Любовь Романова - Люди крыш

- Ты не ответил на мой вопрос, - Напомнила Женя, взбираясь следом за Тимом на крышу высотки. – Откуда у тебя идея о внутреннем самоубийце? Ты что, хотел покончить с собой?

Он резко обернулся, и лица подростков оказались на расстоянии заточенного карандаша друг от друга. Женька почувствовала его дыхание на своей щеке.

- Хотел, но передумал, – Шепотом ответил он. – Я вдруг понял, что самоубийство будет последним поступком в моей жизни. Ничего больше я уже сделать не смогу. Допустим, испугался ты драки, подставил друга, обманул девушку, короче, оказался полной свиньей – всегда есть шанс искупить свою вину. Подвиг, например, совершить. Или ошибки исправить. А шагая с балкона или вскрывая вены, ты ведешь себя как трус. Трус, который уже никогда не сможет загладить свою трусость.

Женькино сердце отчаянно заколотилось в груди – она почувствовала, еще немного, и Тим расскажет ей свою историю. Ей вдруг стало очевидно, что у его ершистости есть серьезная причина. И дело тут не в переходном возрасте. Вернее, не только в нем.

Но узнать она так ничего и не успела. Тим уставился на что-то у нее за спиной и в следующую секунду толкнул Женьку к стене, а сам замер в боевой стойке, отгородив свою спутницу от невидимой опасности. В серой темноте вспыхнул красный огонек, и она почувствовала, как ноги от страха превращаются в неповоротливые бревна.

- Эй, ты кто? – Тим изо всех сил старался, чтобы его вопрос прозвучал грозно.

- Боров в пальто! – ответил знакомый голос.

Бесформенное пятно под лестницей зашевелилось, и на свет вышел Федор. За ним неуклюже ковылял Боров. Без пальто, но с красным фонариком на ошейнике.

- Ты чего здесь делаешь? – сердито зашипел Тим.

- Вас жду. Все на крыше давно, а я решил спуститься, чтобы раньше других Женю встретить, - Радостно затарахтел мальчишка. – Они не верили, что ты дойдешь, а я верил…

- Лучше скажи честно, что от Шепота прячешься! – насмешливо бросил Тим. – Он же тебе не разрешал сюда идти.

- Не знаешь – не говори! – Федя пристегнул поводок к ошейнику Борова и выпрямился, упрямо глядя на Тимофея.

- Ладно, Тим, - вмешалась Женя. - Он все равно уже здесь. Заодно подтвердит, что ты с ним был, а не со мной по крышам бегал. Подтвердишь?

- А как же! Я даже всем расскажу, что это Тим меня уговорил сюда идти!

- Убью! – Тим показал хитрецу грязный кулак.

- Не убивай меня, Иван-Царевич, я тебе еще пригожусь! – Дурашливо пропел Федор, складывая руки шалашиком.

Боров зарычал. Сердито и испуганно. По его спине прошла волна, приподнимая жировые складки. В сплетении балок возникла темная фигура. Такая же шевельнулась в ближайшем оконном проеме. Еще одна отделилась от лестницы, перекрыв путь наверх.

Пережитое минуту назад облегчение от встречи с Федором не дало Жене сразу поверить в опасность. Однако угрюмое молчание пришельцев не оставляло сомнений – они не собираются поздравлять ее с успешным посвящением. У них явно другие планы.

Один из безмолвных силуэтов шагнул на дорожку тусклого света, и Женя увидела, что его лицо обтянуто, словно второй кожей, черной тканью. У жуткой маски не было прорезей для глаз, от этого пришелец казался слепым. Но Женька чувствовала: нежданный гость видит ее не хуже, чем она его. Если не лучше.

Одежда чужаков напоминала панцирь из застывшей лавы. Она словно сковывала их движения, придавая им обманчивую неповоротливость. У Жени возникло ощущение, что их окружили черные дыры в форме человеческих фигур. Массивных и неторопливых, точно танки на поле боя. На груди пришельцев параллельными мазками белели две полоски. Копия татуировки Гоблина – рваный след крысиных зубов.

- Орги. – Выдохнул Тим, снова принимая боевую стойку. Только на этот раз в каждом его движении сквозила обреченность. Словно еще до начала сражения он приготовился к смерти.

- Личная охрана Глухого, - Прошептал Федор, отступая вместе с Боровом к краю бетонной плиты. – Элитный отряд. Мы трупы.

Сразу после его слов по пыльным переходам поползло низкое гудение. Оно напоминало монотонное мычание класса, объявившего байкот учителям. Вот только в отличие от детских проказ этот звук опутывал невидимой сетью руки и ноги, лишал сил и вызывал желание прилечь. Прямо на холодные плиты.

- Сосуны проклятые! – Выкрикнул Тим, закрывая уши, - Не слушайте их. Это они из нас энергию тянут. Хотят без боя взять!

Прижатые к ушам ладони ничуть не мешали гудению. Оно просачивалось сквозь них, как запах гари через закрытые окна и двери. Орги медленно приближались. Они не спешили – мерно покачивались, ожидая, пока их жертвы станут совсем беспомощными.

Страха не было. Женька столько раз пугалась за последние два дня, что сейчас она не почувствовала ничего кроме усталости и глухой тоски. Зачем сопротивляться? Их все равно слишком много. За каждой стеной, за каждой балкой в темноте шевелились бойцы личной охраны Главы Людей Нор. Кажется, так их называл Шепот…

Из оцепенения Женьку вырвала острая боль в груди. Подарок целителя внезапно стал горячее закипающего чайника. Она торопливо засунула руку за пазуху и, обжигая пальцы, извлекла металлическую капсулу. На ее поверхности огненной чертой горела линия надлома. Вот оно - обещанное Шепотом «туго». Наступило.

Стараясь не думать, что произойдет дальше, Женя одним движением сломала капсулу. Это оказалось совсем легко. Точно в ее руках был не кусок металла, а маковая соломка. В воздухе немедленно разлился сладкий запах ванили, и Жене почудилось, что они с Тимом, Федором и Боровом стоят внутри огромного мыльного пузыря.

Видение продолжалось всего пару секунда, а потом радужная оболочка взорвалась миллионом светящихся лоскутьев…

***

Прикончив все съестное, принесенное крысой, Чухонь отхлебнул воды из бутылки и задумался. О себе он думал не часто. Разве только, когда мечтал стать великим чесальщиком, или собирался выставлять на чемпионат своего шерстокана. Мысли эти, обычно, были короткие и по делу, а искать смысл жизни или искать свое место в замысле мудрой Крысоматери ему пока не доводилось.

Чухонь всегда хорошо представлял, что ждет его впереди. Жизнь напоминала ему утоптанный тоннель – идешь, никуда не сворачиваешь, никаких сюрпризов не ждешь, но сейчас, сидя на груде лохмотьев, он внезапно понял: все изменилось. Жизнь превратилась в блуждающий коридор. Блудняк.

Блудняков в подземном городе водилось немало. Они то появлялись, то исчезали в самых непредсказуемых местах. Вроде, еще вчера к Белому озеру вела одна дорога, а сегодня - уже две. Только та, что вторая, совсем узкая, извилистая, из стен железные прутья торчат, под ногами хлюпает, а в воздухе висит запах серы – первый признак блудняка. Войдешь в него, и сам не знаешь, где окажешься. Может, у Белого озера, а может - у братьев-румын в их Обитариуме.