Раиса Сапожникова - Мой замок

– А я тоже, знаешь ли, стала старше...

– Ни на одну минуту. Ты все так же неотразима для юных пажей.

– Уж не знаю. Хоть бы этот малыш меня не возненавидел...

– Да за что, что ты с ним сделала? За обедом он выглядел, как на эшафоте. Но ненависти к тебе я не заметил. Скорее он боялся меня.

– Еще бы. Представь себе, что ты обесчестил жену своего господина.

– Представил. Было такое. Хотя она и не сопротивлялась...

– И что ты тогда почувствовал?

– Сложно сказать. Поджилки тряслись, конечно. Как ни любил меня Саладин... К счастью, он слег в тот же день. Удар его хватил. Может быть, из-за этого. Но сделать уже ничего не мог, мне повезло страшно.

– А ему так не повезло. Он вынужден смотреть на тебя и знать, что ты знаешь... У него сердце заходится от раскаяния. И от страха.

– Тогда он – один из храбрейших на земле. Но насколько я знаю, ты сама не боишься моего гнева и учишь этому молодежь. Что в их глазах прибавляет тебе привлекательности...

– В том-то и дело, что Роланда я не соблазняла.

– Да неужто это было насилие?

– Ну, почти. Он выпил вино, и оно подействовало. Не совсем так, как всегда. Он не соображал, что делает. А когда понял, чуть от стыда не умер. Готов был сам себя растерзать... Пришлось успокаивать его.

– В постели?

– А где же еще. И дать ему снова. По-другому. Чтобы почувствовал.

– И он почувствовал?

– По-моему, да. Ты же видел. Он почти спокоен.

– По крайней мере, в своем уме... И сумел заняться хорошим делом. Кажется, он искренне заинтересован.

– Ему будет очень полезно. Заботиться о других вместо того, чтобы каждую минуту думать о своих обидах, потерях, страхах... Жить сегодняшним днем. Но нельзя загружать его этой службой все время. Он же почти ребенок. А знает наверняка меньше Родерика, его же никогда не учили по-настоящему.

– Почти все молодые люди в этой стране знают меньше, чем наш Родерик, – возразил граф Арден с усмешкой. – Да и немолодые тоже. Равные ему по образованию найдутся разве что в монастырях. И не во всех. Что касается Роланда, то он грамотен. Знает латынь. Иные из благородных лордов и этого не умеют. Захочет, будет учиться сам. Вместе с Родериком, когда у того будет наставник. Пока что пусть читает свою любимую книгу... А я прослежу, чтобы она не покинула Арден-холл. Я бы ее с удовольствием спрятал в сокровищнице.

– Почему? – удивилась Леонсия.

– А ты представь, как наш милый юноша демонстрирует эту книгу в каком-нибудь монастыре. Она ведь такая ценная. Если продать, он сможет купить коня, может, даже доспехи. Если, конечно, найдется достойный покупатель...

– Я привезла с собой немало таких книг. Даже более ценных.

– Не в этом дело. Продавать свою книгу Роланд будет, если оставит наш дом. И тогда он расскажет достойному покупателю все: о замке, отнятом у отца, и о матери, подарившей сыночку это единственное богатство, покажет детские пальчики и не преминет сообщить, какое они имеют значение для доказательства его прав на титул...

– Ясно. Мы не можем выпустить эту книгу из рук.

– Не одну только книгу, милая. Самого Роланда тоже. Лучше всего вообще никому его не показывать.

– Невозможно запретить юноше выезжать из крепости. Да и Родерик этого не потерпит. С его стремлением к справедливости!

– Ну, выезжать он сможет. Впоследствии. Но не один. Всегда вместе с вооруженной стражей. А чтобы ему не пришло в голову совершить геройский побег, надо, чтобы ему тут было хорошо. Лучше, чем в любом другом месте! Так что твоя «случайность» была весьма кстати... Как всегда.

– Ну, пожалуйста, не насмешничай!..

Воркование любящих супругов прервалось топотом и лязгом железа.

Вернулись рыцари. Четыре скакуна нервно трясли удилами.

Они были перепачканы кровью...

Храпели лошади, нервно поматывали головами, пытаясь стряхнуть отвратительно пахнущие пятна, еще влажные, со своих бабок, шей и носов.

Сэр Конрад следил, как соскакивают с коней рыцари, похлопывают животных по напряженным холкам, стараясь скрыть нездоровое и неприятное возбуждение.

Бледнее всех было лицо Родерика. Тот сидел прямо на своей Мун, одеревеневшие ноги не двигались в стременах, а в руках его шевелилось чье-то незнакомое тело. Живое. Кажется, женское.

Другое тело придерживал на седле флегматичный рыцарь Куно. Он осторожно опустил его на руки подскочившим оруженосцам, потом сам покинул седло и успокаивающе погладил возбужденного жеребца.

– Старик жив. Милорд. Без сознания. Отнести в дом. Пожалуйста. Удар по голове. – Доблестный Лихтенвальд выговаривал фразы еще более кратко, чем обычно.

Возглас ужаса донесся из окна второго этажа. Там что-то замелькало и через полминуты на пороге дома показалась женщина с закрытым лицом. Леонсия поспешила к ней, остановила, обняла за плечи.

Граф Конрад Арден заставил свой голос звучать как можно более хладнокровно:

– Сэр Родерик, позвольте мне помочь даме. Давай, сынок, еслит ты отпустишь руки, я приму ее и поставлю на землю.

Мальчик медленно подчинился, и было видно, как изо всех сил он старается не дрожать. От отпустил закутанную в шаль женщину и сам спрыгнул с седла. На нем не было видно крови, но шкуру Мун в двух-трех местах «украшали» свежие пятна.

– Все в порядке, сынок, – граф, удерживая испуганную незнакомку, другой рукой прижал с себе Родерика. – Ты не ранен?

– Нет, отец, со мной ничего не случилось, – сумел тот ответить, явно приходя в себя. – Но эта леди...

– Пожалуйста, представь ее твоей матери. И проводи в ее покои. – Граф указал на крыльцо, где, перепуганная и забывшая этикет, ожидала своего сына леди Темелин.

Мальчик постарался вернуть себе самообладание. Он повернулся, взял за руку гостью и повел в дом. Туда же несли полумертвого мужчину, графиня шла следом. А Темелин молча обняла Родерика и прижала к себе. Они были одного роста. Потом увлекла его и чужую девушку на верхнюю половину.

Оруженосцы спешно уводили коней. Один за другим, сохраняя подчеркнутое молчание, скрылись в своей казарме возвратившиеся из своего первого разъезда воины Ардена. Командир Торин последовал за своим лордом в его новый кабинет.

– Итак, у нас гости, – начал разговор граф Арден. – Рассказывай.

– Мы побывали в деревне. Довольно бедное селение. Дворов десятка три или четыре. Церкви нет. Развалины. Каменных домов нет. Только в корчме одна стена из камня, а остальные деревянные.

– Не удивляйся. Строят в основном из дерева, а камень нужен для очагов. Да и дорог он. Но – продолжай?

– Довольно приличное заведение – если сравнить с крестьянскими хижинами. Крыша соломенная, стены кое-где с дырами, но внутри почти чисто. Явно убирают. И столы, лавки есть.