Ким Сатарин - Вторая радуга

Едва ополоснувшись в душе пятью литрами воды — даже выполнение заданий за пределами школы не давало права нарушить помывочный лимит, — он вновь проверил свои возможности. Да, всё так и есть: в жилом доме он почти ничьих мыслей не воспринимал. В Большом доме, в башне, за пределами школы — мог, а в своей комнате — нет. Правда, до Ольги он дотягивался в любой момент, он и сейчас точно знал, что она спит, но больше ничьих переживаний не ощущал. Даже Игоря, который спал на соседней кровати. Обдумывать столь загадочное явление он уже был не в состоянии, и крепко заснул.

Вечером их всех собрали в одном из классов. Директор сидел в углу, легким кивком приветствуя входящих учеников. Харламов, как оказалось, пришел вслед за Женькой. Понемногу собрались и остальные. Дочь шамана пришла последней, на её лице вновь застыла маска непонятного выражения, столь привлекательного и отталкивающего одновременно, что будоражило юношу ещё в Ручейном.

— Раз все собрались, начнем, — скучающе произнес Лысый, и посмотрел на Женьку. — Что получилось, что не получилось, Шатохин?

Члены отряда, как один, считали свой поход удачным. Дочь шамана, впрочем, не спрашивали, причём Харламов догадался, что так оно и будет, едва директор начал опрос с Женьки. А когда пришла его очередь, он коротко сказал:

— С решением задачи воздействия на заданные объекты мы справились. Скрытность удалось обеспечить частично, трижды нас обнаруживали, и приходилось тратить время на маневры ухода. Задача установления групповой сплочённости тоже может считаться выполненной.

— Спасибо, Харламов. — Директор встал и зашагал по классу, лавируя между столами. — Наверное, все догадались, почему старшим вашей возможной группы назначен Ермолай Харламов? Только он сейчас чётко сформулировал три основные задачи учебного похода и оценил успешность выполнения каждого из них. Поход первый: вам противостояли малочисленные и не очень хорошо подготовленные охотники. Вам не пришлось сталкиваться с использованием в качестве наблюдателей животных и растений. Да, мы умеем и такое, — пояснил он, заметив реакцию Игоря, — но это высшёе мастерство, до которого вы, надеюсь, дорастёте в конце концов. И впервые со дня появления в стенах нашей школы ваша группа действовала именно как группа. До настоящей, полноценной сплочённости ещё далеко. Да и состав группы может измениться. Но первый, один из многих, этап вы уже прошли. Поздравляю.

Селиванов вновь сел и вопросил, обведя всех испытующим взором:

— Вопросы?

— Хотелось бы знать, — поднял руку Шатохин, — конечную цель нашего обучения. Сегодня мы изображали диверсантов во вражеском тылу. Это игровая форма такая, чтобы было веселее, или из нас именно диверсантов готовят?

— Не форма, — покачал головой Лысый, — и готовят не диверсантов. До конкретных ответов вы пока не доросли, но наши ученики иногда попадают в ситуации, где их жизни угрожает реальная опасность. Задачи наши научные, но среда, в которой можно оказаться при их решении, бывает весьма враждебной. Поэтому скрытность, маскировка и самозащита — обязательные элементы подготовки. Пока я не могу пояснить вам свои мысли ни одним конкретным примером, для этого надо заслужить хотя бы красную повязку.

Женька недовольно вздохнул, а Мариэтта сварливо уточнила:

— Надеюсь, нам в дальнейшем никого резать-убивать не придётся?

Директор сухо ответил, что этого он гарантировать не может. Вся подготовка для того, мол, и ведётся, чтобы сохранить свою жизнь без применения крайних средств, но без них обойтись удаётся не всегда.

— Вы понимаете, что речь сейчас идёт о редчайших случаях, с которыми могут — только могут — столкнуться наиболее успешные школьники. В конце концов, можно и на рынке Абакана на нож хулигана нарваться…

Игорь заметил, что физической самозащите их пока и не учат. Да и вообще, к походу они были не готовы, не готовы даже физически.

— Припомните, что написано над входом в школьное здание? Готовность к действию — не так ли? — числится вторым уровнем достижения. Вот и тренируйте её! В башне есть спортзал, по вашему желанию найдутся инструкторы, сможете по горам сутки напролет лазать, если такое желание возникнет…

Вопросов больше не было, и Лысый попросил остаться Аникутину и Харламова, а остальных отпустил.

— Ну, что, молодые люди, получится у нас группа? — он посмотрел на юношу, хмыкнул себе в усы и уставился на Ольгу. — Да понимаю я, что рано такой вопрос задавать. Но и меня поймите: уже собранную группу, если она успела как-то сработаться, распустить очень непросто. Даже если группа эта никуда не годится. А вашу группу сейчас распустить легче легкого: три-четыре похода в других составах — и всё, готово, вы и сами забудете друг друга.

Ольга пожала плечами и промолчала. Промолчала она и мысленно, и директор понял её не хуже Ермолая. А юноша ответил, что он полностью уверен в Лёшке, Игоре и Сашке. Да и братья с Галкой — товарищи надёжные, от них он никакого подвоха не ждал. А трудности, скорее всего, начнутся тогда, когда станет ясна истинная цель подготовки команды.

— Вот когда все красные повязки заслужат, — изрёк директор, — тогда и поговорим в открытую. Если что, нескольких кандидатов для вашей группы мы подберем без труда. У нас больше половины учеников вообще ни в какие группы не годятся, но хватает и таких, для которых просто не нашлось подходящей команды.

Они немного помолчали, потом Селиванов вынул трёхцветную повязку из кармана пиджака и протянул Аникутиной:

— С этого момента ты заодно и инструктор. Но лучше эту повязку надевать только во время исполнения служебных обязанностей…

Директор поднялся, показывая, что разговор окончен. Харламов поднял руку. Ольга, несомненно, уже уловившая ход его мыслей, быстро вышла из класса. Стараясь скрыть разочарование, вызванное её уходом, юноша спросил:

— Юрий Константинович, мои способности в жилом доме как-то резко гаснут. В чём причина?

— На верхнем этаже жилого дома, а также в преподавательском доме налажена система подавления способности воспринимать чужие мысли. Она не абсолютна, но позволяет подобным тебе расслабиться. К тому же во сне никто из учеников мыслезащиту поддерживать не умеет, а сны нам следует защищать даже больше, чем бодрствующее сознание.

Возвращаясь в жилой дом, юноша припомнил: Мариэтта что-то говорила о том, что на первом этаже селят не совсем надёжных учеников. Он-то полагал, что их там пытаются воспитывать холодом! А речь шла о более серьёзных вещах. Ведь не только он не мог ощущать переживания своего соседа по комнате и всех других учеников на этаже; его мысли тоже для всех оставались тайной. А мысли Мариэтты… Он тут же припомнил, что её мысли тоже никто воспринимать не мог — у девчонки был врождённый блок. Зато у Женьки такого блока не было, и его сны могли поведать о его глубоких переживаниях куда больше, чем смог бы рассказать он сам.