Андреа Кремер - Тайна Хранителей

— Вам нужно отдохнуть, — сказал Коннор. — Я провожу вас.

— Я знаю дорогу, — сказал Шей, крепко взяв меня за руку. — Нам не нужен эскорт.

— Слушай, мальчик, — возразил Коннор. — Ты все еще наш гость. Прояви немного уважения.

— Мальчик? — обиделся Шей. Я почувствовала, как сжались его пальцы; стало больно. — Да ты меня всего на три года старше.

Коннор расправил плечи и положил ладонь на рукоять меча.

— Я видел столько, сколько тебе вовек не пережить. Наследник ты или нет.

Мне показалось, что я знаю, куда это все приведет.

— Прекратите, вы, оба, — потребовала я. Все были на пределе: усталость дала о себе знать.

— Она права, — сказала Эдна. — Нам всем здорово досталось. Нет никакой нужды резать друг другу глотки. Слишком театральный финал для такого поганого дня.

— Что правда, то правда, — согласился Коннор, продолжая сжимать рукоять меча.

Я попыталась расслабиться, изучая хрустальные прожилки, которыми были пронизаны все стены. Мы находились в темном коридоре, освещенном только свечами, горевшими в канделябрах, развешанных на стенах на равном расстоянии друг от друга. Тем не менее даже при свечах эти похожие на вены прожилки излучали мягкий, идущий изнутри свет. Мы шли вперед, и оттенок свечения ледяной паутины, покрывавшей стены Тордиса, постоянно менялся, от розового к бледно-желтому. Отдельные линии, сплетавшиеся в замысловатый узор, мерцали и переливались. Вскоре свечение усилилось, огоньки стали ярче и приобрели яркий оранжевый цвет. Казалось, мы приближаемся к горнилу, в котором кипит раскаленная жидкость.

Менялись не только прожилки, которыми были пронизаны стены. Воздух стал горячей, но ощущение это не было приятным: я почувствовала себя неуверенно. Я чихнула и потрясла головой, стараясь отогнать новый, странный запах, наполнивший воздух. В тот же момент наморщил нос и Шей.

— Что это? — спросил он.

В странном аромате, от которого было уже не спрятаться, я уловила знакомые компоненты: черный перец, шалфей, гвоздику и кедр. В них не было ничего противоестественного, но смесь валила с ног. Глаза зачесались и наполнились слезами. Кожа стала зудеть от воздействия горячего воздуха — казалось, на меня напал целый рой мельчайших насекомых. Шей зарычал и стал чесать руки.

— О, — сказал Коннор, искоса глядя на наши манипуляции. — Наверное, стоит пройти через внутренний двор.

Шей закашлялся и сердито посмотрел на него.

— Не беспокойся, — сказала Эдна. — Мы почти уже прошли.

— Что прошли? — спросила я, закрывая руками нос и рот. Но было поздно: я закашлялась, как будто глотнула едкого дыма.

— Это Пиралис, и мы проходим Фармацевтическое отделение, — объяснила Эдна, указывая на двустворчатую дверь, похожую на ту, что вела в Оперативный штаб в крыле Халдис. Створки деревянной двери тоже были украшены треугольниками, но они были ровными, и углы их были загнуты вверх.

— Простите, — пробормотал Коннор. — Я не подумал о том, что запах вас потревожит.

— А почему он вас не раздражает? — спросила я, с наслаждением набирая в грудь воздух, когда мы прошли мимо двери и едкий запах стал постепенно исчезать.

— В Фармацевтическом отделении занимаются колдовскими снадобьями, которыми пропитывают стрелы и другое оружие, чтобы оно лучше действовало на…

Посмотрев на меня, Эдна осеклась.

— На Воинов.

Я погладила заострившиеся клыки языком.

«Магические стрелы. Надеюсь, тебе понравится», — вспомнила я и мысленно обрадовалась тому, что Итан остался в Чистилище. Если бы он был здесь и шел с нами, при воспоминании о яде, который растекся по моим венам после попадания в грудь заколдованных стрел, я бы не удержалась и вырвала у него из руки кусок мяса.

— Да уж, — добавил Коннор. — Вам лучше держаться подальше от Пиралиса. Вряд ли вы, ребята, когда-нибудь привыкните к здешним запахам.

— Спасибо за совет, — сказал Шей вполголоса, опуская воротник рубашки, которым он воспользовался, чтобы защитить нос.

Я поняла, что мы пришли в Халдис, когда паутина мерцающих огоньков неожиданно закончилась. В этом крыле коридоры казались пещерами, вырытыми на большой глубине. В стенах здесь тоже повсюду пролегали жилки, но они были темного, землистого цвета. Резкий запах, который мы уловили в Пиралисе, больше не чувствовался. Я дышала полной грудью, чувствуя, как чистый воздух успокаивает раздраженные легкие. Чесотка постепенно прекратилась. На память о Фармацевтическом отделении, мимо которого мы прошли, нам остались глубокие царапины, покрывавшие кожу на руках.

— Значит, в каждом крыле все подчинено одной из элементарных сил? — спросила я. — Земле, воздуху, огню и воде?

Я уже видела три крыла, и, естественно, мне было интересно, на что похоже четвертое — отделение, посвященное воде.

— Да, — подтвердила Эдна.

— Красиво, правда? — спросил Коннор. — Неплохой дом, я считаю.

— Да, спасибо, — ухмыльнулась Эдна, посмотрев на него через плечо.

— А что? — спросила я, хмурясь.

Коннор засмеялся:

— Видите эту паутину на стенах? Ее плетут все существующие здесь Координаторы. Но Эдна, похоже, хотела приписать всю их работу себе.

Услышав его смех, я обрадовалась: он смеялся, а стало быть, снова стал самим собой. Только теперь я начала понимать, насколько могут быть ценные его вечные шуточки. Пусть даже его чувство юмора порой раздражает.

— Паутина? — спросил Шей.

— Она нужна для того, чтобы перемещать Академию, — сказала Эдна, потирая виски. — Но, честно говоря, у меня голова просто раскалывается. Можно я позволю вам насладиться моим чудесным искусством в другой раз?

Она остановилась и указала на дверь:

— Это твоя комната, Калла.

Коннор послал мне хитрую улыбочку.

— Я тут недалеко буду, если тебе кошмар приснится, девушка-волчица. У меня и кровать большая, если ты, конечно, не кусаешься…

Я схватила Шея за руку прежде, чем он успел броситься на Коннора.

— Тебе точно нужно отдохнуть, — сказал Коннор, заметив сжатые кулаки Шея.

— Боже, Коннор… — застонала Эдна. — Я же сказала, что у меня болит голова. Может, воздержишься от шуточек сегодня?

— Прости, — сказал Коннор.

Я была поражена. Он никогда еще при мне не извинялся за свои шутки. Коннор подошел к Эдне, поднял руки и отвел от ее глаз упавшие на них завитки волос.

— Тебе нужно поспать.

— Еще слишком рано ложиться.

Мне показалось, что она вздрогнула.

— Даже если бы уже было поздно, мне кажется, я сегодня не усну.

— Можем поговорить, если хочешь, — сказал он. Казалось, его грубоватое чувство юмора исчезло бесследно.