Сергей Мельник - Попаданец (Барон Ульрих) (СИ)

Лепота. Господин Ваггет занятый всеобщей суматохой с барского плеча отвалил мне своих щедрот, а именно целых три недели отпуска до начала занятий, когда съедутся старшекурсники и преподаватели с летних каникул, так что от подобной вседозволенности меня переполняла легкая эйфория, и руки пробивал мандраж. Очутившись за воротами, я не стал останавливать наемный экипаж, а просто тупо с наслаждением топтал свои ножки, по каменной мостовой отпустив мысли по ветру, и блуждал взглядом по фигурной лепнине городских домов. Этот город может быть красивым, он может быть опрятным и чистым, а так же тихим и немноголюдным в столь ранние часы, когда кроме меня по улочкам спешили лишь торговцы дабы открыть свои лавочки аккурат к подъему знатных особ.

Мягкая кошачья лапа насыщенного аромата свежей выпечки ухватила меня за нос, развернув в противоход и заставив свернуть в небольшой проулочек, где открывал свои дышащие жаром ставни лавки один из владельцев пекарни.

— Ох милейший! — Я остановился перед тучным мужиком с розовой лысиной и здоровенными волосатыми ручищами. — Скорей же без промедления покажи свой товар, иначе я от запаха из твоей лавки, слюной весь изойдусь!

— Доброе утро господин! — Расплылся мужчина в улыбке, тут же оценив видимо по статусу мою зеленую мантию лекаря академии. — Чего желаете? Есть чудесные рогалики с маком, на подходе булочки с изюмом, а еще хочу вам сказать, моя жена Меллисана, сегодня по-особому расстаралась, с утра приготовив восхитительные кексы, пропитанные еще с весны закупленным медом разнотравья!

— О, теперь я вижу, куда так торопиться солнце! — Я решил ответить ему любезностью на его дружелюбный тон. — Оно спешит занять очередь к вам в лавку! Давайте всего по паре, но лишь об одном молю, дайте хорошую буханку честного белого хлеба!

— Хо-хо! — Рассмеялся он басовито словно Санта-Клаус, не забыв при этом потрясти своим массивным пузом. — Будет сделано господин!

И он таки сделал, и я таки познал счастье, когда половина моего лица утонула в свежем и еще теплом хлебном каравае. Блаженство. Все рогалики, булочки и кексики в промасленной бумаге отправились в заплечную суму, а я тыкался мордочкой в хлебную мякошь, словно теленок в вымя матери, урча от удовольствия.

— Нет, ну где ваши манеры барон? — От голоска раздавшегося у меня за спиной я чуть не откусил себе язык и палец разом.

— Принцесса?! — С трудом, прокашлявшись, я с ужасом рассматривал хрупкую фигурку высокой девушки, что поверх платья накинула на себя легкий плащ с глубоким капюшоном. — Вы, какого хрена…Кхм…Вы, что тут делаете?!

— Какая без культурщина барон! — Она подошла ко мне, принявшись отряхивать мою грудь от хлебных крошек. — Сначала сбегаете из дворца не попрощавшись, а потом шляетесь по городу словно поросенок, вымазавшись и совершенно не смотря по сторонам. А дабы вы почувствовали укол совести, могу вам сказать, что я за вами вынуждена была плестись от самого дворца, не говоря уже о том, как мне пришлось пол ночи не спать, дабы караулить вас.

— Зачем? — От подобного кульбита судьбы не так то просто быстро оправиться.

— Этого я еще не придумала, но думаю к концу дня мысль обязательно родиться. — Она, улыбнувшись, окинула меня взглядом с ног до головы. — И прекратите словно мать ребенка прижимать к груди буханку хлеба, у вас ее, пока никто не забирает. Ну вот, сами напросились.

— На что? — Я банально не находил слов для диалога.

— Сейчас покажу. — Она, практически не встретив сопротивления, разжала мои пальцы на хлебе, извлекая из моих рук остаток каровая. — И пусть вам теперь станет стыдно, так как лишние граммы на моих бедрах целиком и полностью ваша вина.

— Но я не я! — Автоматом потряс я воздух столь искрометным умозаключением.

— Точно! — Хмыкнула она, неспешным шагом обходя меня. — Мы не они, а они не мы, и все вокруг не то, что кажется. Давайте там не отставайте, с утра прохладненько, лучше будет еще немножко ножками пройтись, что бы взбодриться.

— Куда? — Быстро-быстро заморгал я глазами ей в след.

— Хороший вопрос! — Она воздела вверх свой пальчик, замерев на выходе из переулка. — Вот туда пойдем, так нам встающее солнце будет светить в спину, а следовательно, нам не придется жмуриться, от чего у нас не появятся морщинки у глаз, раньше времени.

Дальнейшие минут десять прошли в полной тишине и тягостном скрипе моих мозговых извилин. Принцесса же, просто клацала как полковая лошадь, подкованными каблучками по мостовой совершенно не обращая на меня внимания и поглощая с удовольствием отнятый хлеб.

— Эм-м… Ваше высочество. — Я поравнялся рядом с ней, пытаясь заглянуть в глаза.

— М-м-м? — Захрумкала она хлебной корочкой в мою сторону.

— Простите за бестактность, но, кто-нибудь во дворце в курсе того, где вы сейчас находитесь? — Легкий ореол паники нарастающим отголоском кольнул меня в ту точку, которой обычно люди чуют беду.

— Ну, это навряд ли. — Она шмыгнула носом и при этом залихватски подмигнула мне. — Иначе бы у нас в хвосте сейчас половина нашей дворцовой армии плелась, а я знаете ли, не люблю общественного внимания в столь ранний час.

— Ты что сбежала?! — Я почувствовал, как у меня подогнулись ноги, и рука сама непроизвольно ухватилась за бешено стучащее сердце.

— Что значит сбежала? — Нахмурила она брови. — Я вообще-то у себя дома, тут все мое. Вот это королевство, этот город и эта как там бишь ее? А, точно, улица! Все мое и поскольку я не пересекала границы, то ни о каком побеге, речи быть не может.

— Нет-нет-нет-нет-нет! — Я воздел голову к небесам, мотая ей из стороны в сторону. — Боже, пожалуйста, пусть это будет всего лишь сон!

— Что вы там бормочите? — Принцесса подергала меня за рукав, выводя из ступора. — Давайте уже приходите в себя, а то мне на долю мгновения показалось, что вы не рады нашей встрече, и прекратите подмигивать, выглядит как-то странно…

То, что она приняла за подмигивание, было на самом деле нервным тиком. Мы неспешно брели по медленно просыпающемуся городу, она сыпала горохом мало вразумительных слов, я же банально не знал куда бежать и что делать. Видите ли, мне еще не доводилось похищать принцесс, хотя если вдуматься, то кто кого еще похитил…

От досады, злости и просто от избытка переполняющих чувств, я сплюнул, точно угодив между чугунной решеткой в дренаж дождевой воды черным провалом уходящий куда-то в темноту подземелья.

Голод, злость и мощные когтистые лапы несли зверя по подземным катакомбам старинного города. Мутная зелень взгляда бессмысленно блуждала, вычленяя в кромешной тьме любые зачатки живых, а так же заставляя зверя останавливаться у световых окон выхода наверх, где он по долгу замирал, втягивая носом ароматы верхней жизни, всю палитру человеческих страстей бьющих ключом наверху при свете дня.