Дмитрий Воронин - Трон Торна

Широкий ров не наполнен водой — здесь, в горах, вода слишком ценна, чтобы тратить ее на оборону, зато его дно было обильно усеяно острыми железными шипами — и тот, кто неосмотрительно соскальзывал с края вала, неизменно встречал смерть быструю и верную. Десяток выбеленных солнцем скелетов, нанизанных на шипы, убедительно подтверждал это. Убирать их никто не торопился — обитателей Кер-Дорана ничуть не беспокоили эти наглядные примеры того, что может случиться с излишне самонадеянным нахалом, решившим испытать на себе надежность фортификационных сооружений гномов.

Три ряда стен, опоясывающих крепость, один выше другого, делали штурм занятием бессмысленным и безнадежным. Тот, кто сумел бы захватить внешнюю, самую низкую стену, оказался бы в совершенно невыгодном положении, будучи как на ладони у стрелков, засевших ярусом выше. Да и мало что могло грозить и этим стенам, и железным воротам — материала, чтобы изготовить осадные орудия, в округе не наблюдалось, а тащить их снизу, из предгорий… об этом было смешно и думать.

Почему-то Рон считал, что их непременно выйдут встречать. Но ворота были заперты, на стенах не торчали шлемы стражей… впрочем, это не означало, что наконечники болтов во взведенных арбалетах сейчас не смотрят прямо в грудь путникам.

А затем медленно, с натужным скрипом, ворота начали открываться…

— История, конечно, интересная, — протянул Тьюрин, задумчиво поглаживая бороду. Затем сунул в рот трубку, затянулся и выпустил клуб дыма. — Я понимаю, что остаться в стороне ты не мог…

Рон отметил про себя ударение, сделанное на «ты», и оно ему не понравилось.

Уже который час они сидели в одном из залов в стенах крепости. Как мимоходом пояснил Тьюрин, это было помещение для приема особо дорогих гостей. В число «дорогих» попал, как этого и следовало ожидать, только сам Рон. Несмотря на его искреннее возмущение, эльфа в крепость не пустили. Впрочем, гномы поступили на удивление великодушно — несколько кряжистых бородачей выволокли на площадку перед цитаделью палатку, мешок с различной снедью и весьма увесистый бочонок эля. Ильтар, глядя на такую щедрость, сделал квадратные глаза — сам факт того, что гномы ЧТО-ТО предложили эльфу, уже событие невероятное, а уж то, что охочие до выпивки карлики поделились пивом…

Собственно, о том, чтобы впустить эльфа в крепость, не могло быть и речи. Об этом Ильтар предупреждал Рона еще в самом начале пути, заранее рассчитывая на более или менее долгое ожидание под ее стенами. Что ж, теперь это ожидание пройдет с относительным комфортом. О большем в этих местах мечтать ему и не приходилось. Правда, никто не мог бы сказать, сколько продлится это ожидание, но, по обоюдному согласию, особо торопиться Рону не следовало. Владычица приказала привести всех участников похода, значит, и Тьюрина, посему Рону ничего не оставалось, как не жалеть времени и убеждать упрямого гнома присоединиться к их маленькому отряду.

Король Тьюрин Струвисон встретил Рона радушно… но все же не как равный. Трон, который достался ему по праву, дал о себе знать, и в интонациях, осанке и походке гнома явственно чувствовались нотки превосходства.

Рыцаря провели в зал, неожиданно теплый для помещения, лишенного ковров, каминов, тканевых драпировок или хотя бы деревянной отделки. Только голый камень… и все же от этих седых стен веяло теплом и покоем. Рон не удержался и спросил — в ответ Тьюрин лишь улыбнулся.

— Ты все такой же… и тебе по-прежнему не дают покоя чужие тайны. Когда-нибудь кто-то решит, что проще один раз заставить тебя замолчать навсегда, чем вечно отвечать на твои вопросы. Впрочем, тут нет особого секрета… Крепость построена вблизи старого вулкана. Он давно уже не плюется дымом и пламенем, но его душа все еще горяча. Оттуда идет тепло, горячая вода течет по трубам, вмурованным в эти стены. Гномы выносливы, но они, как и люди, не любят холода.

Он тяжело опустился в глубокое кресло. В зале стояло всего два кресла с противоположных концов небольшого стола, уставленного снедью так, что толстые доски прогнулись и, казалось, вот-вот треснут под непомерной тяжестью. Свет десятка вечных факелов слегка разгонял тьму — полумрак был привычным для гномов.

После обычных приветствий и вежливых вопросов о здоровье настала очередь угощения. Сейшел не сомневался, что вокруг него разворачивается определенный ритуал, нарушать который не имело смысла. Обильная еда, перемежаемая добрыми кружками неожиданно отменного пива, сальные анекдоты, воспоминания о делах минувших… Наконец трапеза была завершена, слуги, повинуясь неслышному сигналу, вынесли стол с остатками пиршества, внеся вместо него другой, на этот раз всего лишь с несколькими кувшинами эля. Тьюрин замолчал, и Рон понял, что пришла пора рассказать, зачем он сюда явился. Рассказ не занял много времени, хотя старому другу Рон в деталях поведал и содержание своего сна. Гном не раз прерывал рыцаря вопросами, хмурился, а один раз даже вызвал одного из стражей. Когда тот, получив какие-то указания, вышел, Рон продолжил повествование. И вот наконец поставлена точка. Просьба-приказ Светлой Королевы, пусть и изложенная словами, щадящими натуру самолюбивого гнома, рроизнесена.

Тьюрин глядел на пламя факела, отбрасывающее красноватые блики на его изуродованное шрамами лицо, и молчал, осмысливая услышанное. Рон не торопил его, понимая, что решение потребует от гнома неимоверных усилий, и уже подозревал, каковым оно будет. Вошел молодой, даже не отрастивший сколько-нибудь солидной бороды гном. Он молча протянул королю стопку пергаментов и неслышно удалился.

Тьюрин, неторопливо перебирая листы пергаментов, извлек несколько из них, сшитых по краю, и протянул Рону.

— Тебе это будет небезынтересно.

Рыцарь пробежал глазами текст, отметив про себя, что автор куда больше заботился о красоте витиеватых завитушек прописных букв, чем о ясном и точном изложении смысла. И все же постепенно смысл до него начал доходить…

— У вас есть шпионы среди людей?

— Конечно, — пожал плечами гном. — Сам понимаешь, дело такое… деньги могут многое, а большие деньги — еще больше.

Некто, поставивший под пергаментом сложную, совершенно нечитаемую закорючку, обозначавшую, надо понимать, его имя, рассказывал о битве некоего графа Бигфута с армией какой-то герцогини Блед. Само по себе событие зауряднейшее: с тех пор, как люди изобрели границы, всегда найдутся желающие изменить их в свою пользу. И поначалу складывалось впечатление, что перед Роном не более чем обычный отчет об очередной попытке пересмотра прав между соседями. Но вот Рон дошел до места, где описывалось само сражение, и почувствовал, как по лбу начинают скатываться капли пота. Наконец он отложил пергамент в сторону и посмотрел на своего боевого товарища. Выражение лица у Сейшела было донельзя серьезное. Можно сказать, даже мрачное.