Ольга Громыко - Верховная Ведьма

– О боги… – простонала Велька. – Вольха, тебе всего-то двадцать два осенью исполнится! Как ты можешь загадывать на полвека вперед? Может, ты столько еще и не проживешь!

– Ну спасибо, утешила! А моя работа? Я же с первого курса мечтала стать архимагом, как Учитель!

– Так становись, кто тебе мешает? – не поняла травница.

– Где ты видела мужа, который позволит жене разъезжать по трактам в компании незнакомых упырей?!

– Ну пока же позволяет, – резонно заметила подруга.

– Вот именно, пока! А потом он меня накроет крышкой и, довольный, сядет сверху!

– А может, уляжется рядом? – хитро прищурилась травница. – Вольха, в браке есть и светлые стороны! Лучше представь, как эффектно ты будешь смотреться в свадебном платье…

– Погребальный саван!

– А праздничный пир?

– Поминки!!

– Э-э-э… Первая брачная ночь?

– Торжественное внесение гроба в склеп и введение в эксплуатацию!

Вместо того чтобы проникнуться сочувствием к умирающей подруге, Велька глянула на мое страдальческое лицо и покатилась со смеху. Я обиженно поджала губы.

Предложение «могилы» я получила еще в прошлом году, по возвращении из Арлисса, но на скорой свадьбе он почему-то не настаивал. Я тоже не намекала, предпочитая обходить эту тему стороной, и, не спроси Келла в лоб, что мы себе думаем, дело так и не сдвинулось бы с мертвой точки. Мы как-то неуверенно переглянулись и сказали, что нам в общем-то все равно, и тут же были поставлены перед фактом осеннего бракосочетания.

Через неделю я подло дезертировала из Догевы под предлогом сбора материалов для диссертации. Одно дело – гордо демонстрировать знакомым золотое кольцо с замысловатой печаткой и эдак небрежно называть Лёна женихом, и совсем другое – на самом деле заполучить его в мужья. Эта проклятая свадьба выросла между нами, как стена, и если раньше мы запросто валялись на одной кровати, обсуждая дела на завтра или заливисто хохоча над чьей-то шуткой, то теперь как-то диковато косились друг на друга, боясь встретиться взглядами! А что ж дальше-то будет?!

– Вольха, успокойся. Это нормально, – отсмеявшись, попыталась утешить меня подруга. – Все молодые перед свадьбой нервничают. Главное, реши для себя – тот ли он человек… тьфу, вампир, с которым ты согласна провести всю оставшуюся жизнь? Или уже через полгода будешь готова придушить его подушкой за надрывный храп под ухом?

Я только вздохнула. Лён не храпел. А некоторые вредные привычки вроде брошенной где попало куртки, перекусов всухомятку и увиливания от должностных обязанностей (присутствие Повелителя и Верховной Ведьмы на еженедельных совещаниях было чисто символическим, Старейшины прекрасно справлялись с текущими делами, а о серьезных проблемах мы узнавали и без нудного трехчасового отчета), я горячо поддерживала и разделяла, к праведному возмущению Келлы. Но муж… брр! Я и в ведьмы-то пошла, чтобы избежать этой плачевной участи! Кто ж знал, что на меня все равно польстятся?!

– Ладно, – сменила тему Велька. – Заходи и переодевайся, а я пока корзинку соберу. У меня как раз вишневая наливка настоялась, мы тебя живо от хандры вылечим!

Кнутом по воде?! Меня подбросило на кровати и вжало обратно, да так, что доски прогнулись! Пару секунд я ошеломленно таращилась в непроглядную тьму, пытаясь сообразить, на каком я свете, потом кубарем скатилась на пол и, схватив лежащий под боком меч, метнулась к окну.

Это было не похоже ни на что вообще – истошный вопль, перетекший в клокочущий удар, как будто озеро приподняли и бросили обратно. И – затихающий, удаляющийся свист.

Гулкие отзвуки раскатились по реке и затерялись в шелесте тростника. На смену им пришло кое-что более понятное, но такое же зловещее.

Вельку, безмятежно проспавшую привычный духовищенский феномен, разбудил звон флакона, нечаянно задетого моим локтем.

– Вольха, что ты там бродишь?

– Собаки, Вель. – Я стояла сбоку от приоткрытого окна, чтобы в случае чего наотмашь полоснуть незваного гостя, пренебрегшего дверью. – Ты слышишь? Во всем селе воют собаки.

– Ну и что? – сонно пробормотала травница. – Они часто шум подымают, чуть где стукнет – накрывай голову подушкой…

– На обычный стук они бы просто лаяли. Псы воют на нежить, Велька.

Подруга подошла к окну, немножко послушала и, зевнув, сонно привалилась к моему плечу.

– Вольха, это у тебя профессиональное. Пошли спать, здесь нет никакой нежити. Сегодня полнолуние, собаки просто воспользовались поводом продрать глотки.

Я не ответила. Песьи голоса звучали хрипло и приглушенно, как будто из глубин будок или из-под крылец, откуда луной не полюбуешься. Осторожно вытянув меч из ножен, я подтолкнула оконную створку острым кончиком. Та охотно качнулась вперед-назад, и мне на мгновение почудились желтые немигающие глаза в тростнике, черной гривастой стеной колышущемся напротив избушки. Этот пес не выл. Я вообще пока не слышала от него ни единого звука.

– Что ты делаешь? Ой… – Велька открыла глаза и увидела у себя перед носом тускло поблескивающее лезвие.

– Ставлю защитный контур. – Подняв меч острием вверх, я свободной рукой начертала пару знаков.

– Не валяй дурака! – Подруга попыталась подцепить меня под локоть и уволочь от окна, но я раздраженно вырвалась.

– Вель, ну я же не плюю к тебе в зелья? Не мешай мне работать!

Подруга махнула рукой и вернулась в постель. Собаки тоже помаленьку успокоились. Что бы там ни было, оно обошло село стороной, иначе в одном его конце стояла бы мертвая тишина, а в другом – коллективная песья истерика. В отличие от волков собаки панически боялись ночных тварей и выли на них только издали.

Тихонько приоткрыв дверь, я вышла во двор и присела на крылечке, положив меч на колени. Больше для очистки совести пустила парочку поисковых импульсов и смущенно кашлянула, обнаружив, что в соседском саду превосходно обходятся без Велькиных любистоков.

Ладно, посидим, подышим свежим воздухом. Отпуск как-никак.

И дождалась – перед самым рассветом все повторилось, но в обратном порядке. Сначала невесть с чего заголосили собаки, потом снова взревело и бухнуло, пустив эхо по воде. Меч ощутимо нагрелся, клеймо в основании лезвия замерцало и медленно угасло.

На месте старосты я бы не экономила на магах.

Уснуть я смогла только с восходом солнца, когда в духовищенских курятниках поочередно заорали петухи, сорвалась на ежеутренний облёт крикливая грачиная стая, а на улице заскрипели тележные колеса. И уже через два часа меня разбудил сработавший контур и очень красочное Велькино высказывание по этому поводу (кажется, я немного перестаралась – сделала его двусторонним и вдобавок замкнула на себе, так что травница слегка дымилась и горела жаждой мщения).