Наталья Свиридова - Теплый мир

Толпа разразилась радостными возгласами и смехом. Сегодня они были счастливы. Горлица осторожно передала ребенка молодой матери. Все разом стали поздравлять Ловкого и Ласку. Улыбка не сходила с лиц молодых родителей.

А вечером были костры и танцы в честь новорожденного. Были большие столы и веселая раскрасневшаяся молодежь. А Дождь спел свою новую балладу. Даже не балладу, а просто песню-наставление. Всем очень понравилось, и только он, Ласка и Ловкий знали, кто на самом деле был вдохновителем Дождя на эту песню, но, как и обещали, они оставили это в тайне.

Сколько Проводов, столько Встреч,

И закаты равны рассветам,

Несмотря на Пожар и Меч,

Круг замкнется, родится Лето.

Все вернется Домой, в свой ритм,

В равновесии Тьмы и Света,

И найти ты сумеешь смысл

В бесконечной спирали Лета.

Ты найдешь равновесье сил,

Разум-Чувства, Огонь и Ветер,

Кто на Запад уже уплыл,

Тот вернется опять с рассветом!

Ты живи! День за днем живи!

И смотри на деревья прямо,

Тайны Мира и смысл Любви

Всем доступны и где-то рядом…

Часть вторая

Предрассветный Час

Пролог

Одинокие снежинки срывались с вечернего чужого неба, удивляющего своей бескрайностью и величием. Рельефные тучи, раскрашенные всеми оттенками серо-белого и сине-фиолетового, медленно и плавно меняли свои очертания, даря миру первые снежинки этого Лета. Редкие, но резкие порывы холодного осеннего ветра приносили запах Степей, такой чужой и такой манящий, запах свободы, снега и скорой зимы. Лишь маленький костерок у обочины Большого Тракта напоминал, что в этом мире существует тепло. Не зря же кто-то дал ему столь странное название: "Теплый Мир". Колючие искорки с треском отскакивали от сырых дров, чтобы погибнуть в одиноком холоде надвигающейся ночи всего-то в нескольких шагах от костра, да вот только гасли они неумолимо быстро, так и не успев вернуться в спасительный огонь.

— Ты ужинать будешь? — видимо, уже не в первый раз мягко, но настойчиво, повторял Стел, предлагая Белянке глиняную миску дорожной похлебки, состоящей из сушеных корений да трав, в другой руке у него красовался небольшой сухарик.

— Да, конечно! — девушка наконец-то оторвала завороженный взгляд от одиноких искр. — Спасибо огромное! Ты такой заботливый, — она попыталась улыбнуться и приняла из его рук пищу.

— Тебя что-то мучает? — спросил Стел. — Ты какая-то очень грустная и задумчивая, все время, пока мы едем по этому Тракту.

— Как ты думаешь, почему наш мир называется Теплый? Здесь так холодно… — девушка поежилась, и было непонятно: то ли это действительно был вопрос, так долго мучивший ее, то ли она сказала хоть что-то, лишь бы не говорить истинную причину своего настроения.

— Мифы говорят, что Теплый мир — значит мир любимый, родной, где каждому хорошо и тепло. По идее, нам доступны все необходимые для этого знания — это наш дар: уметь получать и отдавать тепло, поддерживая равновесие, — Стел был не очень уверен в том, что говорил, но больше ему ответить было нечего.

— Мы неблагодарны — забываем дары, — девушка еще раз поежилась и подняла на него испуганные глаза, видимо припомнив что-то недоброе.

— Но этот дар нельзя забыть, он пронизывает сам мир, просто, иногда мы не умеем слышать…

— А иногда просто преддверие зимы, — Белянка посмотрела на огромные пологие холмы, покрытые вереском, который вторил столь непостоянному ветру.

Беля долго молчала, вглядываясь в темнеющий горизонт. Сизая степь, сизое небо, сизый вереск — все сливалось, образуя единый сизый мир, столь непривычный для нее, жительницы Леса. Она чувствовала себя практически обнаженной, лишившись надежной защиты деревьев. Но одновременно с этим девушка понимала, что ее ждет что-то новое, неизведанное, непонятное, что-то, чего она никогда раньше не видела и не знала. У нее впереди была целая жизнь! И эта жизнь скрывалась где-то там, за сизым маревом. Конечно, груз на ее сердце никуда не делся, он просто там прижился, просто и навсегда. Такое не забывается, но жизнь не знает таких понятий как трудно и плохо, как грусть и тоска, она заставляет идти вперед, стирая ноги, не спрашивая, что на душе.

… Влажный запах вечера окутывает сознание, делая все густовато-вязким, но при этом до странности четким и понятным. А еще он обнажает усталость. Пустые открытые пространства степей давят. Давят своей бесконечностью. Ветер высушивает непривычную к нему кожу. Родной дом остался так далеко, что о нем все уже успели позабыть. Их мало. И они идут куда-то вперед. Без цели плутая в бескрайних просторах. Сердце маленькой девчушки колотится сильно в этой вечерней прохладе. Ей страшно и любопытно. Конечно, она устала, как и все ее попутчики. Но она чувствует в этом ветре радостный смех. Она видит за горизонтом их будущий дом. Все правильно, что они так долго идут. Они идут туда, где должны быть. Они идут Домой. Вот повозки распряжены, а лошади — эти странные животные, которых приручили совсем недавно, — разбрелись погулять. Вот женщины разводят костер из сухой травы и одеревеневших стеблей кустарников. Костер прогорает быстро и почти не дает жара. Но здесь совсем нет деревьев.

Тихое спокойствие вечера разрывает женский возглас:

— Малышка! Где ты? Малышка!

Это мама. Она ищет и зовет маленькую девчушку. Сейчас она прижмет ее к себе двумя теплыми руками и отведет к костру, где все собираются на ужин. А завтра повозки вновь отправятся в путь…

Неожиданно на ее плечи опустилось что-то мягкое и теплое — она обернулась и поняла, что Стел снял с себя дорожный плащ и накинул на нее. Ощущение того, что она маленькая девочка, которую зовет мама к костру, пропало. Будто и не было. Но до того оно было реальным, что даже сложно вот так сразу вернуться к этому вечеру, к этому костру, к этой жизни… Стел укутал ее плащом?..

— Не надо, ты же сам можешь замерзнуть! — она осторожно отстранилась, глядя ему в глаза.

В них были смятение и тоска, осторожность и благодарность, и что-то еще, для чего он не смог подобрать слов — лишь смешанное желание ее обнять и уйти прочь. Он понял, о чем подумала Беля, и ему это было неприятно. Стел накинул плащ на себя и покопался в мешке. Наконец-то он извлек оттуда загадочный сосуд. Он вновь взглянул на Белянку лукаво и слегка задорно:

— Хочешь?

— Что это?

— Думаю, это тебя согреет и немного поднимет настроение! — он подмигнул, извлекая вслед за сосудом глиняные кружки.

Девушка доверчиво обхватила свою кружку двумя руками. Вопреки ее ожиданиям оттуда полилась не привычная багровая жидкость, которую звали у них в деревне "вино" и пили по праздникам или во время обрядов, напротив, эта жидкость была прозрачна, она даже казалась серебристой в сумеречном свете луны, невидимой за облаками и напоминала осколки снежинок, срывавшихся с неба все более уверено.