Юлия Фирсанова - Освободительная кО/Ампания

— Мы желали бы уже сегодня добраться до Твердыни Зад Си Дан, — разочаровал архивистов Лукас, которому успела несколько поднадоесть жанровая оригинальность сельских кабаков.

— Нам пора, — подтвердил Гал.

— Да уж, если вы в каждом мире столько по харчевням гулять будете, Связист в бумагах нас и похоронит, — "оптимистично" согласился Рэнд.

— Дождь пережидать станем или так поедем? — вмешался в разговор Нал, покосившись на дальний стол, где приветливо стучали по столу кости и гремел стаканчик. Потомок знаменитых королей, одержимый погибельным для кошелька грехом азарта, был совсем не против задержаться в Гулине подольше и скоротать остаток дня, вечер, а возможно и ночь (что выносливому воину какая-то ночка без сна) за любимым развлечением.

— Дождь? — удивленно переспросила Элька, выворачивая голову к окну.

— Витлица к земле стелилась, да ветерок шептал, точно дождь собирается, — уверенно подтвердил Нал, в подтверждение слов синоптика-натуралиста раздалось пока еще отдаленное громыхание.

— Лукас, ты поколдуешь? Не мокнуть же в дороге? — сходу попросила Елена, расстраивая рыцаря Минтаны.

— О, мадемуазель, погодные чары в незнакомом мире занятие далеко не безопасное и в первую очередь для природного баланса мира, — прижав руку к камзолу где-то на уровне сердца, заявил Лукас, — я не могу применять сильных заклинаний, не зная в каком равновесии пребывают потоки Алторана, но, разумеется, — маг на мгновение потупился, — я сделаю все, что в моих скромных силах. Но нам придется обождать с полчаса, дабы убедиться, что заклятья действуют в нужном направлении.

— Иди, — посоветовал Гал, пресекая нарочито скромный спич опытного мага, словно напрашивающегося на комплимент о своем искусстве и блестящем умении манипулировать материями куда более хрупкими, нежели атмосферные массы.

И Лукас пошел… на крыльцо. За ним, испросив "высочайшего" соизволения, потянулась поглядеть на работу заезжего маэстро Минтана и местные маги-архивариусы с Лумалом, приведшим их в совершенный восторг. Через некоторое время до Эльки донеслись очередные стишки мага, на сей раз даже с забавным переводом:

Я вас тучи заклинаю

Не в угоду урожаю!

Стороною обойдите,

И в пути не навредите!…

Пока мосье Д" Агар колдовал, практичный Нал, сообразив, что у него есть полчаса, поспешил за столик игроков, на ходу развязывая кошель, дабы сделать пару ставок по маленькой. Элька, оставшаяся в трактире, чтобы не толкаться в толпе местных почитателей Лукасова таланта, даже изумилась тому, как изменилось строгое выражение лица Нала: маниакальным светом засверкали глаза, даже классический профиль, казалось, вытянулся, а губы нервически загуляли по лицу. "Никогда не буду пробовать наркотики", — почему-то решила Элька, приравнивая азарт игры к другим вредным привычкам.

Но замешкалась девушка рядом с Галом еще и потому, что хотела шепнуть коллеге пару слов тет-а-тет. Придвинувшись к воину поближе, Элька загадочно улыбнулась мужчине и прошептала:

— Гал, этот парень из Гулина — Теря — с тебя глаз не сводит, кажется, вот-вот домогаться будет.

— Если будет, покалечу, — деловито отозвался воин, прихлебывая пиво. Чуть повернувшись к Тере для проверки, не шутит ли девушка, наткнулся на глуповато-блаженную улыбку юнца и честно поправился: — или убью!

— Нет, это мало того, что не педагогично, еще и не дипломатично, — наставительно заверила друга Элька, опережая Мирей, готовую встать на защиту несчастного подростка с нетрадиционной ориентацией.

— Что ты предлагаешь? — решил посоветоваться мужчина строгих моральных правил.

— Покажи, что место в твоем сердце уже занято! — торжественно объявила Элька, лукаво сверкнув серо-голубыми глазами.

— Я не буду притворяться любовником Лукаса! — категорично отрезал принципиальный воитель, подкрепив фразу хмурым взглядом.

— А кто говорит о Лукасе? — удивилась Елена, наклоняясь еще ближе к приятелю. — Давай-ка притворимся, что у нас роман, паренек поймет, что ты другого поля ягода, и живо отвянет.

Мири и Рэнд затихли и намертво прилипли к экрану, боясь пропустить хоть секундочку из грядущего увлекательного представления.

— Что нужно делать? — Гал обдумал предложение девушки и, найдя его вполне приемлемым, потребовал подробного инструктажа.

— Держи меня, — попросила Элька, шустро перелезла на колени воина, поерзала для удобства, обвила его шею руками и велела: — А теперь посмотри на меня ласково и громко скажи что-нибудь романтичное!

Эсгал выполнил первый пункт программы — обнимание — и Елена тут же прошипела, чудом удержав на лице мечтательную улыбку:

— Не так крепко! Теперь-то я понимаю, почему тебе приходится платить женщинам. Даже если ты нравишься бедняжкам, им все равно потом понадобятся деньги на лекаря или их родственникам на гробовщика!

Воин поспешно ослабил объятье, надел на лицо подобие улыбки, более походящей на гримасу, вызванную реакцией на слезоточивый или нервно-паралитический газ, и едва слышно спросил, соблюдая конспирацию:

— А что романтичное говорить?

— О боже! — Элька возвела глаза к потолку трактира, но, конечно, никакого типа этой профессии там не обнаружила, а потому, ответила сама:

— Комплимент какой-нибудь скажи…

Лицо Гала явственно отразило мучительный поиск по базе данных, поэтому Елена милостиво подбросила приятелю намек:

— Ну что-нибудь тебе во мне нравиться? Опиши это!

— Нравится?.. — воин задумался, формулируя ответ, и, наконец, родил его задумчивым полушепотом:

— Ты живешь не разумом, но сердцем, по его велению. Я ценю это, хотя временами и злюсь на твою неосмотрительность.

— Нет, так дело не пойдет, — категорично заявила польщенная девушка. — Народ нас не поймет! Комплименты должны касаться внешности. Глаз, губ, ну и, — Элька неопределенно помахала в воздухе рукой, — всего прочего. Короткий взгляд на Гала явственно подсказал, что на такой описательный подвиг мужчина не способен в принципе, и Элька предложила: — Стихи что ли почитай. Ты знаешь какие-нибудь стихи? Лиричные стихи, а не героические оды о сражениях и великих героях?

— Да, — почему-то резко посмурнев, кивнул Эсгал. — Но я не знаю, понравятся ли они тебе.

— Да какая на фиг разница, главное читай с выражением и погромче! — покрепче вцепившись в шею "любовника" и нежно заглядывая ему в глаза посоветовала Елена, ожидая каких-нибудь рифм в стиле несравненной королевы Бьянхе, но ради "мира в мире Алторана" готовая вынести и не такое.

Сосредоточившись на предмете, Эсгал начал громко, как просили, и даже с выражением читать, роняя слова, точно мелкие жемчужины. Это был мелодичный и звучный язык, почти незнакомый Эльке, и стихи, словно ожившая музыка, застывали в пропитанном запахами стряпни воздухе трактира, даруя на несколько секунд, что звучали, иной, куда более возвышенный аромат. В той речи были дивный ритм и мелодия, с трудом поддававшаяся переводу: