Селия Фридман - Пожиратели душ

Потом он увидел девушку – соврем еще девочку, но обещавшую с годами стать настоящей красавицей. Залатанное, но опрятное платьице, волосы причесаны волосок к волоску. В крестьянском доме такую нечасто встретишь.

Голубые глаза напомнили принцу о его матери. Может быть, в девушке есть северная кровь.

– Вам уже лучше? – спросила она.

Он кивнул, и голова у него – о чудо! – от этого не развалилась. Продолжая творить чудеса, он улыбнулся.

– Ну, раз я не умер, то, стало быть, лучше.

– Мои братья не чаяли, что вы останетесь живы.

– Боги были милостивы ко мне… а может, за мной хорошо ухаживали.

Она вспыхнула, подтверждая его догадку. «Знали бы вы, кого спасли, добрые люди!» Он отважился сесть. Девушка помогла ему, но даже эта маленькая победа над болью и слабостью взбодрила Андована.

– Как тебя звать, милая?

Она опустила глаза, поняв по его тону, что он знатного рода, – или просто из девичьей скромности. Она достаточно юна для этого, хотя дочери бедняков недолго остаются невинными. Слишком дорого она ценится, их невинность.

– Дея, мой господин.

– Дея… – Он улыбнулся, хотя это причиняло ему боль. – Пожалуйста, не называй меня господином. – Ее почтительность смущала его. Неужто он так разительно отличается от простого горожанина? Надо будет принять это к сведению, когда он снова отправится в путь, и притвориться получше, чтобы обезопасить себя от новых покушений. – Меня зовут… – он сделал усилие, чтобы вспомнить, – Талсин.

Девушка улыбнулась в ответ. Право же, она будет прехорошенькой, когда округлится… если жизнь не растопчет ее еще раньше, не отнимет у нее прелесть этой улыбки.

Андован, вздохнув, попробовал встать – и, как ни странно, сумел это сделать. Его тело, должно быть, согласилось пожить еще немного и перестало чинить ему препятствия.

– Где же твои братья? Это они спасли меня, да?

– Нашла вас я, а они принесли сюда. Они сказали… – Дея замялась, – сказали, что вы по виду из благородных и за вас может быть награда.

«Еще какая – если б знать, к кому за ней обратиться!»

– С чего они взяли? У меня вон и руки все в мозолях. – Он показал ей ладони, затвердевшие от верховой езды и охоты.

– Зато ногти чистые, – возразила она. – И подстрижены ровно, не поломаны.

– И то верно, – хмыкнул он.

«Стало быть, впредь надо их обгрызать. В былые времена воспитатели за такое шкуру с меня спустили бы. Забавно».

– Расскажи мне все, что ты знаешь. Долго ли я здесь лежу?

– Я нашла вас прошлой ночью, когда из города шла. Вы лежали ничком у самой дороги – неровен час наедет кто и задавит. Лицо все в крови, и вас… – девушка, слегка покраснев, опустила глаза, – вас наполовину раздели, будто искали что.

«Деньги, конечно. Хорошо еще, что одежду не унесли».

– А дальше?

– Я пошла за братом, за Виктором, а он привел остальных. Они думали, что вы не жилец, но я-то видела… видела, что вы сильный.

– Значит, я у вас пробыл всего одну ночь? Она кивнула.

Он ощупал себя. Все, что было при нем, конечно, пропало. Если воры и оставили что-то, это, вероятно, прибрали к рукам его благодетели.

– Вам правда лучше? – спросила девушка.

– Раз я стою на ногах и разговариваю – стало быть, да. – «Стою» было сказано несколько сильно, но об этом он умолчал. – Их, должно быть, и след простыл.

– Уж не собираетесь ли вы гнаться, за ними?

– А что такого?

– Так ведь вы ранены… вам отдохнуть надо…

– Если буду отлеживаться, то уж верно их не найду. И как же я вознагражу тебя с братьями, – добавил он, с улыбкой посмотрев ей в глаза, – коли меня ограбили дочиста?

Потрогав повязку на голове, Андован поморщился и размотал ее. Под бинтами запеклась кровь, но череп как будто не проломлен. Боль свелась к горячему биению позади левого глаза. С ним и не такое случалось.

Оглядевшись, он поднял с пола свернутую веревку и взял из очага железный брус, на котором висел котелок.

– Можно мне позаимствовать это? – спросил он. Девушка, глядя на него во все глаза, кивнула. – Пойдем – покажешь, где ты нашла меня.

Дорога, ведущая к единственному в округе постоялому двору, была вся изрыта колесами, копытами и ногами пешеходов. Как тут отыщешь нужные следы? Андован осмотрел кусты у обочины – вдруг грабители позабыли что-нибудь из его имущества? К примеру, нож. Да нет, где там!

Девушку он отослал домой, чтобы не подвергать ее опасности.

Неподалеку от дороги он привязал свою лошадь. Надежда, что воры не заметили ее за густой растительностью, не оправдалась – лошадь исчезла вместе с сумками, где хранились его припасы. Но наиболее ценные вещи он, к счастью, всегда прятал, уходя надолго с бивака, и тайник остался необнаруженным. Теперь у него появились кое-какие деньги, хотя он их все бы отдал за хороший нож. В другой раз он и оружие спрячет – на всякий случай.

«Ты уверен, что хочешь их выследить? – спросил он себя. – Их много, а ты один. Они вооружены, а у тебя только железка да пеньковая веревка. Они в полном здравии и хорошо отдохнули, а ты…»

Он стиснул зубы, совсем как Дантен. Он и чувствовал себя Дантеном – упрямым, холодным, решительным. В нем живет сила его отца… и матери.

«Ты же охотник. Ты бьешь дичь, когда она меньше всего этого ожидает. В этом твое преимущество».

А вот и след. Коня они вели в поводу – не сумели, видно, договориться, кто поедет верхом, – и на сырой земле остались четкие отпечатки подков. Направлены они в другую от ближнего городка сторону – значит воры не местные жители, а бродяги, промышляющие грабежом. Это хорошо. Андован быстро пошел по следу и наткнулся на лошадиный навоз, не такой уж свежий. Разбойники прошли здесь довольно давно – но когда его ограбили, начинало смеркаться. Авось они остановились поблизости на ночлег и теперь только начали шевелиться.

Он двигался бесшумно, будто призрак или сова в полете. Навыки, приобретенные в охоте на дичь, в охоте на людей пригодятся вдвойне. Так и должно быть. На их стороне оружие, численность, здоровье, а на его – одна только внезапность.

Увлеченный преследованием, он перестал замечать, болит ли у него голова. Как в тот день, когда вепрь пропорол ему бок. Мать была вне себя, но он не замечал хлещущей из раны крови, пока зверя не добили.

Почуяв запах костра, Андован понял, что настиг добычу. Он описал круг, держась так, чтобы ветер дул на него, и высматривая признаки лагеря. Они скорей всего сочли его мертвым и не ждали погони, но все-таки позаботились о том, чтобы их стоянку не было видно с дороги, а ночью, возможно, и караульного выставили. Вряд ли кто-то караулит теперь, когда все проснулись, но принц все-таки поискал дозорного.