Энгус Уэллс - Запретная Магия

Там стоял небольшой, весело раскрашенный фургончик — слуги Варента погрузили вещи в повозку, и посол подтолкнул к нему и Каландрилла.

— Забирайся внутрь.

Он сел рядом с возницей, у которого было торжественное лицо, — поглощенный созерцанием происходящего, он даже не обратил на Каландрилла внимания. Его молчаливость была как нельзя кстати, и юноша устроился поудобнее, начиная наслаждаться своим новым положением.

Варент взобрался на высокую гнедую лошадь в сине-золотой попоне, под стать его одежде; Билаф и Тобиас встали по обе стороны от него, а пажи заняли место позади. Уланы, вскочив на коней, разделились на две группы — одна впереди, другая — позади посла; Билаф кивнул Тобиасу, тот поднял руку и отдал приказ к выступлению.

Кучер взмахнул вожжами, четверка белых лошадей тронулась, и обитые железом колеса фургона застучали по вымощенному булыжником двору. Зацокали копыта. Дворцовые ворота были открыты, и охранники, стоя в ряд, салютовали процессии алебардами.

Тень ворот пробежала по лицу Каландрилла, и он расплылся в улыбке — перед ним лежала широкая дорога, ведшая вон из Секки. Вдоль дороги стояли жители города, они махали руками и что-то весело кричали, провожая посла. Да, волшебство Варента столь же могущественно, как и крепко его слово.

Они въехали в Господский квартал — из окон на них смотрели аристократы. Каландрилл увидел Надаму — она была такой красивой в белом платье и с волосами, перевязанными золотой тесемкой. Тобиас склонил голову, и Надама замахала ему рукой; Каландрилл перестал улыбаться. Она не видела Каландрилла, во все глаза глядя на его брата, и Каландрилл даже обмяк, его возбуждение поутихло: теперь он не увидит ее до самого возвращения; может ей и не суждено ничего узнать о его великом предназначении? До самого его возвращения.

Но тогда… Что она подумает тогда? Может, тогда она будет улыбаться только ему?

Пока он утешал себя этими мечтами, фургон с грохотом катил по кварталу лучников, а затем уздечников и пивоваров; и вот вдали замаячили городские ворота.

На ясном голубом небе светило солнце, отбрасывая на белые камни стены золотые блики и отражаясь в доспехах легионеров, рядами выстроившихся вдоль бастионов. Массивные створки Западных ворот открылись, и по сигналу Тобиаса, поднявшего руку, колонна остановилась. Возбуждение Каландрилла возросло настолько, что он даже забыл о Надаме. Билаф, не оставляя седла, наклонился и обнял Варента; Тобиас пожал послу руку. В следующее мгновенье они уже опять ехали вперед, и уланы расступались перед ними; Варент пустил своего гнедого рысью, и свита последовала за своим господином. Каландрилл проехал мимо отца и Тобиаса, не сводивших глаз с посла.

В следующее мгновенье они уже были позади; фургон выехал за городские ворота и оказался на залитом солнцем просторе. Ворота закрылись за ними, и возница впервые заговорил:

— Хорошо возвращаться домой, а? Секка — неплохой город, но с Альдарином ей не сравниться.

— Да, — Каландрилл неопределенно улыбнулся, глядя назад.

Стены родного города, высокие и белоснежные, как его мальчишеские мечты, громоздились посреди равнины; он понимал, что покидает не просто знакомое место; на какое-то мгновенье у него даже защемило сердце. Но стоило ему подумать о том, как будет беситься Билаф, не найдя его дома, и улыбка его стала шире. Что подумает домм? Что Каландриллу каким-то образом удалось проскользнуть мимо дворцовых стражей и что теперь он бродит где-то в городе? Будут ли его преследовать? Будет ли опять послан караул разыскивать его по Секке? Никто, ясное дело, не поверит в то, что он проскользнул прямо у них под носом вместе с Варентом. Он посмеивался про себя.

— Я смотрю, ты доволен, — сказал возница, посчитавший, что он радуется возвращению в Альдарин.

— Еще как, — ответил Каландрилл. — Очень доволен.

Возница улыбнулся.

— Что-то я тебя не припомню. Ты давно с господином Варентом?

— Нет, совсем недавно, — ответил Каландрилл.

— Я так и подумал, новенький. Как тебя зовут? Меня — Шадим.

— А меня Каландрилл.

— Каландрилл, — повторил Шадим. — У домма Билафа одного из сыновей, кажется, тоже зовут Каландриллом.

— Верно, — подтвердил Каландрилл.

— Ты их родственник, что ли? — рассмеялся Шадим. — Что, Билаф посеял дикие семена, пожинать которые пришлось твоей матушке?

— Нет, — быстро ответил Каландрилл.

— Я не хотел тебя обидеть, — тут же заметил Шадим, неправильно поняв Каландрилла.

Каландрилл улыбнулся, покачав головой.

— Я и не обиделся.

— Ну и ладно. Нелегкая была бы у нас дорога, если бы ты на меня надулся.

Каландрилл кивнул, не сводя глаз с Варента. Отъехав в сторону, посол смотрел за продвижением колонны. Когда фургон поравнялся с ним, он повернул коня и махнул рукой Каландриллу.

— Выходи, есть дело.

Каландрилл кивнул, не обращая внимания на удивленный взгляд Шадима, встал и легко спрыгнул с повозки. Варент жестом отправил возницу дальше и позвал одного из всадников, ехавшего сзади.

— Дарф, пересядь пока в повозку.

Человек послушно кивнул и, остановившись, спрыгнул с лошади. Подведя ее к Каландриллу, он передал ему поводья и побежал за повозкой. Каландрилл, не скрывая удивления, забрался на коня.

— Поедем к твоему наемнику, — объявил ему Варент. — Да и тебе надо вернуть прежнее обличье.

— Твои люди… — начал было Каландрилл, но Варент жестом заставил его замолчать.

— Решат, что мой слуга с бородавкой отправился впереди колонны, — пояснил ему посол, — а взамен ему появились два наемника. Они вообще уже привыкли к моим выходкам.

Не произнося больше ни слова, он пустил лошадь в легкий галоп, Каландрилл — следом. Медленно продвигавшаяся вперед колонна скоро осталась позади; они быстро скакали по ухоженной дороге, стрелой прорезавшей поля вокруг Секки. Уже к вечеру путники подъехали к постоялому двору в небольшой укрытой низине, и Варент остановил лошадь.

— Для начала вернем тебе прежнее обличье, — с улыбкой предложил он. — А то еще керниец растеряется.

Каландрилл согласно кивнул и соскочил на землю. Варент тоже спешился и поднял руки. Он начал что-то бормотать, и в теплом воздухе Каландрилл учуял запах миндаля. Варент дотронулся до него, и Каландрилл почувствовал легкое жжение на коже. На какое-то мгновенье ему показалось, что волосы у него встали дыбом.

— Что же, так тебе значительно лучше, — улыбнулся посол. — Бородавка была как нельзя к месту, но не очень тебя красила. Как бы то ни было, мы тебя неплохо замаскировали, тебе не кажется?

— Отец видел меня, — сказал Каландрилл, качая головой, — и… и все-таки не видел.