Валерий Иващенко - Чёрная вьюга

– Как это произошло, сэр Алекс? – посетитель, сидевший у чего-то весьма напоминавшего больничную койку, как-то так знакомо почесал подбородок, что Лёха и не хотел бы, но всё же признал в этом неопределённо-среднего возраста мужчине давешнего главполицая.

Руки до плеч и отчего-то ноги по колени повиноваться откровенно отказывались. Но всё же ощущались каким-то щекочуще-ноющим ощущением, так что это давало хоть какую-то надежду, что без ампутации обойтись удалось. Осторожно скосив глаза, парень приметил, что конечности утопают в каком-то дымчато-розовом сиянии, из которого подобием кошмарного бреда маньяка-иглоукалывателя торчат определённые туда волшебные палочки.

Ах ну да, маг-реанимация…

– Что с моими гоблинами? – Лёха хоть и ответил вопросом на вопрос, но всё же сумел придать голосу достаточно твёрдости и даже непреклонности.

Блюст уклончиво ответил в том духе, что к порогу их доставили ещё живыми – и это позволяет надеяться на благополучный исход. После чего самым нудным голосом повторил свой собственный вопрос. С тусклым и каким-то профессионально-невыразительным взглядом он выслушал краткий пересказ и даже вежливо покивал.

– То есть, вы хотите сказать, что преступного намерения или умысла там не было?

Как бы то ни показалось надоедливому стражу порядка странным, однако после этого вопроса Лёха здорово разозлился. Настолько, что лёгкий туман от несомненно впрыснутых в тело или же наколдованных лекарств куда-то отступил. В голову хлынула ясность, а с нею и та холодная ярость, с которой боялся связываться даже прапорщик Терещенко. А уж тот сука был, каких поискать…

– Послушай, вертухай – если ты не веришь в людскую порядочность, это твои личные проблемы. Но если я ещё раз услышу от тебя подобное, то мы с тобой попозже встретимся и поговорим как мужчина с мужчиной.

И хотя голос парня оказался настолько слаб, что блюсту даже пришлось наклониться поближе, тем не менее эта холодная ярость отчётливо поменяла что-то в окружающем мире. Во всяком случае, магические повязки или что оно там такое, полыхнули ядовитым мерцанием. Что-то мелко затрещало, в воздухе повеяло резкой грозовой свежестью, а в комнату влетел кругленький как колобок дяденька с несомненными ухватками записного костоправа.

– Господин блюст-капитан, вы не сдержали своего слова! – гневно возопил подвижный коротышка и принялся наступать на того, воинственно задрав румяное лицо и отчаянно жестикулируя. – Пациента и без того едва удалось…

Что там такое с ним приключилось, насторожившийся Лёха расслышать не сумел. В ушах этак ватно зашумело, по телу разлилась какая-то мерзкая горечь. И сразу засуетившийся над пациентом лекарь принялся судорожно делать некие колдовские пассы, медленно растворяясь в сером душном тумане.

Темнота. Зачем она – бархатная, уютная и совсем не страшная? Да и чего её бояться-то, когда под капотом прячется полтысячи лошадей, педаль смело утоплена до пола, а две крепкие руки надёжно лежат на радостно отозвавшейся дрожью баранке?

А вот я вас! Левая рука отцепилась от податливой округлости руля и поочерёдно сделала два действия: щёлкнула розовато подсвеченным тумблером, а затем с каким-то даже злорадством вдавила широкую, чуть шершавую кнопку посередине рулевого колеса…

Ночное шоссе вымахнуло из темноты с такой убедительной силой, что поневоле закрадывалась мыслишка – да существовало ли оно до того, как мощный свет фар вырвал его из небытия? Имело ли оно смысл до того, как прорезал его трубный глас этого только что родившегося из мрака мастодонта?

Дежурные демоны разбегались как тараканы, в ужасе приседая и теряя свои полосатые палочки. По аспидно-чёрной ленте, аккуратно порезанной чуть фосфорецирующей разметкой, с воем нёсся здоровенный магистральный тягач, и из обеих его задранных к чёрному небу труб с воем вырывалось атомное пламя. Все его многочисленные фары сияли только что родившейся сверхновой, а своей сиреной он завывал так, что тут и у дохлого ётуна уши поотваливаются. В принципе, ничего такого особо выдающегося тут не было – вовсе не от того в брюхе демонов трусливым холодным урчанием отзывалась горячая плазма – но вот таковой факт, что этот безумец нёсся против движения, в их рогатых бошках абсолютно не укладывался.

Да и серебристое сигарообразное нечто, которое этот паразит нёс на себе, подозрительно смахивало на вполне себе баллистическую ракету. И ладно бы на боку намалёван был бы череп и кости или сакральный знак солнца-плодородия, уж то дело привычное. Однако нет – этот словно вырвавшийся из ненавистного рая злодей нёс на себе этакий здоровенный мужской уд, гордо сиявший на нацеленной в вечность и чуть утолщённой боеголовке яркой и алой пятиконечной звездой…

Один из немногих демонов, которому посчастливилось не попасть под пожиравшие ленту шоссе колёса – вместе со сбившимися в груду машинками – заполз в постовую кабинку, елозя и оскальзываясь на собственной медвежьей болести. И отчего-то плаксивым тоном принялся клянчить в телефонную трубку, чтоб его немедленно соединили с каким-то месье Вельзевулом. Глаза его выпучивались сильнее и сильнее вослед превращавшему дорогу в хаос тягачу, пока нечестивец не стал окончательно похож мордой на лупоглазую рыбку-телескопа.

– Как отлучился? – заплакал от огорчения демон и совсем скукожился в уголке полуразрушенной стеклянной кабинки.

Но тут словно свежий ветерок пронёсся по окрестностям, и чья-то рука брезгливо смахнула тоскливое видение в тёмную и мрачную придорожную канаву…

– Ты как, сэр рыцарь? – эльфка снова быстро-быстро замахала руками, старательно разгоняя дымок от контрабандой притащенной парню сигареты. А затем вынула её из Лёхиных губ, неловко стряхнула в сторонку пепел и вернула обратно.

Ну и что с того, что медицина не разрешает? Поднимать пятитонную машину голыми руками она тоже не позволяет – и что с того? Хреново вы знаете русских, господа мусью! Наверное, давненько не получали по своим откормленным задницам и прочим, малоотличимым от них мордам… Стоило признать, что блондинка вполне прониклась этим тезисом. Настолько, что чуть не окосела, честно пытаясь его сообразить и даже обдумать – на её смазливой мордашке появилось так не идущее ей задумчивое выражение…

– Бывает и хуже, – слабо улыбнулся Лёха.

В выдержанную в нарочито мягко-успокаивающих тонах комнату живым вихрем ворвался румяный и жизнерадостно улыбающийся лекарь. С сомнением он принюхался к воздуху, после чего реквизировал у девицы сигареты и сунул себе в карман. Лёха тоскливо проводил взглядом едва ополовиненную пачку, но устраивать скандал, к вящему удивлению дядечки, не стал. Потому что эльфка подобно сороке притащила на хвосте известие – Наф-наф и Нуф-нуф в том крыле здания вполне и очень даже живы, и почти здоровы.