Дмитрий Воронин - Наследник Атлантиды

Итак, что представляет собой Ключ? Это техномагическое устройство, позволяющее открыть безопасный портал в любой из миров, пространственно-вероятностные координаты которого имеются в базе данных Ключа. Все Ключи, которыми мы располагаем, имеют различные по объему базы данных. Наибольшая включает в себя 112 миров, наименьшая – 26. Очевидно, что в вопросе каталогизации параллельных вселенных атланты, изготовившие «Привратника», продвинулись не так далеко, как мы. Или не вели эту работу целенаправленно, что более вероятно.

Сегодня мы займемся изучением принципов настройки Ключа. Также хочу отметить, что процесс настройки жестко привязывает Ключ к определенному месту – причем не в стандартных трехмерных координатах, а в координатах, привязанных к гравитационному полю планеты. Говоря проще, Ключ можно активировать только в том месте, где произведена его настройка. Смещение Ключа относительно исходного положения более чем на пять сантиметров вызывает отключение портала, если он уже был создан, и полную деактивацию функций Ключа. Впрочем, Ключ всегда можно настроить для использования на новом месте.

Теперь приступим. Прежде всего необходимо…

– Товарищ лейтенант, разрешите доложить!

Ярослав опустил бинокль и повернулся.

– Докладывайте, Песков.

– Деревня проверена полностью, фрицев здесь больше нет.

– Отлично. Окопаться, орудия туда и… и туда. И передай Матвейчуку, что если горячая жратва не появится через полчаса, я его самого… в котел отправлю. Ясно?

– Так точно, – расплылся в улыбке сержант.

С Матвейчуком никто не решался ссориться в открытую – надо быть полным идиотом, чтобы портить отношения с кашеваром. Но ни любви, ни уважения он в роте не сыскал – прежде всего потому, что был обычным трусом. Или казался таковым, что, по сути, было одно и то же.

Рота – или то, что от нее осталось, интенсивно окапывалась. Немцы превратили деревушку в настоящий укрепрайон, и если бы лейтенанту Ярославу Владимирову не придали перед самым штурмом аж три тяжелых «Зверобоя» СУ-152, еще неизвестно, чем бы этот штурм окончился. Сейчас одна из «сушек» догорала, получив снаряд в относительно слабую бортовую броню, две остальные, натужно ревя моторами, взбирались на пригорок, намереваясь занять более или менее удобные позиции для стрельбы. В том, что фрицы непременно контратакуют, никто не сомневался, а у Ярослава осталось всего восемьдесят боеспособных солдат. И три сорокапятки с изрядно поредевшими расчетами.

Зато с оружием и боеприпасами все получилось как нельзя лучше. Снаряд самоходки разворотил бетонный ДОТ столь успешно, что два немецких пулемета MG и несколько ящиков с патронными лентами ничуть не пострадали. Чего нельзя сказать о самих пулеметчиках. Нашли еще несколько ящиков немецких гранат М-39… дерьмо, конечно, Ярослав предпочел бы «лимонки», у которых убойная сила и радиус разлета осколков не в пример выше, в обороне самое то… но сойдут и эти.

– Товарищ лейтенант, – крикнул связист, для наглядности потрясая трубкой. – Комбат на связи.

– Владимиров, – послышался сквозь треск и шипение голос командира батальона. – Доложите обстановку.

– Задача выполнена, товарищ комбат, – устало буркнул Ярослав. – Немцы отступили, потери… Пал Палыч, их потери я не считал, а у меня скоро воевать будет некому.

В трубке повисло тяжелое молчание. Затем снова послышался голос Гаршина:

– Нет у меня людей, Ярослав.

– В ближайший час ожидаю контратаки…

Можно подумать, комбат об этом не догадывался. Все он прекрасно знал, как знал и то, что штурм укрепрайона удался лишь потому, что немцы не успели подтянуть сюда танки. А танки никуда не делись, они здесь, неподалеку. И уж, ясное дело, они попытаются отыграться. А построенные немцами ДОТы мало того, что сильно разбиты, так еще и обращены амбразурами в другую сторону. Использовать их не удастся. Да и что стоит пулеметный ДОТ против танкового снаряда, уже можно было видеть воочию.

– Ладно, хрен с тобой. – В трубке было слышно, как комбат отдает кому-то приказы, но разобрать слова не удалось. – Получишь два минометных расчета. И пару пулеметов подкину. Ну нету у меня больше людей, Ярослав, понимаешь? Нету! Держись…

– 227? – хмыкнул Владимиров.

Знаменитый сталинский приказ № 227 «Ни шагу назад» еще жив был в памяти, как свежи были и воспоминания о расстрелах «дрогнувших» и «усомнившихся». В последнее время, с того момента, как перелом в войне стал очевиден, особые отделы уже так не зверствовали… И все же, будь на месте Пал Палыча Гаршина кто-нибудь другой, за одну интонацию Ярослава ожидала бы встреча с особистом. Весьма неприятная встреча и, возможно, с далеко идущими последствиями. Но Гаршин был нормальным мужиком, понимавшим, что положить всех солдат в этой никому на самом-то деле не нужной деревне – это не совсем то, что нужно товарищу Сталину вообще и комдиву Фесину в частности. Да и время сейчас было иное, не то, что в сорок первом.

– Держись, сколько сможешь, – буркнул Гаршин. – А потом еще столько же… ну а после этого можешь отступить. Но в этом случае роты Вишнякова и Белкина окажутся открытыми с флангов.

Ярослав мысленно чертыхнулся. С тем же успехом комбат мог напыщенно произнести сакраментальное «ни шагу назад»… Хотя соседям не пришлось столкнуться со столь прочной обороной, и их потери были существенно меньше, но если немецкие танки ударят им во фланг…

– Вас понял, товарищ командир батальона. – В голосе Владимирова не было и намека на ёрничанье. – Разрешите выполнять?

– Выполняй. Да… тут из штаба капитан ГБ прибыл. Намерен посмотреть твою позицию… насчет морального духа и так далее. Так что, соответствуй, понял?

– Так точно.

Эта новость была еще хуже. Как уже говорилось, сейчас не сорок первый, и всесильные гэбисты ведут себя иначе, и все же появление на позиции капитана (не какой-нибудь там лейтенант, а целый капитан, фигура весьма серьезная) ничего хорошего не сулило. Мысленно Ярослав прикинул, кто из его солдат мог проштрафиться… может, в письме родным что-нибудь неосторожное написали? Говорят, гэбисты почту читают всю, до последнего письмишка.

От деревни мало что осталось. Часть домов горела, остальные лежали в развалинах. «Сушки» укрылись за остатками здания, которое раньше, видимо, было сельсоветом. Их могучие орудия, против которых у немецких танков не было ни единого шанса, следовало поберечь. На крайний случай.