Николай Волков - Плетение

- Оль, - сказал я, поцеловав ее – если бы я не был осторожным, то не смог бы дожить в этом мире даже до встречи с тобой. Не волнуйся. Я не буду делать глупости.

Выйдя из квартиры и спускаясь в лифте, я тихо добавил:

- По крайней мере - не собирался.

У подъезда меня уже поджидал Семеныч.

- Шеф, опаздываем… Если не дай бог менты привяжутся…

- Семеныч, с тех пор как ты меня возить стал, нас хоть раз останавливали?

- Нет, но и на старуху бывает проруха…

- Не бойся.  Поехали.

Сев на сидение рядом с водителем, я занялся классическими отводами взглядов от машины, и попутно подгонял Семеныча.

- Давай, Миш, жми на газ. Надо успеть.

Лишь когда стало ясно, что мы приедем даже с опережением, он стал вести машину помедленнее, а я к тому моменту был уже безумно взмокшим.

- Шеф, каждый раз после такой гонки у меня впечатление, что ты сзади машину подталкивал.

- Мой костюм в багажнике?

- Да.

Переместившись вместе с костюмом на заднее сидение автомобиля, я принялся переодеваться, а попутно спросил Семеныча.

- Слушай, Миш, вот ты меня уже довольно долго знаешь… Скажи, я изменился?

- Еще как, – немедленно ответил он – женитьба тебе на пользу пошла, шеф.

- И как же я изменился?

- Мягче стал. О людях явно больше думаешь. Когда ты контору открывал, то максимум что помнил про своих людей – как их зовут и как они выглядят. А сейчас ты о каждом все помнишь, и за каждого у тебя душа болит. А меж тем – контора в несколько раз уже выросла. Но мягче ты стал только со своими. Для них ты наизнанку вывернешься, но все сделаешь. И за это тебя народ и любит.

- Любит?  Меня?

- Да они за тебя в огонь и в воду пойдут.

Мысль была настолько нова, что ее предстояло серьезно обдумать.

- Миш, напомни мне поговорить с тобой на обратном пути об этом.

- А что об этом говорить? В других конторах о таком хозяине только мечтать могут. Серьезно, шеф, если ты скажешь, к примеру, что в течение полугода платить никому не будешь, народ не просто не разбежится, но и активно помогать будет всем, чем можно.

- Даже до такой степени, значит… Все равно поговорим. Ладно, давай, нам как раз пора…

Встреча, на которую мы приехали, гарантировала моей компании собственное здание под офис. Компания действительно разрослась, с тех десяти человек, с которыми я начинал, до сотни, имеющейся на текущий момент. Когда встреча была окончена, компания, наконец-то,  обрела свой собственный, постоянный дом, который еще предстояло построить. Я получил землю, разрешение на строительство, даже контакты строителей, с обещанием, что материалы будут высшего качества, но и они, и работа будут стоить на четверть дешевле обычных расценок.

Сев в машину я задумался. Из головы не шел не только результат минувшей встречи, но и разговор с Семенычем, и с Ольгой.

Ради своей жены и ребенка, я вынужден вернуться туда, куда мне не хотелось возвращаться. Ради них мне придется оставить здесь людей, которые настолько верят мне, что готовы работать не за деньги, и это в стране, где сейчас все меряется деньгами.

Мне это не нравилось.

Я всегда был индивидуалистом, но сейчас мне хотелось сделать для своих работников что-то по-настоящему стоящее. Что-то, что они действительно оценят.

- Куда, шеф?

- А ведь не шефом ты меня звал, когда я у тебя трое суток дома проторчал, Миш.

- Тогда ты был таким же потерявшимся щенком, как и многие в этой стране. Человек, который счастья пришел искать, сам не зная, чего он ищет. А сейчас, ты тот, кого можно уважать. И поэтому я к тебе так обращаюсь, а вовсе не потому, что ты мой начальник. И хоть ты теперь и зовешься Денисом, но я один из немногих, кто помнит, как тебя на самом деле зовут.

- Того человека больше нет – тихо сказал я, глядя в окно.

- Может и хорошо, что так. Только поверь, не бывает ничего спрятанного поглубже, что рано или поздно на свет не вытаскивают.

- Ты это к чему, Миш?

- К тому, чтобы ты не стремился отказываться от того, кем ты был. Это тебе еще может пригодиться.

Я задумчиво посмотрел на него.

- А ты карьеру психолога сделать не планировал?

- Нет, Дайрус. Я – водила, но ты, похоже, не понимаешь, что это значит.

- И что же?

- А то, что когда ты на дальнем перегоне сажаешь попутчика, и едешь с ним сотню несколько сотен километров, то успеваешь поговорить с ним обо всем. Так происходит один раз, другой, третий… А потом, ты видишь человека на улице, и по тому как он движется, выглядит, или просто курит, ты уже можешь сказать о том, что его терзает. Вот тебя сейчас терзает то, что тебе нужно вернуться к прошлой жизни. Не хочешь этого делать, но тебе нужно.

- Говоришь так, как будто у тебя уже есть для меня совет, что мне делать.

- А он и есть. Стань снова Дайрусом. Стань тем, кем был.

Я усмехнулся.

- Ты, считай, и не знал того человека. Он был жестким, холодным, расчетливым. Манипулятором, каких свет не видывал, способным просчитать все на несколько лет вперед, и устроить все так, как ему требовалось. До последней мелочи. Он не мог быть любящим мужем, и уж тем более любящим отцом.

- И ты боишься, что утратишь семью. Жену, дочь… Боишься.

- Боюсь.

Семеныч некоторое время молчал, а потом тихо сказал:

- Если он и вправду был таким человеком, который был способен просчитать все на несколько лет вперед, то он вполне способен просчитать, как сделать то, что нужно и не потерять то, что имеется. В том числе и семью.

Долгое время мы смотрели друг на друга.

- Знаешь, поехали, перекусим и смотаемся к электростанции, а потом в офис. Надо собрать всех. У меня будет, что им сказать.

Он, молча, завел мотор, и мы отправились по названному мной маршруту.

Спустя несколько часов, которые я провел в раздумьях, я собрал общее совещание. Все работники моей компании, вплоть до уборщицы Клавдии Васильевны, были собраны в конференц-зале, и с замиранием ждали того, что же я им скажу.

- Я рад видеть вас всех здесь, друзья, - начал я – и, как я думаю, многие из вас уже в курсе того, что сегодня я ездил на переговоры, которые имеют колоссальное значение для нашей компании. Речь пойдет и об этом, но не только.