Элисон Бэрд - Камень звёзд

— Никого не вижу, — шепнула Лорелин.

— Он спрятался, — ответил Дамион.

— Будем его искать?

— Нет. — Дамион сунул руку в карман и достал свой ключ от церкви. — Давай вверх по лестнице.

Они поднялись, и Дамион, закрыв дверь, повернул ключ в замке.

— Вот теперь он попался. Лорелин, беги приведи сюда ночного привратника — быстро!

Она посмотрела на него расширенными глазами, потом побежала прочь.

С бешено колотящимся сердцем он побежал по центральному проходу к алтарю и поставил свечу на пол. Там, на полу лежал деревянный ковчежец со свитком. Дамион схватил ящичек и сорвал украшенную крышку. Ящик был пуст. Он снова выбежал из алтаря к двери склепа.

— Кто бы ты ни был, — крикнул он через дверь, — лучше выходи! Я знаю, что пергамент у тебя.

По ту сторону — ни звука.

— Ладно, посмотрим, что тебе скажет привратник.

Он остался ждать у двери. Вскоре раздался шум шагов, свет ламп, и вошли Лорелин с ночным привратником — последний нес свою увесистую дубинку. Дамион снова отпер дверь, и все трое спустились вниз, но на их призывы выходить ничто не шевельнулось в могильном спокойствии склепа. Привратник двинулся внутрь, держа оружие наготове. Обшарив склеп вдоль и поперек, он повернулся к Дамиону и Лорелин, подняв брови.

— Здесь никого нет.

— Как?!

Дамион вбежал в склеп, размахивая свечой. Его взору предстали только голые стены, колонны, каменные рыцари. Человек в рясе исчез, будто его никогда и не было.

6

СУДЬБА ТАНЦА

В Маурайнию пришла зима, принеся с собой обычный на восточном побережье снегопад. Три дня ровно валил снег, укрывая теплой периной ветви деревьев и заледенелые берега озер и прудов, ложась на каждую крышу и каждое крылечко круглым белым караваем. Он преобразил даже беднейшие кварталы Раймара, превратив навозные и мусорные кучи в белые пушистые холмы, выгладив выщербленные грязные мостовые. В Королевской Академии маленькие лавины скатывались, грохоча, по крутым крышам, горгульи украсились ледяными бородами и снежными шапками.

На третий вечер снегопада Дамион, которому наскучило сидеть в четырех стенах, вышел вдоволь пройтись по окрестностям. Он закутался в тяжелый плащ священника и зашагал по белому безмолвию зимних полей. Было так тихо, что Дамион будто слышал едва различимый шелест, с которым большие хлопья ложились друг на друга, на каждую веточку и кустик, превращая их в белое кружево и филигрань.

Мохнатые пряди дыма поднимались из труб далеких домишек, но никаких других признаков жизни не было видно, и ни прохожий, ни проезжий не нарушал девственную белизну места, где раньше была дорога. Дамион брел через наметенные сугробы, погрузившись в собственные мысли. Уже два месяца прошло после странного события в церкви, но он все никак не мог успокоиться. Хотя рассказ Лорелин о появлении призрака вызвал переполох среди ее одноклассниц, но само похищение практически не оставило следа. Сильно сомневаясь в подлинности свитка, ученые Академии вряд ли ценили его дороже пергамента, на котором он был написан. Ни настоятель монастыря, ни приор не проявили никакого беспокойства по поводу его исчезновения. Любое предположение, что может быть война, если свиток попадет в руки Халазара, все встречали с тем же снисходительным интересом, что и Каитан.

Дамион жалел, что не знает истинного похитителя. Легче легкого было проникнуть в церковь и обыскать ее, переодевшись призраком Академии, чтобы каждый, кто его встретит, принял за шутника-студента (или даже поверил, что это и есть знаменитый призрак, если свидетель достаточно суеверен). Как был осуществлен побег из склепа, Дамион до сих пор не знал, но сейчас он отложил эту загадку в сторону и задумался о том, кем же может быть этот вор. Это мог быть один из двух зимбурийских лазутчиков-полукровок, скорее всего тот полу-мохарец, Йомар, более высокий из них. Если пергамент у зимбурийцев, сделать ничего нельзя, и остается только надеяться, как предложил Каитан, что их экспедиция на север закончится катастрофой. Но, может, вовсе и не зимбурийцы захватили виток. Дамион поглядел туда, где высилась Селенна. Сейчас она снова закрыла свое лицо: видно было только засыпанное снегом подножие, а выше склоны уходили в низкие облака. Старая Ана могла уже оставить свой дом и уйти в зимнее убежище — где бы оно ни было. Дамион подумал, не могли ли украсть свиток она и ее немереи. Как повествование о вещах, для них священных, он мог представлять очень большую ценность. Но если даже Ана с друзьями похитили свиток, зимбурийские соглядатаи могли найти их потайное хранилище и похитить его оттуда. Надо было послушаться Каитана и уничтожить этот мерзкий пергамент, когда была возможность. А сейчас свитка у него нет.

Уже наступил ранний зимний вечер, когда Дамион вернулся в Академию. Ее внушительные строения почти не были видны в сумерках: ни одно окно не светилось в стенах и башнях. И в монастыре тоже не было света, а за краем откоса, где должно было мерцать и переливаться большое созвездие Раймара, виднелась только темнота. Был день зимнего солнцестояния, давно превращенный Верой из языческого шабаша в священный праздник. Для Верных рост дневных часов после самого короткого дня года означал победу добра над злом. Целую неделю город и окружающие его деревни и поселки были погружены в мрак Темных Веков, когда по древнему обычаю ни один огонь не должен был светить ночью, и даже лампы дозволялось зажигать лишь за плотно зашторенными окнами. В домах жизнь шла по-прежнему, горели очаги, светили лампы и свечи, но ни один лучик не выбивался на покрытые мраком улицы. Даже корабли у причалов в порту стояли темные. Сегодня в полночь вдруг вспыхнут свечи и фонари в каждом окне каждого дома, бросая тьме вызов. А в деревнях будет выполняться старый-старый обряд: юная девушка, выбранная по жребию, поведет процессию мимо всех домов деревни. В короне из свечей и со скипетром в руке, королева праздника изгонит несчастье из каждого дома. Этот любопытный обычай восходил к древнему элейскому пророчеству о приходе Трины Лиа, которая, когда наступит день, спустится с небес воевать силы тьмы, и праздник так и назывался в ее честь: Триналии.

Дамион вошел в приемный зал цитадели и стряхнул с клобука снег. Огромное дерево Таунара, собранное из отрезанных ветвей, занимало почти половину прихожей. На верхних ветвях сияли фонари, позолоченные звезды, символизирующие мир Небес, ниже, на средних ветках, висели вырезанные из цветной бумаги фигурки зверей, птиц, цветов. На самом же верху восседал Элмир — птица небес, подножие ствола обвивал кольцами Вормир, змей хаоса. Обычай строить Таунару, древо жизни, тоже восходил к временам древних элеев. Задумчиво глянув на древо, Дамион направился по широкой центральной лестнице к себе в келью.