Александр Зорич - Сборник "Круг Земель"

Но было еще кое-что достойное удивления. «Батя» вернулся из Диорха, мягко говоря, не совсем похожим на самого себя.

Теперь «батя» был молод. Точнее, имел совершенно неопределенный возраст. То ли ему сорок, то ли ему двадцать пять – все никак не мог решить Лоскир.

Где-то там в Диорхе Урайн навсегда расстался со своим старым телом – телом Сделанного Человека. Больше он не был лыс – теперь его голову украшала причудливая прическа из тысячи прихотливых косиц, в каждой из которых тускло поблескивали бусины.

Если бы кому-то из хушаков было не лень штудировать «Страны и Народы», он бы тотчас же определил, что «батина» прическа была типичной для герверитов царских кровей…

Теперь Урайн был одноух. Правда, отсутствующее ухо довольно сносно маскировали все те же косицы. Зато другое, присутствующее, было у всех на виду. И в нем нестерпимо ярко горел зеленый изумруд. Неземное сияние, казалось исходившее из самого сердца камня, пробирало хушаков почти до костей, внушая страх, покорность и благоговение.

Бордовый плащ с изумрудной каймой и изумрудным же подбоем придавал в целом неказистой фигуре Урайна статности.

В левой руке Урайн нес что-то тяжелое. Но что именно – хушакам не удалось рассмотреть, ибо ноша была накрыта полой плаща.

Хушаки настороженно молчали.

– Что-то я не услышал пока ответа. Неужто и впрямь заговор?

– Нет, батя, никакого заговора нету. Мы тут просто побазарили о своем… – начал выкручиваться Лоскир.

– Просто обсуждаем, что делать дальше.

– И чего бы вам хотелось делать дальше? – спросил Урайн. Его новый, или, точнее, улучшенный старый голос со знакомыми интонациями стал несколько более глубоким и вкрадчивым.

– Мы хотим, чтобы ты сделал нас дионагганами, батя. Как было обещано. А потом посмотрим, – с нарочитой непринужденностью сказал Шотор.

– Именно за этим я здесь. Надеюсь, я отсутствовал не слишком долго? Вы, наверное, успели тут проголодаться?

– Нет, батя, мы только и успели, что перемыть кости этим козлам, – Нальк указал на мертвых диоферидов.

– Что ж, тогда пусть Лоскир подойдет ко мне, – благосклонно сказал Урайн.

– Я? – переспросил Лоскир.

Урайн кивнул. Его рука, держащая нечто под полой плаща, подалась немного вперед.

Лоскир пожал плечами. – Меня что, собираются принести в жертву? – спросил он, ребячливо кривляясь.

– Не говори ерунды. Мне не нужны никакие жертвы. Ты будешь первым среди дионагганов, мой мальчик, – сказал Урайн и, приблизившись к хушаку почти вплотную, запечатлел на уже не мальчишеских и еще не мужских губах хушака поцелуй.

Лоскир стал лепетать что-то невразумительное о своей безграничной благодарности, Урайн вынул из-под плаща меч.

Короткий и с виду совершенно обыкновенный меч. Однако душе Лоскира этот клинок был во сто крат милее «облачного клинка» или Поющего Оружия. Это был один из мечей, обещанных Леворго своим несостоявшимся воспитанникам.

Еще пять мечей, сделанных Леворго для сынов Шара, висели в ножнах на левом боку властелина.

– А теперь ты, Шотор. Ты ведь согласен править миром вместе со мной? – Урайн улыбнулся. – Я завсегда, батя…

Все-таки вещный мир, при всех своих недостатках, имеет одно неоспоримое преимущество – здесь достаточно глупцов, чьи восхищенные глаза делают твое мнимое сияние и мнимое величие подлинными. Вот о чем подумал Урайн, искоса наблюдая за тем, как глаза хушаков наполняются слезами благодарности.

– И еще одно: отныне зовите меня Властелином, – сказал он напоследок.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЗВЕЗДА И ЗАКАТ ВЛАСТЕЛИНА

ГЛАВА 13

ГЕРФЕГЕСТ

1

Хармана правила к Поясу Усопших. Она позволила себе передышку только вечером, когда Лорк остался далеко позади.

За время, проведенное в плену, Хармана несколько подотстала от жизни. Кто остался с Гамелинами, а кто пошел против них? Что вообще творится в Синем Алустрале? На чьей стороне император? Выжил ли Октанг Урайн и если выжил, то куда направился? Ответов на эти вопросы Хозяйка Гамелинов не знала.

Хармана была твердо уверена лишь в том, что доверять можно Лорчам, ни разу не нарушавшим клятву верности, данную ими некогда Дому Гамелинов.

Но земли Лорчей лежали далеко на севере. А впереди, на пути к Поясу Усопших, находился лишь мертвый архипелаг Лорнуом.

Некогда он принадлежал Пелнам. Потом туда пришли корабли Гамелинов – их привел Стагевд. Гамелины сотворили с Лорнуомом то, что Стагевд обещал сотворить с Лорком и прочими владениями Дома Пелнов, если только те не присоединятся к союзу против Ганфалы.

«Темное пламя» и «кричащие девы», накачанные магией Стагевда, сделали свое дело – из созвездия плодородных островов с мягким климатом, Лорнуом превратился в череду мрачных безлюдных скал, торчащих посреди моря черными маяками. Разумеется, после вылазки Гамелинов Лорнуом больше не принадлежал Пелнам. Но и к Гамелинам не перешел, потому что владеть там было нечем.

Таким образом, формально Лорнуом не принадлежал никому. А фактически – принадлежал контрабандистам.

2

Те, кто имел с контрабандистами дело из соображений выгоды (а таких было немало), предпочитали звать их вольными торговцами.

Ненавистники, львиную долю которых составляли счастливцы, все-таки «соскочившие» с дым-глины именовали их «трюмными крысами».

Сами себя они называли ласково – «лорнуомская братва».

У них были города и деревни. А точнее, скопища безобразных построек, именовавшиеся городами и деревнями за отсутствием иных подходящих слов. У них была власть – власть железа и силы. И были законы, над которыми главенствовал очень простой принцип: «Если враг вырвал тебе волос, сними с него скальп вместе с головой».

И контрабандисты жили по этим законам.

Они никогда не пьянствовали. «Лорнуомская братва» не брала в рот ни гортело, ни бражки. У них было кое-что получше. Например, дым-глина, которую они истово собирали в Поясе Усопших, не зная страха, для себя и на продажу.

Дым-глина делала тело легким, а ум свободным. Она открывала тайны и помогала преодолевать преграды. Она делала доступными иные миры и освобождала душу от печалей.

Но дым-глина не была бескорыстной дарительницей. Тот, кто дружил с дым-глиной, редко засиживался под Солнцем Предвечным больше, чем на пару-тройку беспокойных, упоительных и красочных лет.