Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Потом выражение его лица стало серьезным, и он постучал пальцем по рту.

- Не хотел бы ты идти по дороге с нами некоторое время? - Спросил он через минуту.

- Мы могли бы использовать другого музыканта.

Я взял паузу, чтобы рассмотреть это предложение.

- Куда вы направляетесь?

- Восточнее, - сказал он.

- Я должен попасть в Северен, - сказал я.

Аллег пожал плечами.

- Мы можем пойти в Северен, - сказал он.

- Если ты не возражаешь пойти длинной окружной дорогой.

- Я был вдали от семьи в течение длительного времени, - признался я, глядя на знакомые достопримечательности вокруг огня.

- Один это плохое число для Эдема на дороге, - убедительно сказал Аллег, пробегая пальцем по краю своей темной бороды.

Я вздохнул.

- Спроси меня снова утром.

Он хлопнул меня по колену, ухмыляясь.

- Хорошо!

Это означает, что у нас есть вся ночь, чтобы убедить тебя.

Я переложил мою лютню и отлучился на зов природы.

Возвращаясь, я встал на колени рядом с Анной там, где она сидела у костра.

- Что вы сделали для нас, мать? - спросил я.

- Тушенку, - коротко сказала она.

Я улыбнулся.

- Что в ней?

Анна покосилась на меня.

- Баранина, - сказала она, как будто я смел оспорить этот факт.

- Прошло очень много времени с тех пор, как я ел баранину, мать.

Могу я попробовать?

- Вы будете ждать, так же, как и все остальные, - сказала она резко.

- Даже немножко попробовать? - Выпрашивал я, даря ей свою лучшую заискивающую улыбку.

Старуха вздохнула, затем пожала плечами на это.

- Прекрасно, - сказала она.

- Но это будет не моя вина, если твой желудок заболит.

Я рассмеялся.

- Нет, мать.

Это будет не ваша вина. - Я протянул руку к длинной ручке деревянной ложки и вытянул ее.

После того, как я подул на нее, я откусил кусочек.

- Мать! - Воскликнул я.

- Это лучшее блюдо, которого касались мои губы за целый год.

- Хмф, - сказала она, косясь на меня.

- Это первейшая истина, мать, - сказал я искренне.

- Тот, кто не попробует эту прекрасную тушенку едва ли один из Руэ, на мой взгляд.

Анна повернулась перемешать горшок и прогнала меня, но выражение лица у нее было не столь резким, как это было раньше.

После остановки у бочки, чтобы пополнить мою кружку, я вернулся на свое место.

Гаскин наклонился вперед.

- Вы дали нам песню.

Не хотели бы вы что-нибудь услышать?

- Как насчет "Умного дудочника"? - спросил я.

Его лоб наморщился.

- Я не знаю такой.

- Это об умном Руэ, который обхитрил фермера.

Гаскин покачал головой.

- Я боюсь, что нет.

Я нагнулся, чтобы поднять мою лютню.

- Позвольте мне.

Это песня, которую должен знать каждый из нас.

- Возьмите что-нибудь еще, - запротестовал Ларен.

- Я сыграю вам что-нибудь на свирели.

Вы уже играли один раз для нас этим вечером.

Я улыбнулся ему.

- Я забыл, что ты играешь на свирели.

Ты будешь, как он, - убеждал я его, - Герой-дудочник.

Кроме того, вы кормите мой живот, а я буду кормить ваши уши. - Прежде, чем они нашли любые более действенные возражения, я начал играть, быстро и легко.

Они смеялись на всем ее протяжении.

С самого начала, когда Дудочник убивает фермера, до конца, когда он соблазняет жену убитого и дочь.

Я не стал играть последние два стиха, где горожане убивали Дудочника.

Ларен вытер свои глаза после того, как я ее закончил.

- Хех. Ты прав, Квоут.

Я не знаю песни лучшей, чем эта.

Кроме того... - Он бросил взгляд на Кети, туда, где она сидела напротив огня.

- Это честная песня.

Женщины не могут удержать свои руки от дудочника.

Кети насмешливо фыркнула и закатила глаза.

Мы говорили о мелочах о тех пор, пока Анна не объявила, что тушенка готова.

Все устремились к нему, нарушая тишину только ради комплимента Анне за ее готовку.

- Честно говоря, Анна, - спросил Аллег после второй миски.

- Разве ты не возвращала немного перца в Левиншире?

Анна выглядела самодовольной.

- Мы все имеем свои секреты, дорогой, - сказала она.

- Не дави на леди.

Я спросил у Аллега: - Разве эти времена не были хорошими для вас?

- О, конечно же, - сказал он между глотками.

- Три дня назад Левиншир был особенно хорош для нас. - Он подмигнул.

- Ты увидишь, насколько хорошо, в дальнейшем.

- Я рад слышать это.

- На самом деле. - Он наклонился заговорщицки вперед.

- Мы сработали так хорошо, что я чувствую себя достаточно щедрым.

Щедрым настолько, чтобы предложить тебе все, что ты хочешь.

Что-нибудь вообще.

Просите, и это твое. - Он наклонился ближе и сказал театральным шепотом: "Я хочу, чтобы ты знал, что это явная попытка подкупить тебя, чтобы ты остался с нами.

Мы хотим набить толстый кошелек, с помощью твоего прекрасного голоса.

- Не говоря уже о песнях, которым он мог бы научить нас, - вмешался Гаскин.

Аллег издал издевательское рычание.

- Не помогай ему в сделке, мальчик.

У меня есть чувство, что это будет достаточно трудно и так.

Я дал ему немного подумать.

- Я полагаю, я могу остаться...

Я позволил себе признак неуверенности.

Аллег знающе улыбнулся.

- Но...

- Но я должен спросить о трех вещах.

- Хмм, три вещи. - Он оглядел меня сверху донизу.

- Так же, как в одном из рассказов.

- Право, это только кажется, - настаивал я.

Он неохотно кивнул.

- Я предполагаю это сделать.

И как долго ты будешь путешествовать с нами?

- До тех пор, пока один из вас не захочет, чтобы я ушел.

- У кого-нибудь есть какие-нибудь проблемы с этим?

- Что если он попросит один из фургонов? - спросил Тим.

Его голос поразил меня, жесткий и грубый, как два кирпича скрежещущие друг о друга.

- Это не имеет значения, так как он будет путешествовать с нами, - поспорил Аллег.

- Они принадлежат всем нам, так или иначе.

И так как он не сможет уйти, если только мы не скажем...

Не было никаких возражений.

Аллег и я пожали друг другу руки в маленьком приветствии.

Кети подняла кружку.

- За Квоута и его песни! - сказала она.

- У меня такое чувство, что он будет стоить ту цену, какую бы не запросил.

Все выпили и я поднял свой бокал.

- клянусь молоком моей матери, что еще никто не заключал такой выгодной сделки, как вы со мной сегодня. - Это вызвало еще больше энтузиазма, и все снова выпили.

Вытерев рот, Аллег посмотрел мне в глаза.

- Так что же первое ты просишь у нас?

Я наклонил голову.

- Это сущая мелочь на самом деле.