Юлия Андреева - Ветер из Ига

Весна в тот год выдалась жарковатая, так что Юкки заранее страдала, предвкушая тяготы пути и всегдашние ворчания матери, которой не нравился муж дочери Минору и его родители Арекусу и Фудзико. А значит, снова начала бы пилить за то, что когда-то, еще в возрасте шести лет, она проявила характер, настояв на браке с красавчиком Минору. На самом деле Юкки отлично понимала, чем питается материнская ненависть, и про себя смеялась над некогда самой красивой женщиной Японии, вечно остающейся в дураках.

Подумаешь, большое дело, теща не любит своего зятя, да, если разобраться, таких случаев сколько листьев на деревьях. Но ее мама ненавидела Минору не потому, что тот спал с ее ненаглядной дочерью, а потому что, изменив ей, Осибе, предпочел ей Юкки.

Мама до сих пор не знала о том, что дочке давно уже известна ее тайна, а Юкки умела держать язык за зубами. Так как открывшаяся связь ее матери с юношей могла стоить матери жизни. По закону замужняя женщина, уличенная в прелюбодеянии, должна была быть казнена.

Знала она и о том, отчего Осиба на дух не переносит незлобивого, покладистого Арекусу. А как его любить, когда много лет назад орденом «Змеи», к которому теперь относилась и Юкки, было поручено пленить, пытать и умертвить Арекусу Грюку, а она не довела дело до конца, из-за чего Золотой Варвар остался жив, а она навсегда потеряла расположение Токугава Иэясу, который отказался жениться на ней, считая, что она сберегла жизнь его вассалу из преступной любви к золотоволосому иноземцу. Второй повод нелюбви к Арекусу и его семье был факт, что Осиба похитила и казнила в подвале собственного замка сына Арекусу Амакаву. Так что поводов было хоть отбавляй.

Правда, официально комиссия по расследованию признала, будто бы Амакаву был убит сошедшим с ума стражником, и Осиба принесла семье погибшего свои самые искренние извинения и даже согласилась отдать единственную и любимую дочь замуж за Минору Грюку, что, правда, нисколько не уменьшило ее ненависти.

«Опять мама будет бранить Минору, а мне придется стоять и слушать, — с горечью думала Юкки, собираясь в дорогу. — Опять заманит в свой замок и затем будет держать там до тех пор, пока я не выполню ее требования. Что ж, все какое-то развлечение».

На самом деле властная, неспокойная, очень умная и красивая мать завораживала Юкки, словно танцующая кобра свою жертву, и хотя девушка давным-давно уже научилась не подчиняться Осибе, ей нравилось выполнять ее сиюминутные капризы, летая по делам матери то в одну, то в другую провинцию, где она могла подслушать необходимые Осибе сведения. Было необыкновенно интересно вдруг оказаться в пугающем и завораживающем будущем, поглядеть на непуганых потомков, не умеющих держать в руках меча, потерявших нюх на неприятности. Ее забавляло непонимание людей будущего, какую реальную опасность может нести в себе хрупкая с виду девушка, волосы которой заколоты замечательно наточенными шпильками, которыми так приятно выкалывать глаза, за спиной под поясом припрятан самый настоящий самурайский меч, а на бедре закреплены ножны с острым испанским клинком.

Как странно они улыбались, как пытались показаться хозяевами жизни, сильными и опытными воинами… нет, она не хотела бы жить в будущем, откуда, по словам матери, пришел ее старый враг Арекусу. Хотя прошлое, которое ей удалось узреть во время скитаний, тоже было недостаточно привлекательным. Впрочем, скорее всего, непривлекательным оно было именно из-за того, что Юкки прекрасно чувствовала исходившую из пространства опасность, отчего не могла позволить себе расслабиться, наслаждаясь созерцанием особы Желтого Императора в Китае. Не могла заставить себя воспринимать с должным благоговением то, как читал вслух сборник «Златолиственная софора» его автор Санэтомо Минамото, живший и умерший в XIII веке.

Не могла ощутить священного трепета, который, по идее, должен был возникнуть у нее, едва только Юкки начинала думать о том, что ей посчастливится увидеть легендарного поэта, танки которого она знала наизусть, упиваясь чтением с самого детства. Вдвойне приятно, что ей предстояло увидеть знаменитого Санэтомо Минамото не где-нибудь, а во дворце императора. Для этого сама Юкки вселилась в тело одной из придворных дам, вселилась грамотно, то есть почти незаметно, но тут же начались неприятности.

Несмотря на то что она как образованная девушка своего времени знала китайский, оказалось, что старый китайский разительно отличается от китайского нынешнего. Поэтому ей пришлось показывать всем, что у нее болит горло, лишь бы не привлечь внимание неприемлемым для этого времени выговором.

Затем императрица отослала ее в комнату за подарком поэту, и Юкки потратила массу времени на поиск шкатулки, покрытой красным лаком.

А потом еще выяснилось, что у придворной дамы, в тело которой вселилась Юкки, имеется довольно-таки неприятный конфликт с генералом армии, который, по всей видимости, не без основания ревновал ее к кому-то из придворных.

В общем, отправившись на чтение любимых пятистиший, Юкки оказалась в самом центре кипящего котла придворных интриг, единственным выходом из которых была смерть.

Во всяком случае, именно это шепнул ей ревнивый генерал, украдкой показав Юкки приготовленный для нее нож.

Вот так всегда — занимаешь чье-нибудь тело и думаешь, что все прошло спокойно и теперь можно будет позабыть обо всем и спокойно наслаждаться поэзией, ан нет, у присвоенного тела непременно найдется какая-нибудь история, неоплаченные долги и личная жизнь, наконец. По всему выходило, что и милашка фрейлина, тело которой позаимствовала Юкки, оказывается, была чьей-то возлюбленной. Впрочем, не чьей-то, а грубого, ревнивого и, по всему видно, неотесанного солдафона, который сначала убьет, а потом задумается, что в суматохе позабыл выслушать оправдания.

Впрочем, Юкки быстро оценила ситуацию, опрометчиво решив про себя, что генерала ей нечего бояться. Ну что он может сделать с ней во дворце, да еще и во время литературного чтения?

Вне дворца или хотя бы в отдельной закрытой комнате — это да, но практически на глазах своего императора…

— Неужели нельзя разрешить этот конфликт как-нибудь по-другому?! — попыталась она умилостивить взбесившегося военного. — Даю слово, что я верна вам. — Она мило улыбнулась, считая, что почти что выиграла битву.

— Верна? Да как ты можешь быть верна, когда я сам застал тебя в постели с этим выродком?! — не выдержал подобного лицемерия генерал.

— М-да… — Юкки постаралась сохранить лицо, ее душил смех. — В таком случае я приношу свои глубочайшие извинения и уверения в том, что я никогда больше не осмелюсь причинить вам боль и… — Она выразительно вздохнула.