Андрэ Нортон - Бремя Юртов

Между говорившей и Элоссой как бы захлопнулась дверь: вдруг наступило молчание. Девушка закрыла глаза, но больше не посылала мысль. Перерыв был достаточным предупреждением.

Затем прямо в нее, как брошенное в ярости копье влетела мысль-прикосновение.

«Сестра». — Это прозвучало резко, как и внутренний толчок, принесший это слово. В нем не было ни уклончивости, ни предупреждения.

Рискнуть ответить? Полученные ею крохи информации намекали, что у Карна есть способы отбирать силу юртов. Может, он умеет имитировать зов?

«Войди».

Любезное приглашение или ловушка? Элосса все еще колебалась. Кто знает, насколько глубоко проникла гниль в порабощенных Карном юртов? Может, кто-то из них служит ему, выдавая новичка для настоящего захвата? Элосса чувствовала, что не может полагаться на собственное суждение. Взять хотя бы Стэнса: она была почти уверена, что он хочет отойти от предрассудков своего народа, как хотела сделать и она. А оказалось, что Стэнс привел ее сюда, к Карну. Возможно, он с самого начала знал, где их схватят и зачем. Может, он так же предавал и других паломников до нее.

«Войди», — потребовал другой мозг, открывая дверь к тому пути, которым и юрты редко пользовались, разве только с теми, кому верили больше всего. Это была такая интимность, такое вторжение во внутренний мир, что им пользовались лишь во время великой опасности или желая честно разделить эмоции.

«Войди», — в третий раз сказал мозг требовательно, даже раздраженно.

Элосса собрала всю свою энергию. Может, это будет величайшей ошибкой в ее жизни, а может быть, окажется защитой от самого худшего, того, на что гнусно намекал Карн. Она оформила мысль-поиск, надеясь, что сумеет вовремя отпрянуть, если ее доверие будет обмануто, и с этим зондом вошла, как приказывали.

Глава 18

Соприкоснувшись с чуждым разумом, она была так ошеломлена, что чуть не нарушила контакт: с ней требовал связи не один мозг, а объединение нескольких личностей! Элосса никогда не участвовала в такого рода союзах. Ее клан действовал таким образом сообща только для создания особо сильной и продолжительной иллюзии. Но и то Элоссу, как не совершившую Паломничества, никогда не приглашали вложить свою силу в общее дело.

Ее минутное сопротивление исчезло, она стала частью этого союза, и в ней росла экзальтация, ощущение такого доверия, какого, пожалуй, никогда не бывало.

«Мы вместе!» — сказал кто-то, кого, по-видимому, тоже захватила волна ощущения непобедимости. «Ну, сестренка, теперь мы достаточно сильны для дела!»

«Что вы хотите делать?» — спросила она всех, поскольку не могла разделить их на отдельные личности.

«Действовать!» — твердо ответили ей. «Мы уже давно начали объединяться. Мы прячемся под личиной рабов, которую одел на нас Карн. Но нам нужно больше силы, чтобы выступить против него. Его контроль чужд нам: он сотворил такой барьер, который мы не можем пробить. Но теперь, сестра, с добавлением твоей силы, мы можем начать решающую битву. Скоро за тобой придут, чтобы Карн сделал тебя такой, какими, он думает, стали мы. Иди с ними, но жди. В нужный момент мы будем готовы».

У юртов в крови осторожность, недоверие к своему «я», потому что страх за свою силу может соблазнить человека на падение. И все это недоверие поднялось в Элоссе. Однако на нее подействовала полная уверенность этих голосов. И в их аргументах чувствовалась логика. Если юрты, захваченные в Паломничестве или еще где-то, и в самом деле объединили свои силы, постепенно подсоединяя новые, то кто знает, что может сделать такое накопление. И это, конечно, ее единственная надежда избежать ужасную судьбу. Глядя на сломленных женщин, она на секунду задумалась, кто же из них входит в этот общий голос.

«Мы не будем действовать до тех пор, пока Карн не попытается воспользоваться своей властью», — продолжал голос. «Мы не знаем, есть ли у него методы узнать, что мы хотим сделать. Следовательно, не пользуйся мысленным прикосновением, сестра, пока мы не придем к тебе».

Голос замолк. Элосса вздрогнула от его исчезновения. Пока он был с ней, ей было тепло и спокойно, а теперь ею опять овладела печаль, сознание, что все пути ведут к гибели. Она вновь закрыла глаза и занялась техникой накопления и усиления энергии, какой долго и тщательно училась.

Но ей не дали возможности вооружиться таким образом: дверь открылась, но вошел не стражник, а Стэнс. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, как бы ставя дополнительный барьер. Никто из женщин не взглянул на него. Лица их оставались пустыми. Он смотрел прямо на Элоссу. Губы его преувеличенно двигались, как будто он послал ей какое-то сообщение, которое нельзя передать вслух. Она поняла только с третьего раза, когда он послал мысль:

«Войди!»

Такое же приглашение. Но ведь он — орудие Карна! Если она станет повиноваться приказу раски, не означает ли это рабство? Мульти-мозг не предупреждал ее против раски, но это не значит, что тут не таится великая опасность, беда, какая постигла ее сестер здесь. И каким образом раски мог послать мысль? Ведь это против всех обычаев его расы? Она просто не могла поверить. Но он в четвертый раз повторил то же и выглядел напряженным. Он чуть повернул голову к двери, как бы прислушиваясь к возможной опасности снаружи.

Он требовал. Элосса взвесила свое теперешнее отношение к раски и факты их совместного путешествия. Они спасли жизнь друг другу, это да. Но что могло бы опровергнуть его слова, сказанные Карну? Ее врожденная настороженность воевала с другим чувством, которое она не была готова принять, которое хотела бы выдавить из мозга, но не могла.

В конце концов она сделала то, что он хотел: послала мысленный поиск. Как она пыталась избежать встречи с множественным сознанием, так и в нем на миг шевельнулось отвращение к ее вторжению. Но он тут же взял себя в руки, как будто это касалось его чести, бывшей для него дороже жизни. И она прочитала…

Да, ее странный инстинкт оказался правильным. То, что он сказал Карну, — было единственным, за что он мог ухватиться в ту минуту. Она читала и узнавала.

Карн, как она уже слышала, продолжал жить после разрушения города столетия спустя, потому что был глубоко погружен в чуждую технику управления мозгом и телом, научившись этому у темных жрецов. Они работали над такими изменениями, но не собственными внутренними усилиями, а с помощью наркотиков и необычной техники контроля, которые держали галлюцинации до тех пор, пока нереальное не становилось постоянной реальностью.

Спасшаяся от разрушения в Кал-Хат-Тане, кучка жрецов с Карном добралась до своего другого святилища, которое они считали очень древним и куда время от времени удалялись и раньше с жертвами для своих бесчеловечных исследований. Карн жил, или это была галлюцинация жизни? Как бы то ни было, здесь он правил. Несколько юртов из команды корабля были пленены, привезены сюда и подвергнуты процессу подчинения Карну. Они тоже остались живы, но это были лишь пустые оболочки прежних людей, поскольку они не получили внешних изменений, которые произошли с остальными юртами.