Серж Брюссоло - Запретная стена

— Держи, — сказал он. — Сувенирчик с канонерки…

Затем он кивком простился с Натом и решительно зашагал прочь, в сторону пристани, расположенной на западном мысу острова. Поглядев ему вслед, юноша размотал тряпки и увидел подарок гарпунера — мощный морской бинокль.

Что ж, Гун будет доволен, хоть это и не тот самый бинокль, на который он рассчитывал.

Глава 17

Когда Нат, решивший во что бы то ни стало разобраться в ситуации, объяснил Гуну, что буря застала его прямо посреди равнины, тот униженно опустил голову и, чуть помолчав, сказал со стыдом:

— Признаю, я ошибся, глаза подвели меня… Я очень, очень виноват. Мне кажется, я скоро ослепну. Ты ведь знаешь, что это такое, твоему отцу пришлось пройти через это. Только умоляю тебя, не говори об этом никому. Иначе нас выгонят, и мы будем обречены помирать с голоду. Это должно остаться нашей тайной. Ты будешь подменять меня при необходимости… Вдвоем мы сможем справиться, верно?

Он выглядел таким усталым и старым, что Нат не мог слушать его равнодушно. В этот момент Гун напомнил ему отца, Мура, каким тот был в последние месяцы своей жизни.

История с бурей не получила никакого продолжения, и жизнь снова потекла размеренно и монотонно.

Слоняясь в свободное время по городу, Нат сумел подыскать пригодное для жилья помещение на верхнем этаже пустующего здания — запущенного, но еще вполне надежного. Он приложил к дверям свою печать, обозначив тем самым, что это место является его личным убежищем. В душе он рассчитывал, что за последующие пять лет сумеет как следует обустроиться на холме. Гун, со своей стороны, перенес собственные пожитки в небольшой домик у самого берега. Таким образом, когда срок их службы выйдет, они оба уже не будут бездомными бродягами. Ната это бесконечно радовало.

Но однажды вечером, когда Нат брел по переулкам рыбачьего квартала, петляя среди торфяных хижин, где чадили заправленные ящериным жиром тусклые лампы, ему на губы вдруг легла чья-то чумазая ладонь.

— Т-с-с! Ничего не говори. Иди за мной.

Это была Сигрид.

На этот раз она вырядилась в засаленную монашескую рясу из грубой холстины, капюшон которой полностью скрывал ее светлые волосы. Нат обратил внимание, что ходит она, сильно ссутулившись, как старуха.

— Сигрид, — удивился он, — кого ты изображаешь?

— Замолчи, не произноси моего имени, — одернула она его с раздражением. — Шпионы Гуна повсюду. Так и ходят за мной… Отец выставил меня из дома. Отрекся от меня, чтобы не навлекать на себя гнев Ползунов.

Нат вытаращил глаза. Неужели Сигрид говорила правду? Или, по обыкновению, нагнетала страсти?

Решив, что расспрашивать ее сейчас бесполезно, он двинулся за ней следом. Примерно четверть часа они кружили по улицам, чтобы избавиться от предполагаемой слежки. Местами стены домов, выщербленные свирепыми ливнями, сближались так сильно, что юноша задевал их плечами. Наконец Сигрид остановилась перед входом в подземелье; широкие каменные ступени уходили вниз, в темноту.

У Ната скрутило желудок. Да, он знал это место… и оно ему не нравилось. Мальчишки Алмоа издавна использовали его для проведения своего рода обряда инициации. В памяти тут же всплыли заезженные слова, которые ему часто приходилось слышать в детстве: «Ну, кому хватит пороху войти туда и продержаться пять минут? Кому?» Как и всем прочим, ему тоже пришлось пройти через данное испытание, и воспоминания об этом у него остались самые поганые.

Туннель извивался под холмом и приводил в подвалы замка, от которого в нынешние времена остались только жалкие развалины.

Эти мрачные склепы в прошлом были камерами пыток, где орудовали палачи, служившие правителю Сольтерры. С тех пор там остались всякие варварские приспособления, утыканные стальными гвоздями и увитые цепями, которые теперь тихо ржавели в темноте. В городе говорили, что этот каменный мешок населен призраками несчастных, замученных пытками, которые теперь бродят по подземельям, терзаясь жаждой мести и подстерегая тех неосторожных, кому хватит глупости забраться в это проклятое место.

«Призракам нужно только одно, — перешептывались городские кумушки, — снова завладеть органами, которых лишили их палачи… глазами, пальцами, ногтями, ушами… Они ждут любой возможности отнять их у живых людей, чтобы восстановить собственное тело. Поэтому-то в тот туннель ни в коем случае нельзя соваться, если не хочешь выйти обратно калекой без зубов и языка, которые вырвут у тебя жадные призраки!»

Нат изо всех сил старался скрыть тревогу, чтобы его не обвинили в трусости. Сигрид извлекла из какой-то трещины в стене масляный факел и зажгла его. Факел трещал, дымил и плевался искрами.

— Ты узнал это место, верно? — кивнула она. — Значит, тебе не надо объяснять, что лезть туда опасно. Возьми у меня в кармане талисман и надень на шею. У меня есть такой же.

Нат послушно сунул руку в карман ее рясы и извлек из него кожаный шнурок с болтающимся на нем полотняным мешочком, покрытым бурыми пятнами. Сушеная кровь? От мешочка попахивало дохлятиной.

— Что это такое? — не удержался он от вопроса.

— Заговоренный оберег от призраков-калек. Они ведь все еще обитают здесь. Мы молоды, здоровье у нас хорошее… как раз такой добычи они и ждут. Сюда никто не рискует спускаться, даже Ползуны. Амулет отгонит призраков, заставив их поверить, что ты прокаженный, а значит, им нет смысла отнимать у тебя части тела, которых им не хватает.

Нат не без брезгливости надел шнурок на шею, стараясь не касаться руками липкого мешочка. Конечно, все это было очень глупо… но ему было так страшно, что возражать он не стал.

— Я кое-кого спрятала там, в глубине туннеля, — добавила Сигрид. — Одного беженца. Он умирает от гангрены, так что призраки ему не страшны. Не то что нам с тобой. Держись спокойно, что бы ни случилось.

Они начали спускаться вниз, двигаясь осторожно и неуверенно — каменные ступени осыпались у них под ногами. Побелевшие от соляных разводов стены издавали тоскливый запах склепа.

— Незатопленным осталось только одно помещение, — предупредила девушка, — то самое, где раньше проводили допросы. Все остальное затянуло грязью, и по коридорам шастают ящеры. Они тут хозяйничают вовсю, так что лучше бы нам с ними не сталкиваться.

Сгорбившись, они продвигались вперед в колеблющемся пятне факельного пламени, которое едва разгоняло темень.

Внезапно Нат ощутил прикосновение. Чья-то невидимая рука ощупывала его грудь, его живот… Вскоре к ней присоединились еще десятки пальцев, которые наперебой теребили его уши, нос, губы… Он вздрогнул от отвращения. Еще одна ладонь тем временем потянулась к его гениталиям, словно взвешивая их.