Михаил Исхизов - Надо Помочь Бабушке

   Агофен принял вид простодушный и робкий.

   - О веселейший и хитроумнейший разбойник из славного рода отважных Хрюней, каждая шутка твоя драгоценным алмазом ложится в шкатулку моей памяти, - похвалил джинн разбойника.

   - Хе-хе-хе, - Хрюне была приятна столь высокая оценка его остроумия, хоть и исходила она от лоха. - Я два раза пошучу, а потом уж не спущу! - весело пригрозил он.

   Не надо меня бить, остроумнейшая Звезда юмора и сатиры, озаряющая своими лучами Ласковый Лес, - попросил джинн.

   - Не бойся! Я же не Оглобля. Я маленьких не обижаю, - успокоил его Хрюня. - Ничего плохого я тебе не сделаю. Ограблю немного, потом пяток щелбанов отсчитаю. Ежа тебе за пазуху. Надо, понимаешь, в натуре, тренироваться. А лобешник у тебя для щелбанов вполне шикарный.

   Агофен молчал и изображал испуг. Ему это неплохо удавалось.

   - Стоишь ты неправильно, стоять надо по стойке смирно, а ты пузо выпятил, - отчитал Хрюня джинна и сильно ткнул его кулаком в солнечное сплетение.

   Агофен стерпел и это.

   - Халат, ежа тебе за пазуху, я снимать с тебя не стану, мы старые шмотки не берем! - гордо сообщил Хрюня. - И петухи у тебя тощие, полудохлые. Никакого от них навара, - теперь Хрюня пошутил. - Будешь в поселении, сдай халат в утиль, там за старые тряпки, без базара, книги дают. А чалма твоя вполне пригодиться. Это же ужас, сколько в ней белой материи пропадает, - продолжал издеваться Хрюня. - Чалму я у тебя отконфискую. Подарю ее атаману, он из нее портянок нарежет. У нас атаман аккуратный, чистоту любит, требует, чтобы портянки чистые были, белые.

   - Прошу тебя, о благоразумный и здравомыслящий разбойник, с прекрасным именем Хрюня, не трогать мою чалму, - очень вежливо попросил Агофен. - Я привык к этому головному убору и без него мне будет грустно.

   - Чудной ты, фраер! - хихикнул Хрюня, который, судя по его поведению, был далеко не самым благоразумным и здравомыслящим даже в своей банде. - Привык он! Как привык, так и отвыкнешь. Я тебя сейчас отучать буду. Когда отучу, два ежа тебе за пазуху, ты не забудь мне спасибо сказать. А то некоторых учишь, учишь, а они еще и обижаются, - он опять ткнул Агофена кулаком в солнечное сплетение.

   Судя по шуткам Хрюни, юмор у разбойников был очень специфичным и несколько однообразным.

   В это время Хмурый и Оглобля, подступили к Эмилию.

   - Все правильно, - отметил старший, оглядывая дракона, - кошель кожаный, коричневый, как и говорил атаман, на поясе висит. Пойдешь с нами, дракон. Думаю, на понт ты нас берешь и погоняло твое не Чайковский, а Бах. Атаман приказал тебя доставить. А кошель давай сюда, нельзя по нашему лесу ходить с такими кошелем, потерять можешь, или ограбит кто-нибудь. - Снимай свой поясок.

   Бах отдавать кошель не хотел. Но что мог противопоставить интеллигентный дракон, библиотекарь по профессии, да еще и пацифист, двум нахальным разбойникам?

   - Нет, ты смотри. Испугался, наш дракон, даже не шевельнется, - удивился Хмурый. - Да не боись ты. У нас, в Ласковом Лесу, беспредела нет. Все по понятиям. Башли заберем, а тебя отведем к атаману в целости и сохранности. Остальные могут идти дальше. Лишнее у них, конечно, тоже заберем. И пусть идут... Ну, снимай свой поясок.

   Эмилий поясок не снимал, ждал, что Агофен и Максим вмешаются.

   - Вы бы лучше отпустили нас, - попросил он, - поскольку нарушаете сейчас шесть статей "Декларации о свободе передвижения по Счастливом Демократическому Королевству Хавортия". И третью статью Указа "О неприкосновенности частной собственности и капитала".

   - О-о-о! - Хмурый удивился. Такого Хмурому никогда еще никто не говорил. Он и не знал, что нарушает столько статей сразу. - Целых шесть статей? - переспросил он.

   - Шесть статей, - подтвердил Бах. - Причем в каждой статье от трех до семи параграфов.

   - Е-мое! - Оглобля расхохотался. Ему тоже понравилось сообщение дракона, что они нарушают какие-то дурацкие параграфы, какой-то дурацкой Декларации. - Смотри ты, а мы и не знали... - Оглобля скорчил покаянную рожу, но получилось у него это недостаточно убедительно. - Что делать будем, Хмурый? Он же нам беспредел шпилит.

   - Чего уж теперь, придется нарушить, - решил Хмурый. - Это надо же, шесть статей! - Он положил дубину и стал расстегивать ремень, на котором висел у Баха кошель.

   Максиму вся эта катавасия с разбойниками, обладающими странным чувством юмора надоела. Тем более, что дело шло не только о монетах, которые дракон нес бабушке Франческе и отдавать которые разбойникам не имело никакого смысла, но и о самом Бахе. Они собирались увести дракона с собой. И Максим решил, что настало время действовать. Ничего не говоря, он шагнул к предводителю, ухватил его за ворот пиджака, а другой рукой за штаны, приподнял и бросил в ближайшие кусты.

   Хмурый отлетел метров на десять, протаранил негустой кустарник и тяжелым мешком шмякнулся о землю. А воротник его красивого двубортного пиджака почему-то остался в руках у Максима.

   Е-мое! Ты чего!? - Оглобля поднял могучий кулак, чтобы обрушить его на голову Максима. Но, неожиданно для всех, в драку ввязался Дороша, о котором бандиты забыли. В его руках оказался молоток, и он ударил этим молотком Оглоблю по тому самому месту, где находился большой палец правой ноги. А ударять молотком Дороша умел, как никто другой.

   Е-о-о-о! Мо-е-е-е!!! - Оглобля поднял ногу и ухватился за нее руками. Сделал несколько прыжков на левой и рухнул, завывая от боли.

   - Теперь можно, - сообщил своему мучителю Агофен. - И шуточки у тебя, Хрюня, хреновые, и сам ты дешевка.

   Он не стал мудрствовать а просто отвесил разбойнику оплеуху. Возможно без всякого воздействия волшебства, а возможно и добавил его немного, потому что оплеуха получилась очень эффектной. Хрюня попытался устоять, но это ему не удалось. Мелко переступая он попятился, попятился, плотно врезался спиной в колючий куст и остался там. Сидел, ощупывал пылающую щеку и пытался сообразить, что произошло. Никаких агрессивных намерений, как и остальные разбойники, Хрюня уже не проявлял.

   - Итог встречи: четыре ноль, в нашу пользу, - объявил Максим. - Из них один автогол.

Глава восьмая.

   На поляне царили мир и покой. Крюк сосредоточено собирал сухие веточки и палые листья, складывал их в кучку, будто намеревался развести костер. Хрюня, как впечатался в колючий куст, так и сидел в нем, осторожно поглаживал щеку, на которую пришлась оплеуха и не сводил глаз с Агофена: то ли восхищался джинном, то ли ожидал еще одну оплеуху. Видимо соображал, что заслужил не менее двух. Хмурый скинул пиджак, сопел, что-то непонятное бормотал и пытался приложить к нужному месту оторванный воротник. А Оглобля снял с правой ноги ботинок, сбросил онучу и сосредоточено разглядывал большой палец, который теперь стал по-настоящему большим. Наши путешественники тоже бездействовали. Когда одно дело завершено следует какое-то время подумать о том, как быть дальше.