

Утром в царство Нутпена отправили ещё двоих. Боле-менее здоровыми оставалось человек пятнадцать. Хорошо хоть у Марбета дела пошли на поправку. Однако, хуже всего оказалось то, что свалился Картен. Он продолжал хорохориться, отдавая распоряжения, но уже покраснел от жара и морщился, очевидно, ощущая сильную боль во всём теле. Обеспокоенный Жаку Фрес предложил, как можно быстрее направить корабль к земле, высадиться на берег и переждать эпидемию.

— Первый же шторм нас потопит, — доказывал он, взглядом ища поддержки у пассажирки.

— Если некому будет стоять у руля и управляться с парусом, — осторожно пробормотала та. — Может случиться всё, что угодно.

— Для этого людей хватит, — проворчал Крек Палпин, он тоже заболел, но ещё соображал. — Пристанем к земле, кто-нибудь из дикарок обязательно сбежит и приведёт своих соплеменников. Они нас точно не пощадят.

Все посмотрели на капитана. Раб попытался поправить свёрнутую шкуру, служившую вместо подушки, но господин отшвырнул его так, что Милим ударился о дверной косяк.

Кроме самого купца в каюте оставались Пуст и Марбет. Остальных уложили на палубе гребцов, расстелив шкуры между скамеек и устроив навес из паруса и вёсел.

— Ты восемь лет ходишь со мной по морям, Жаку Фрес, — отдышавшись, заговорил Картен, в изнеможении прикрывая глаза. — Четвёртый год пошёл с тех пор, как я доверил тебе рулевое весло.

— Да, хозяин, — дрогнувшим голосом почтительно подтвердил матрос.

— Разве ты не сможешь угадать приближение шторма? — капитан пытливо взглянул в лицо. собеседника.

Тот, заметно волнуясь, кивнул.

— Смогу, хозяин.

— Тогда нам остаётся только положиться на волю богов и твою удачу, — больной вновь прикрыл глаза.

Милим поднёс к его рту чашку с целебным отваром. Сделав глоток, купец поморщился. Раб торопливо схватил стоявшую у стены лохань.

Ника поспешила покинуть каюту. Вскоре вышли Крек Палпин с Жаку Фресом. Девушка окинула взглядом лежащих матросов. Кто-то ёжился, плотнее заворачиваясь в оленьи шкуры, кто-то просто лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша и шмыгая носом. Лёгкий ветерок чуть раскачивал судно и трепал края полотняного навеса.

У открытого люка сидели двое караульных, лениво наблюдая за четырьмя рабынями. Гантки то поили больных водой и лекарством, то подставляли миску под рвоту, то помогали дойти до борта, чтобы облегчиться.

Одни моряки вели себя прилично, хотя и воспринимали подобную заботу, как само собой разумеющееся. Другие — капризничали, кричали на девушек, награждали их тычками, иногда даже били, на сколько хватало сил. Когда одна из ганток попробовала огрызнуться, в дело вступили стражники, и поколотив её древками копий, отправили обратно в трюм, заменив на другую рабыню.

Возможно, отвар без мёда не обладал таким целебным воздействием? Или Нике просто повезло. Но пока только двое из заболевших начали потихоньку выздоравливать, а умерли уже восемь. Ещё тринадцать лежат, а из оставшихся на ногах, здоровыми выглядят только пятеро, включая пассажирку.

Она уже начинала жалеть, что капитан не принял предложение Жаку Фреса и не согласился высадиться на берег. Девушка всё чаще с тревогой поглядывала на небо. Но погода, словно пытаясь компенсировать прочие неудачи, продолжала радовать мореходов. Ровный ветерок дул с северо-востока, медленно, но неуклонно приближая их к Канакерну. Несмотря на увеличение числа едоков, продуктов и воды пока хватало. Вот только каши из разваренных зёрен пшеницы и какой-то местной культуры, напоминавшей крупное желтовато-красное пшено, успели всем надоесть.

Получив в своё распоряжение невольницу, пассажирка решила заняться рыбной ловлей. Увы, но на этот раз результат оказался значительно скромнее. Видимо, сказывалось отсутствие загонщиков — касаток. Тем не менее, улова хватило, чтобы сварить суп и накормить больных. Не теряя надежды, девушка, полностью свалив приготовление еды на Ильде, сосредоточилась на рыбалке. Отравления она не боялась. Хозяева и рабы питались из одного котла, хотя и в два приёма. Сначала одна половина рабов и половина команды, потом вторая.

А болезнь продолжала собирать свою скорбную жатву. Выбросили за борт тело несчастного Пуста, потом ещё двоих матросов.

Иногда девушка ловила себя на мысли, что удивляется собственному спокойствию. Вокруг умирали люди, а её это будто и не трогало. Нет, жаль несчастных мореходов, чья жизнь оборвалась так рано. Но она ни разу не заплакала, глядя, как очередное тело исчезает в равнодушных волнах, хотя два месяца прожила бок о бок с этими людьми. Пережила такие испытания, которые, казалось бы, должны сроднить её с ними. Но нападение на гантов, а особенно то, что случилось потом, перечеркнули всё. И теперь, слыша захлёбывающийся кашель или горячечное бормотание, доносившееся с палубы гребцов, девушка невольно вспоминала другие крики, не дававшие ей уснуть. Ника чувствовала, что та стена, которую она с самого начала выстроила между собой и мореходами, стала гораздо выше и массивнее.

Возросло число тех, кто уже не мог заниматься делами. Но прибавилось и выздоравливающих, среди которых оказался и сам Картен. Что, несомненно, являлось заслугой его последнего раба. Милим ухаживал за хозяином с истинно материнской заботой.

Весьма довольная этим обстоятельством, Ника стала надеяться, что капитан выживет, и эпидемия будет не столь смертоносной, как она думала вначале. Возможно, выкарабкается третья часть, а то и половина команды. Стараясь порадовать выздоравливающих чем-нибудь вкусненьким, девушка сосредоточилась на рыбной ловле, используя в качестве наживки не только мух, во множестве кружащихся над кораблём, но и разваренные зёрна.

Само собой, чистить пойманную рыбу она не собиралась, отдавая её Ильде. Всерьёз воспринимая предостережения Крека Палпина, пассажирка зорко приглядывала за рабыней. Но та по-прежнему не подавала никаких поводов для беспокойства. Несколько раз ловя притворно-равнодушные взгляды гантки, Ника думала, что та просто ждёт, когда они все здесь передохнут.