Маргарет Уэйс - Рождение Темного Меча

Он по-прежнему наблюдал днем за играми других детей, но теперь в его взгляде не было зависти. В нем появилось презрение, совсем как у матери. Джорам, проводивший дни напролет в тихой хижине, начал играть сам с собой. Он был луной в темном небе. Он смотрел на смертных, копошащихся внизу, словно жуки. Те иногда задирали головы и глядели на его холодное, сияющее величие и великолепие, но не могли его коснуться.

Так шли дни. А по вечерам, причесывая сына, Анджа вновь рассказывала свою историю.

С тех пор, даже если Джорам и плакал, он никогда не допускал, чтобы кто-то увидел его слезы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ИГРА

Джораму было семь лет, когда началась темная, тайная часть его обучения.

Как-то вечером, после ужина, Анджа провела рукой по густым, спутанным волосам сына. Джорам напрягся. Это всегда служило началом историй, а он одвременно и жаждал их слышать, и страшился этого. Но на сей раз, вопреки обыкновению, Анджа не стала его расчесывать. Мальчик озадаченно взглянул на мать.

Анджа смотрела на Джорама, рассеянно поглаживая его волосы. Джорам понял, что она о чем-то задумалась и теперь мысленно вертит эту идею и так, и сяк как Прон-альбан мог бы вертеть драгоценный камень выискивая, нет ли в нем скрытого изъяна. В конце концов Анджа пришла к какому-то решению и сжала губы.

Она ухватила Джорама за руку и усадила рядом с собою на пол.

— Что случилось, Анджа? — встревожено спросил Джорам. — Что мы будем делать? Разве ты не собираешься рассказать мне про моего отца?

— Потом, попозже, — твердо сказала Анджа. — Сейчас мы будем играть в одну игру.

Джорам взглянул на мать настороженно и удивленно. На его памяти Анджа никогда ни во что не играла, и ему почему-то не верилось, чтобы она начала делать это сейчас. Анджа попыталась успокаивающе улыбнуться мальчику, но от ее странных, безумных усмешек Джораму лишь еще сильнее становилось не по себе. И все же мальчик смотрел на нее с жадным нетерпением. Хотя казалось, что она намеревается причинить ему боль, Джорам, словно человек, упорно трогающий языком больной зуб, никак не мог удержаться и раз за разом прикасался к болящему сердцу — ради мрачного удовлетворения, дабы убедиться, что боль все еще тут.

Анджа запустила руку в поясную сумочку и извлекла из нее небольшой гладкий камешек. Она подбросила камешек в воздух и при помощи своей магии заставила воздух проглотить его. Когда камешек исчез, Анджа взглянула на Джорама с торжеством. Джорама это неприкрытое торжество озадачило. В конце концов, в подобном исчезновении камешка не было ничего чудесного. Подобное умение было совершенно обычным, будничным делом даже среди полевых магов. Вот если бы она показала ему что-нибудь из тех чудес, про которые рассказывала, тех, которые они творили в Мерилоне...

— Ну ладно, милый, — сказала Анджа, протянув руку и достав камешек из воздуха, — раз это тебя не впечатлило, попробуй сам.

Джорам нахмурился, и его темные изящные брови сошлись на переносице. Ну вот. Вот и боль. Здравствуй, больной зуб.

— Ты же знаешь, что я не могу, — угрюмо сказал он.

— Возьми камешек, золотце, — весело сказала Анджа и протянула его мальчику.

Но Джорам не увидел в глазах матери ни смеха, ни веселья — лишь решимость, целеустремленность да странный, жутковатый блеск.

— Сделай так, чтобы воздух поглотил его, — приказала Анджа.

Продолжая хмуриться, мальчик раздраженно вздохнул и подбросил камешек. Тот упал на пол у его ног.

Воцарилась тишина. Ее нарушал лишь стук камешка, катившегося по деревянному полу. Когда этот звук стих, Джорам краем глаза взглянул на мать.

— Почему я не могу заставить его исчезнуть? — негромко, но настойчиво спросил он. — Почему я не такой, как все? Даже каталист, и тот может делать такие простые вещи...

Анджа фыркнула:

— Подумаешь! Когда-нибудь это и для тебя будет простой вещью.

Она погладила упругие черные кудри, обрамляющие лицо Джорама.

— Не волнуйся. Такое случается с детьми из знатных семейств — что магия дается им с запозданием.

Но Джорама ее объяснение не удовлетворило. Произнося эти слова, Анджа смотрела ему не в глаза, а на волосы. Рассердившись, Джорам увернулся от ее прикосновения.

— Когда же у меня получится? — не отступал он.

Мальчик заметил, как мать поджала губы, и приготовился встретить вспышку гнева. Но затем рука Анджи безвольно легла на колени, а взгляд устремился куда-то вдаль.

— Скоро, — сказала она, рассеянно улыбаясь. — Нет, не докучай мне вопросами. Лучше дай руку.

Джорам заколебался и взглянул на мать, прикидывая, стоит ли сейчас спорить. Потом, решив, что это добром не закончится, протянул руку. Анджа взяла ее и принялась внимательно разглядывать.

— Пальцы длинные и тонкие, — пробормотала она, словно размышляя вслух. — Быстрые и гибкие. Хорошо. Очень хорошо.

Анджа заставила камешек подняться с пола в воздух и поместила его на раскрытую ладонь мальчика.

— Джорам, — негромко произнесла она, — я собираюсь научить тебя, как сделать так, чтобы камешек исчезал. Я собираюсь показать тебе магию — но это тайная магия. Ты никогда не должен никого этому учить и не должен допускать, чтобы кто-нибудь заметил, как ты это делаешь, — или нас обоих отправят за Грань. Ты меня понимаешь, сердце мое?

— Да — недоверчиво отозвался Джорам, распахнув глаза. Страх и подозрение вдруг сменились неистовой жаждой знания.

— Когда я в первый раз подбросила камешек в воздух, я на самом деле не делала так, чтобы воздух его поглотил. Я только изобразила это — точно так же, как изобразила, будто достала его обратно. Вот, смотри. Следи внимательно. Видишь, я подбрасываю камешек в воздух. Он исчезает. Верно? Ты ведь это видел? А теперь смотри сюда! Камень по-прежнему здесь! У меня в руке!

— Не понимаю, — пробормотал Джорам. Им снова овладела подозрительность.

— Я обманула твое зрение. Смотри. Я делаю вид, будто подбрасываю камень в воздух, и твои глаза следуют за этим движением руки. Но пока твои глаза смотрят туда, моя рука делает вот так. И камень исчезает. Вот что ты должен теперь делать, Джорам, — учиться обманывать чужое зрение. Ну, радость моя, не дуйся. Это нетрудно. Люди видят то, что хотят видеть. Вот, попробуй...

Так Джорам начал развивать ловкость рук.

Он тренировался день за днем, под защитой магической ауры, окружающей их лачугу. Джораму нравились эти уроки. Теперь ему было чем заняться. А кроме того, он обнаружил, что делает успехи. Мальчику и в голову не приходило задуматься, каким образом сама Анджа научилась этому тайному искусству; он просто воспринимал это как еще одну из странностей матери, наподобие ее истрепанного платья.