Фриц Лейбер - Мечи против смерти

Гигант был в веселом расположении духа и не желал говорить с Мышеловом о серьезном или грустном. Он принялся распевать застольные песни и повторять старые кабацкие шуточки, утверждая, что хмелеет от них не хуже, чем от вина. Он производил такой шум, что Мышелов не мог понять, прекратился странный вой или нет, хотя ему казалось, что раз-другой он все же его слышал. Но когда друзья, готовясь ко сну под призрачными звездами, завернулись в плащи, никакого воя не было слышно наверняка.

А наутро пропал Фафхрд. Мышелов принялся звать приятеля и осматриваться по сторонам, однако он уже понял, что его глупый и казавшийся ему самому смешным страх имел под собою почву. Башня все так же стояла на месте, но в ярком желтоватом утреннем свете казалась дальше, как будто стремилась избежать встречи. Мышелову даже почудилось, что он видит крошечную движущуюся фигурку, которая была уже ближе к башне, чем к месту их ночлега. Но он знал, что это лишь игра воображения. Слишком уж велико было расстояние. Тем не менее он поспешно проглотил несколько кусочков холодного мяса, которое оказалось не хуже горячего, сунул еще несколько ломтей в мешок, запил завтрак водой и двинулся вперед длинным пружинистым шагом – он знал, что может идти так долгие часы.

На дне очередной пологой впадины Мышелов увидел землю помягче, осмотрел ее вдоль и поперек в поисках следов Фафхрда и нашел их. Отпечатки находились довольно далеко один от другого, словно оставивший их человек бежал.

К полудню Мышелов наткнулся на источники расположился рядом, чтобы напиться как следует и немного отдохнуть. Чуть раньше он снова обнаружил следы Фафхрда, а теперь увидел еще одни – они принадлежали не его другу, но шли примерно в том же направлении. По форме и размеру они вполне могли быть оставлены проводником: посредине каждого следа виднелся чуть заметный отпечаток ремешка, которым тот подвязывал сандалии.

Мышелов упрямо шел вперед. Он уже начал ощущать тяжесть мешка, скатанного плаща, бурдюка с водой и оружия. Башня явно приблизилась, хотя яркое солнце скрадывало детали. Мышелов прикинул, что преодолел уже примерно половину пути.

Легкие волны равнинного рельефа казались бесконечными, как во сне. Мышелов замечал их только потому, что идти ему было то легче, то труднее. Небольшие кучки кустарника, по которым он пытался отмечать пройденный путь, походили друг на друга как две капли воды. Редкие узкие лощинки можно было с легкостью перешагнуть. Однажды зеленоватая змея, гревшаяся на камне, подняла свою плоскую головку и уставилась на Мышелова. Время от времени у него из-под ног вылетали кузнечики. Чтобы сберечь силы. Мышелов старался не поднимать ноги высоко над землей, однако шаг его был упруг и широк, потому что он привык подлаживаться под поступь своего рослого товарища. Ноздри Мышелова раздувались, вдыхая и выдыхая воздух. Широкий рот был плотно сжат. Темные глаза над загорелыми щеками смотрели пристально и угрюмо. Мышелов понимал, что при всем старании ему вряд ли удастся сравниться в скорости со своим мощным длинноногим другом.

По небу с севера плыли облака, бросая на равнину громадные, торопливо бегущие тени. Вскоре солнце и вовсе скрылось за ними. Башня стала виднее. На темном фоне стен чернели пятна, возможно, это были окна.

Когда Мышелов остановился на верхушке пологого холма, чтобы перевести дух, снова послышался уже знакомый звук; у захваченного врасплох Мышелова кожа покрылась мурашками. Должно быть, из-за низкой облачности вой теперь был сильнее и отдавался жутковатым эхом. Он показался Мышелову не печальным, а скорее грозным – вероятно, потому, что человечек в сером был один. Во звучал он явно громче, его ритмичные всплески налетали, словно порывы ветра.

Сперва Мышелов рассчитывал добраться до башни к закату. Но зазвучавший так рано вой расстроил все его планы и не предвещал для Фафхрда ничего хорошего. Мышелов прикинул, что теперь ему надо двигаться как можно быстрее. Он мгновенно принял решение. Кинув в заросли кустов объемистый мешок, бурдюк, скатанный плащ, меч и доспехи. Мышелов остался в легкой куртке и взял с собой лишь длинный кинжал и пращу. Облегчив себя таким образом, он стрелой понесся вперед. Низкие тучи потемнели. С неба стали падать редкие капли дождя. Мышелов не отрывал взгляда от земли, избегая неровностей почвы и скользких мест. С каждым не то шагом, не то прыжком Мышелова вой, казалось, усиливался, а звучание его делалось все более грозным.

Если раньше равнина была просто громадной и пустынной, то здесь она оставляла впечатление полной заброшенности. Полуразвалившиеся надворные постройки, заросшие сорняками культурные посевы, ряды чахлых и грозящих рухнуть деревьев, остатки изгородей, тропинок и выбоин от колес – все это говорило о том, что когда-то давно здесь жили люди. А теперь здесь жила только башня, упрямая и массивная, наполняющая пространство жутким воем. Впрочем, возможно, это только так казалось.

Запыхавшийся, но еще не измотанный вконец, Мышелов решил сменить направление, чтобы держаться за узкой полоской деревьев и кустарника. Осторожность была второй его натурой. Все его чувства протестовали против возможности внезапно наткнуться на волка или свору гончих на открытом пространстве.

Частично обойдя таким образом башню, он понял, что незаметно подойти к ней вплотную ему не удастся. Она стояла несколько особняком от окружавших ее руин.

Остановившись за какой-то посеревшей от времени развалюхой. Мышелов пошарил по земле глазами и выбрал пару камней, по весу пригодных для пращи. Его мощная грудь все еще работала, как кузнечные мехи, со свистом всасывая воздух. Затем он выглянул из-за угла и, нахмурившись, замер.

Башня оказалась ниже, чем он предполагал – высотою в пяти-шестиэтажное здание. Узкие окошки были расположены как попало и не давали ни малейшего представления о внутренней планировке. Большие, грубо обтесанные камни были прочно пригнаны друг к другу – везде, кроме зубчатой стены наверху, где кое-какие глыбы, казалось, немного расшатались. Почти прямо напротив Мышелова равнодушно чернел прямоугольник входа.

В голове у Мышелова пронеслось, что о штурме не может идти и речи – зачем штурмовать крепость, защитников которой не видно? Незаметно к ней тоже не подойти, да и наблюдатель на стене, если таковой, конечно, был, уже давно заметил его приближение. Придется просто идти вперед и быть готовым к неожиданному нападению. Так Мышелов и сделал.

Но не успел он пройти и половины расстояния до башни, а все его мышцы уже напряглись. Он был абсолютно уверен, что за ним наблюдает кто-то, настроенный более чем недружелюбно. После целого дня бега голова у него немного кружилась, но чувства были обострены до предела. На фоне нескончаемого гипнотического воя он слышал стук отдельных капель дождя, еще не превратившегося в ливень. Он внимательно осмотрел каждый темный камень вокруг входа. Его нос чуял характерные запахи камня, дерева, земли, однако никакой звериной вони пока не было. В тысячный раз он попытался мысленно вообразить источник воя. Дюжина свор гончих, запертых где-то в подземелье? Похоже, но не совсем то. Что-то от него ускользало. Темные стены были уже совсем близко, и Мышелов напряг зрение, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в черном дверном проеме.