Флейм Корвин - Вор и убийца

Я поднялся и посмотрел на крышу. В следующее мгновение уже стрелял по тени на краю кровли. Но снова попал в пустоту.

— Проклятье! — вырвалось у меня. Мой противник скрылся за парапетом.

Появился шум и гул голосов, они раздавались со всех сторон. Я спешно стянул с лица черную маску и вогнал бракемарт в ножны. Скоро меня обступила невесть откуда взявшаяся толпа. Мир все еще шатался передо мной. Я оперся о фонарный столб, чтобы не упасть из-за подкосившихся ног. Меня плотно окружали громко галдящие ночные постояльцы из нашей таверны и соседних гостиниц, кто-то из прислуги.

— … прогуляться и увидел как с крыши смотрит какая-то тварь. Тогда выстрелил в нее, — я вдруг понял, что это звучит моя речь. Я как будто слышал себя со стороны, в голове шумело, и было трудно сфокусировать взгляд.

— Прогуляться! — зарычал кто-то. Справа от меня с налитыми бычьей злобой глазами стоял Джон. За нами маячила грузная фигура Акана; тот успокаивающее похлопывал по могучим плечам арнийца. Оливера я не заметил. Окна нашего номера выходили на противоположную сторону таверны. Когда прозвучали выстрелы, наемник спал, и должно быть еще не спустился.

Шрам ругнулся и, взорвавшись, кинулся на меня. Я дернулся на шаг в сторону от столба, но уйти от удара не удалось. Огромный кулак крепко врезал мне по лицу, разбив губу, и опрокинул на мостовую. В глазах снова потемнело.

— Какого!.. — процедил я, сплёнув на булыжники солоноватую кровь, и поднялся на ноги. Рой и еще несколько человек повисли на яростно сопящем Шраме. Он смотрел на меня бешено вращающимися глазами, но ничего более не предпринимал. Либо просто не мог это сделать, скрученный навалившимся на него народом.

Чего не скажешь обо мне. В ушах все еще звенело, однако удар странным образом прояснил сознание. Я вперил взгляд в Джона. По моей челюсти текла кровь, внутри возникло ощущение мстительной злости.

— Отпустите его! — произнес я. — Мы сами разберемся!

— Немедленно прекратить! — сзади раздался громкий властный окрик. — Я сказал, немедленно прекратить! Или мигом окажетесь за решеткой! Бросить оружие!

Из-за проулка выскочил офицер городской стражи и десяток рядовых. Стражники едва не бежали. В нашу сторону нацелились алебарды и тяжелые шпаги.

Я вынул из-за пояса оставшийся при мне разряженный пистоль, кинжал и, отстегнув ножны с бракемартом, положил все оружие на землю. Немного помешкав, простился и с засапожным ножом. Затем продемонстрировал ладони офицеру. Тот удостоверился, что мои руки пусты, и потребовал освободить Джона с предупреждением о подобающем поведении.

— Что здесь произошло? — требовательно спросил офицер.

На его плече сидел лейтенантский бант. По манере держаться он явно происходил из дворян. Посеребренная кираса на мундире из дорогой ткани свидетельствовала не только о родовитости, но и сегодняшнем благополучии его фамилии. Сочетание знатности и богатства в офицерской среде большая редкость, ведь мелкие дворянские фамилии, коих в Арнии насчитывалось большинство, давно разорились. Их отпрыскам осталось только имя да скромное служивое жалование.

— Господин лейтенант… — я склонил голову в учтивом поклоне как подобает законопослушному подданному короля Герарда и изложил только что озвученное. Увидел на крыше чью-то тень и выстрелил в нее.

Офицер слушал в пол уха, то и дело поглядывая на небо. С туч срывались первые капли холодного осеннего дождя. Как только я закончил, последовал требовательный вопрос к Джону:

— Теперь Вы. Что здесь случилось, и почему Вы напали?

Офицер обладал крупной фигурой и щербинами на большом лице, больше подходившем для зажиточного мельника. Однако подчеркнуто держался дворянской манеры речи и обращался исключительно на 'Вы'. Чтобы сгладить впечатление от своей фермерской рожи.

Шрам угрюмо покосился на меня. Присутствие стражи и накрапывающий дождь охладили его сопение, но взгляд все еще буравил во мне дырки.

— Обознался, — под нос себе прохрипел Джон.

— Что? Обознался! — вскипел офицер. Его сытое лицо настолько побагровело от гнева, что налившаяся краска была заметна даже под неровным светом фонарей. — Обоих в комендатуру до выяснения!

Лейтенантская перчатка властно ткнула в сторону Шрама и затем указала на меня.

— Господин, капитан! — перед начальником стражи вдруг выросла заискивающая физиономия Роя. — Позвольте мне…

— Лейтенант! — напыщенно перебил его офицер, быстро сменив гнев на ухмылку. Очень самодовольную и оттого глупую. Однако я попридержал свои мысли.

— Простите великодушно, господин лейтенант! Позвольте все объяснить… — подобострастно продолжил Акан. Роль просителя выглядела очень убедительной. Не хуже, чем образ тюремщика из королевской тюрьмы. Куда делся привычный вид вечно благодушного толстяка? Теперь горец был заискивающим ничтожеством, каких любит доить всякий властный чин. Особенно из городской стражи и в особенности только что повышенный просителем в звании. Акану бы в лицедеи податься!

Продолжая унижаться и переминаться с ноги на ногу, Рой уговаривал офицера ограничиться ордером об уплате штрафа. Когда горец, словно невзначай, переложил из одного кармана в другой пухлый кошелек, лейтенант снизошел до его уговоров.

— Дождь пошел. Продолжим разбирательство под крышей, — констатировал офицер, велев смутьянам следовать за ним. Мы повиновались и в окружении стражников направились в наш трактир.

Каждый приличный постоялый двор в купеческом квартале имеет кабины, где уважаемые гости могут обсудить сделку без лишних ушей и глаз. Общий зал трактира 'У кота' был разделен стенкой из полированного бруса. В меньшей части, которая составляла примерно четверть площади трапезной, располагались кабины. Офицер посадил меня рядом с собой в одной из них, а Джон и Рой устроились напротив. Рядовые стражники расселись по лавкам в общем помещении.

На темно-зеленое сукно стола лег небольшой лист желтой бумаги из городской типографии. Ордер на уплату штрафа, куда офицер должен был вписать имена возмутителей ночной тишины. Начался откровенный торг. Споря и одновременно лебезя, Акан постепенно выкладывал перед офицерским чином стопку серебряных монет.

— За беспокойство и чтобы сгладить недоразумение, — приговаривал каждый раз Рой, кладя еще одну монетку. Сколько он выложил серебра, я не считал, косясь на Джона. Тот отвечал мне мрачным взглядом. Какого дьявола он набросился на меня?

Посреди торга в кабинку заглянул Оливер, лицо наемника ничего не выражало. Снаружи быстро раздался гвалт, поднятый стражниками. Не сказав ни слова, Фосс поспешил удалиться, его визит стоил Рою пары дополнительных монет.