Роберт Сальваторе - Месть железного дворфа

— Сражайтесь! — закричал Эмерус. Рваный Дайн и Парсон Глейв кричали рядом с ним, и все дворфы Фелбарра взревели, усилив наступление.

Только теперь это был бой, а не бойня, где щитовые отряды быстро распались на яростно дерущиеся группы.

Заботясь совсем не о своих союзниках-орках, гиганты свободно швыряли свои огромные валуны в ближнем бою. Они не могли видеть своих целей в такой дикой метели, разумеется — Король Эмерус едва мог отличить гоблина от орка, орка от дворфа, и не раз ему приходилось затаить дыхание, взмахивая своим могучим мечом и надеясь, что его удар придется не по союзнику.

Эта битва осталась в веках как Битва Середины Зимы, которая состоялась на поле в Ледяной Долине, менее чем в двух милях от того места, где пал король Бромм из Адбара, в разгар самой великой метели этого жестокого сезона. Три тысячи гоблинойдов, в основном орков, умерло в этот день в снегу, и множество гигантов упало рядом с ними.

Но не достаточно.

Мудрый старый король Эмерус понял это сразу же, когда услышал первые залпы, донесшиеся с поля боя, откуда-то из центра оркского лагеря. Снег и ветер, орки и гоблины, и эти жуткие гиганты — которых не волновала зимняя стужа — прервали сражение и вздрогнули. И лучшим силам короля Эмеруса, семи из десяти дворфским легионам Цитадели Фелбарр, почти трем тысячам воинов, закаленным боях, не было суждено отогнать их прочь.

— Поднажмем, мой король! — умолял старого дворфа Рваный Дайн. — Мы уложим их в могилу!

— Рядом с собой, — пробормотал Эмерус себе под нос. Тем не менее, несмотря на очевидность разворачивавшейся здесь катастрофы, несмотря на то, что его инстинкт говорил королю, что эту битву им не выиграть, старый воин почти… почти… организовал их наступление и бросил силы на стену врагов. За их спинами сидели другие дворфы, голодные, запертые в своих темных норах. Вверху и внизу. Это был их шанс, их прорыв. Они должны были выбраться, добраться до Сверкающего Леса, найти способ повернуть на запад, к Митрил-Халлу или на север, к осажденному Адбару.

Но они не могли. Как и парни из Митрил-Халла месяцем ранее, дворфы Фелбарра ничего не видели перед собой ничего, кроме неминуемой гибели.

А за собой ничего, кроме голода… кроме…

Кроме того, что они не одиноки, напомнил себе король Эмерус. Это был не единственный шанс, не последний отчаянный рывок. Митрил-Халл держится и Адбар тоже. И быть может с юга придет подкрепление из Эверлунда и Сильверимуна.

Он сомневался о тех причинах, которые привели его сюда, и которые все еще удерживали их тут, но перед лицом такого сокрушительного поражения король отбросил все сомнения прочь.

— Поворачиваем домой, — сказал он Рваному Дайну и Парсону Глейву.

— Мой король? — удивленно спросил Рваный Дайн, но Парсон Глейв кивнул.

Строй развернулся на восток, назад в предгорья, к новым воротам, вторым Рунным Вратам, которые были прорыты дворфами Фелбарра и зачарованы жрецами Фелбарра.

Воины бежали обратно, шатаясь и спотыкаясь. Многие из них были ранены и кровь текла из глубоких порезов. Последней группой, оставшейся на поле битвы, была свита короля Эмеруса.

Рваный Дайн и Парсон Глейв стояли рядом с ним, Кулак и Фурия были там же, добавляя последних орков к общему количеству убитых ими за сегодня. Сестры уничтожили пару монстров, которые сдуру погнались за Эмерусом к воротам.

Дворфы проскользнули внутрь горы, устремляясь в свои туннели. Увидев перед собой открытые двери, орки и гиганты жадно рванулись вперед.

Они не понимали силу дворфских Рунных Врат.

Эмерус и его группа стояли всего в нескольких шагах, но монстры не продвинулись далеко. Первый магический знак взорвался, огонь и молнии наполнили пространство у входа, уничтожая орков и гигантов с одинаковой эффективностью.

Враги упорно продолжали идти вперед, перешагивая через тела своих упавших сородичей и, в конце концов, добрались до последнего магического символа. Того, что закрывал тяжелые каменные двери — и как только ворота захлопнулись, давя тела и с легкостью отодвигая назад гигантов, огромный железный засов опустился позади створок, защищая туннель от ветра — ветра и монстров.

И запирая внутри четыре десятка удивленных орков.

Король Эмерус неожиданно развернулся, и его меч нанес первый удар в последней битве этого дня.

ГЛАВА 5. БЕЗУМИЕ

Безумие.

У него не было никакого представления о прошедшем времени, равно как и понятия о том, где они находились. Никаких мыслей по поводу дальнейшего направления. Но едва ли это хоть каплю заботило его.

— Я ничего не вижу, — резко прошептал он своему компаньону хафлингу — по крайней мере, он надеялся, что прошептал компаньону хафлингу. Он не смог бы разглядеть свою руку, поднеси он её вплотную к лицу, что уж говорить о Реджисе.

— У нас нет выбора, — тоже шепотом ответил Реджис, но гораздо более спокойно. — Они прямо за нами, поэтому мы не можем повернуть назад. Единственный путь вперед — через патруль орков.

— Я вероятно прибью тебя, приняв за одного из них, — предупредил Вульфгар.

Реджис не стал спорить. Он взял руку Вульфгара и положил её на свою голову — голову, которую больше не украшал волшебный берет.

— Просто размахивай молотом выше вот этого уровня, — язвительно заметил хафлинг.

Но Вульфгару было не до смеха. Он верил, почти надеялся, что они подошли к концу своего путешествия. Когда друзья решились двигаться на восток от Митрил-Халла, им пришлось спуститься ниже, и теперь компаньоны блуждали в тех частях Подземья, где светящиеся лишайники встречались редко, поэтому тьма была абсолютной. Даже Реджис, который обладал прекрасным зрением в условиях плохого освещения, едва мог перемещаться в туннелях. Для бедного Вульфгара здесь стояла вечная ночь.

— Нет, — решил он. — Я буду размахивать в разные стороны. Сколько ты сказал их там? Пять?

— Как минимум. Может — шесть или семь.

— Я пойду один, — заявил Вульфгар.

— Они убьют тебя.

— Я очищу путь для тебя, обещаю, — бросил варвар.

— Не… — начал было спорить Реджис, но Вульфгар оборвал его.

— Я только замедляю тебя, — сказал человек. — Я ничего не вижу. Сколько раз я разбивал свой толстый череп об эти проклятые камни? Тебе лучше пойти одному.

— Ты говоришь глупости, — с рычанием ответил хафлинг.

— Глупость — умереть обоим из-за неуместной храбрости.

— Дружбы, не храбрости, — поправил Реджис. — Она не может быть неуместной.

Вульфгар обдумал его слова в течение нескольких минут, а потом сменил точку зрения.