Глен Кук - Игра теней

На минуту я даже решил, что мы накрыли этого лоха.

Внезапно на крыше рубки материализовалась Госпожа. Я сдвинул на затылок крокодилью голову.

– Эх-х, хо-ор-рош балаган, а?

Мох и кипарисы – словно разом взорвались.

– Ты что делаешь?

– Что, рядовой? Решила наконец приступить к несению службы?

Левая щека ее дернулась. Моя тактика была направлена вовсе не на пиратского колдуна.

Меж нас скользнула стрела – меньше чем в шести дюймах от наших носов. Госпожа вздрогнула.

Тут пираты, карабкавшиеся по мантелетам, наконец забрались наверх. С полдюжины тех, кого миновали стрелы лучников, прыгнули на крышу – и были тут же приняты на ощетинившиеся копья.

– Я устроил все так, что им остался лишь один способ разделаться с нами. – Здесь я дал ей секунду подумать. – У них имеется волшебник громадной убойной силы. Пока что он не высовывался. Ну, я просто сказал ему, что знаю, что он здесь, и постараюсь его накрыть.

– Костоправ, ты сам не ведаешь, что творишь!

– Неверно. Отлично знаю.

Госпожа, изрыгнув означавший сомнение эпитет, развернулась и удалилась.

– Жабомордый!

Бес немедля возник передо мной.

– Начальник, ты лучше надень назад свою крокошляпу. А то заклинание не убережет тебя от стрел.

При этих словах несколько стрел свистнули мимо.

Я надел головной убор снова.

– Ты сделал, что должен был, с теми штуками?

– Все в порядке, начальник! Я это отправил в такое место, которое не это место. Через минутку услышишь, как завопят!

Огонь среди кипарисов замерцал, будто задуваемая свеча. С десяток огоньков Одноглазого проплыли меж них – и просто исчезли. Ночь начала наполняться подавляющим ужасом присутствия колдовства.

Единственная оставшаяся искорка скользнула ко мне и закружила у пасти крокодильей головы.

Примчалась Госпожа:

– Костоправ! Что ты наделал?

– Я уже говорил: я знаю что делаю.

– Но…

– Что, пропали все твои игрушки из Темной Башни?

Назовем это интуицией, любовь моя. Выводом, сделанным на основе неадекватной и разрозненной информации. Хотя играть легче, если уже знаком с партнером.

Тьма сгущалась. Исчезли звезды. Однако сама ночь блестела, словно отполированный кусок антрацита. Блики видны были повсюду, хотя никакого света не наблюдалось – даже с головы носовой фигуры.

– Ты ведь погубишь всех нас!

– С тех пор как меня избрали капитаном, вероятность этого существует. Она существовала, когда мы уходили с Курганья. Существовала, когда мы покидали Башню. И когда выходили из порта Опала. И когда ты присягала Отряду. И возросла до предела, когда я принял поспешное и умышленно жульническое предложение купцов Джии-Зле. Так что ты, подруга, не сказала ничего нового.

Что-то наподобие черных плоских камней заскакало по воде, выбрасывая в воздух фонтаны серебристых брызг. Гоблин с Одноглазым позорно бежали.

– Чего ты хочешь, Костоправ?

Голос ее звучал натянуто, точно готов был вот-вот лопнуть под острым лезвием страха.

– Хочу знать, кто командует Черным Отрядом. Хочу знать, кто принимает решения насчет того, кого брать с собой, а кого – нет. Хочу знать, кто дает солдатам Отряда позволение уходить на несколько дней, кто дает им право прятаться целую неделю, манкируя всеми своими обязанностями. А более всего хочу знать, в какие, собственно, авантюры и интриги теперь замешан Отряд.

Прыгучие камни продолжали приближаться, разбрасывая по сторонам серебро брызг. Все они стремились к барке.

– Кто же будет командовать, Госпожа? Я или ты? В чью игру мы будем играть? В мою или в твою? Если в твою – все твои драгоценности останутся там, откуда ты не сможешь достать их. А все мы отправимся к иглозубам. Сию минуту.

– И ты не блефуешь?

– Когда сидишь за столом с таким же, как ты сам, нет нужды блефовать. Просто ставишь все, что есть, и смотришь, заровняет ли.

Она меня знала. Она отлично знала, что варится в моей голове. И понимала, что я способен на эту игру, будучи вынужден.

– А ты переменился, – сказала она. – Стал жестче.

– Чтобы быть капитаном, надо быть Капитаном. Не Летописцем и не ротным лекарем. Хотя где-то там, в глуби, кое-какая романтика еще дремлет. Ты могла бы пробудить ее – той ночью, на холме.

Один из камней толкнул барку.

– Пока что я у тебя еще есть, – сказал я.

– Ты идиот. Та ночь ничего не могла изменить. И тогда я не думала, что может. Там, на том холме, была женщина – с мужчиной, о котором заботилась и которого желала. И думала, что этот мужчина…

Еще один камень гулко бухнул в борт. Барку тряхнуло.

– Костоправ!!! – завопил Гоблин.

– Мы собираемся делать ход? – спросил я. – Или мне раздеваться и готовиться поплавать наперегонки с иглозубами?

– Ты победил, будь ты проклят.

– На этот раз твое обещание будет выполнено? Оно – для всех?

– Да, будьте вы прокляты.

И я ухватился за этот шанс.

– Жабомордый! Волоки назад. Верни все на место.

Очередной камень ударил в барку. Бревна застонали. Я пошатнулся, а Гоблин снова завопил.

– Госпожа, твои игрушки на месте, – сказал я. – Веди сюда Меняющего Облик с подружкой.

– Так ты знал?

– Я ведь тебе сказал: догадался. Шевелись.

На палубу вышел тот самый старик по имени Элдон Ясновидящий – только в истинном своем облике. Он и был тем самым, предположительно мертвым, Взятым по имени Меняющий Облик, в половину рубки ростом и в полроста шириной, чудовищным человеком в алом. Заросли его бороды слиплись от грязи. Он опирался на светящийся посох в форме непомерно вытянутого и тонкого женского тела со всеми подробностями. Этот посох был среди вещей Госпожи. Он-то и послужил мне последним намеком, когда Жабомордый описал его мне. Теперь Взятый простер его к берегу.

Среди кипарисов точно вспыхнуло нефтяное пятно в сотню футов в поперечнике.

Барка покачнулась под ударом очередного камня. Бревна полетели в воду. В трюме панически заржали лошади. Им вторил кое-кто из команды. Товарищи мои при свете пламени выглядели мрачновато.

А Меняющий Облик продолжал сажать в болото пятно за пятном, пока заросли не превратились в сплошной погребальный костер, перед которым оба моих костерка выглядели на редкость нищенски. Рев пламени заглушил вопли пиратов. Я выиграл эту ставку.

А Меняющий Облик продолжал жечь.

В реве пламени возник оглушительный вопль, затихший через некоторое время вдали.

Гоблин взглянул мне в глаза. Я ответил ему взглядом.

– Второй за десять дней, – пробормотал я. В последний раз мы слышали этот вопль в битве при Чарах. – А что до друзей… Госпожа, что я нашел бы, если бы вскрыл те могилы?