Мария Чурсина - Императрица и смерть

- Что с вами? Позвать целителя?

- Не нужно. - Опираясь на его руку, Орлана поднялась и отбросила с лица прилипшую от пота прядь волос. Маска скрывала то, как она морщилась от боли, а длинный подол платья - синяки на коленках, как у маленькой девочки. - Поговорим, только сначала я приведу себя в порядок.

Ещё влажные волосы она зачесала назад, надела другое платье. Губы тронула лекарственной мазью. Стоя перед зеркалом, Орлана рассматривала своё лицо. У Луксора появлялись ямочки на щеках, когда он улыбался. И Риану достались такие же ямочки. А у неё вместо лица была чёрная маска.

Аластар ждал её в приёмной, не превратив её ни во что. Пустая серая комната подёрнулась туманом, когда туда вошла Орлана. Призрачные стены колыхнулись и вдруг стали стенами обычной Петербургской квартиры: уже поблекшие обои, силуэт часов между окнами. Что это были за часы, Орлана помнила плохо, только знала, что часы должны быть обязательно.

- Пойдёмте.

- На неё ничего нет, - сообщил Аластар сразу же, даже не успев уложить на её стол бледно-сиреневый кристалл. Тот покачался, балансируя на тонкой грани под взглядами двоих, и замер.

- Вот демоны, - обречённо откликнулась Орлана.

Она открыла кристалл и скользнула взглядом по повисшему в воздухе тексту. Мэрсайл Эв - поданная Манталата, каста магов природы, родилась, училась, замуж не вышла и поступила на службу в замок.

- Демоны не питаются сдобными булочками, - вздохнул Аластар.

Орлана бросила взгляд на него: начальник тайной полиции смотрел мимо, считал капли дождя, размазанные по стеклу, и поэтично крестил руки на груди.

- Что вы имеете в виду?

- Демоны питаются душами. - Он зябко передёрнул плечами, хотя в комнате было тепло. - Допустим, требуется раскрыть убийство, и перед нами стоят двое вероятных преступников. Только один из них чист, как душа младенца, а другой - уже совершил недопустимое действие. Кого мы обвиним первым?

Орлана провела пальцами по кристаллу. Гладкая поверхность стола отразила её руку, чуть дрожащую, скрытую тёмной тканью платья по самое запястье. По самое бледное, украшенное тонкой полоской не смывшейся крови запястье. Осколки солнечного пера, которое хрустнуло в её руках вчера, так и валялись, скрытые за стопкой бумаг.

- Чистого. Потому что таких не бывает, - откликнулась она.

Она вздрогнула, когда Аластар подхватил кристалл со стола. И вот он уже упирался локтем на подлокотник, заглядывал в глаза Орлане - изучающе, холодно, требовательно.

- Только отдайте приказ, моя императрица.

Колотил в окна дождь, как сотня военных барабанов. Из-за него не было видно даже сада, косые струи исчеркали небо.

- Хорошо. Ищите. Ищите любые мелочи. Иначе мы окажемся в самом настоящем тупике.

Идриса она нашла в саду, когда закончился дождь. Маг времени удобно устроился на толстой ветке вечноосеннего дерева, привалившись спиной к стволу и болтая одной ногой в воздухе. Фиолетовая накидка сбилась на сторону, а край брючины был насквозь мокрым. Скрывшись в дальнем углу сада, он развлекался тем, что извлекал из флейты жуткие, загробные звуки.

Подошедшей императрицы он как будто и не заметил. Орлана сошла с дорожки и прямо по ковру из примятых дождём листьев, приблизилась к дереву.

- Дышишь свежим воздухом?

Ветер, пробившийся через переплетение голых чёрных ветвей, и правда пах замечательно: далёкими, ещё плодоносящими садами.

Трудно было сказать, услышал её Идрис или нет. Он кивнул - как будто бы - но, может быть, просто откинул с лица прядь волос. Особо пронырливая золотая цепочка щекотала ему скулу. Но он перестал терзать флейту.

- Помнишь, вчера мы договорились? - Орлана потёрла ещё ноющую шею. - Может, спустишься, о, всевышний?

Идрис не ответил, он даже не спрыгнул с дерева, тряся волосами и забрызгивая её, как мокрый пёс. Он даже не улыбнулся.

   - Слушай, либо ты отвечаешь, либо я начну полагать, что ты умер. - Орлана опёрлась на влажный, шершавый ствол дерева и попробовала заглянуть магу в лицо.

- Ну, - выдал он неохотно и оглядел свою флейту.

Впрочем, сообразить ещё одну тоскливую похоронную мелодию не смог: Орлана стукнула по дереву кулаком.

- Я о возвращение в прошлое.

Идрис сощурился, глядя в небо, а потом тем же самым взглядом смерил её, как будто пытался понять, будет ли ещё дождь или нет. Выйдет из себя императрица или решит не пачкаться об местного сумасшедшего.

- Между прочим, это запрещено кодексом магов времени, - кривя губы, заметил он.

Издевался - сомнений быть не могло. Никакого кодекса магов времени не существовало, Орлана, конечно, знала, что у них есть свои, какие-то особые, неписаные правила, но ещё вчера Идриса они мало волновали.

Она почувствовала, как начинают дрожать уголки губ, и уставилась под ноги. Листья уже чернели, мокрые, они долго хранили следы тех, кто шёл по ним. На носок её сапога прилип крошечный красный лепесток.

- Тогда я пойду. Всего доброго.

Смотрел ли Идрис ей в след, она не мечтала узнать. Стражи перед входом в замок с её приближением молча склонили головы.

Орлана еле добралась до кровати, и сил уже хватило только на то, чтобы отбросить покрывало. Ей хотелось видеть только темноту перед глазами и слушать, как бьются в окно ветки дерева. Голова гудела, как высоковольтный провод, какие она видела над полями с люцерной, ещё в мире людей. В детстве она бродила по полям в надежде найти зайца или ёжика, то и дело путалась в развязавшихся кроссовочных шнурках и спотыкалась о кротовьи кучки, а по возвращению домой получала холодный и злой упрёк от мамы.

Там у дороги валялась сбитая машиной кошка, щерившая в небо пожелтевшие клыки. Там, когда Орлана уставала, она садилась прямо на землю и искала в траве мелкие белые цветы-звездчатки. Ей казалось, говорили: они могут защищать от любого зла.

Орлана пыталась вспомнить ещё что-то из того отрезка времени, но ни школы, ни зимы с засыпанными по самые крыши крошечными домиками не всплывало в памяти. Перед глазами вставали только эти поля, подступающие прямо к пригороду Петербурга, где над сухими от жары тропинками вились жирные сизые мухи. Их приходилось отталкивать руками, чтобы не лезли в лицо.

Там мама однажды разбила термос. Они шли куда-то, помнилось только, что было невесело, и из придорожной рытвины прямо на грунтовую дорогу выскочил всамделишный заяц. Вместо того чтобы обрадоваться - она ведь так долго его искала - Орлана испугалась. Она дёрнула маму за руку, и та от неожиданности выронила сумку.

Проходя по этой дороге снова и снова, Орлана каждый раз оглядывалась на зеркальные осколки, блестящие на солнце тысячей искр. Только потом она поняла, почему так невесело было идти по растрескавшейся от сухости дороге: за отступившим в сторону холмом торчали мраморные обелиски, засыпанные сухими листьями акаций. Там было кладбище, на котором похоронили бабушку.