Сергей Лукьяненко - Дневной дозор

Как я его хотела…

Это было ни на что не похоже. Ни на секс с Завулоном, всегда принимавшим для этого обличье демона. С Завулоном я испытывала дикое, болезненное удовольствие, но в нем всегда оставалось ощущение приниженности, пусть сладкой и возбуждающей, но именно приниженности. Ни на секс с обычными людьми, будь они неопытными и полными сил юнцами, накачанными мужиками или опытными пожилыми ловеласами. Я все перепробовала, я все это знаю, и с любым мужчиной могу провести по-своему интересный вечерок.

А здесь — другое.

Словно мы действительно стали едины, словно мои желания вмиг передавались ему, а его — мне. Я чувствовала дрожь его плоти, вошедшей в мое тело, знала, что в любой момент он может кончить, но оттягивает этот миг, и точно так же сама балансировала на грани наслаждения, в томительно-сладком безвременьи…

Он будто знал меня многие годы и читал словно открытую книгу. Его руки откликались на желания моего тела, прежде чем я успевала их почувствовать, его пальцы знали, где быть нежными, а где — грубыми, губы скользили по лицу, не останавливаясь ни на миг, движения становились все сильнее, и я взмывала вслед за ними на уносящихся в темное небо качелях, шептала что-то, не понимая своих слов…

А потом мир застыл, я застонала, вцепившись в его плечи, царапая, двигаясь вслед за ним, не желая отпускать. Наслаждение было коротким, будто вспышка молнии, и таким же ослепительно-ярким. Но он не останавливался — и я снова стала подниматься на сладкой волне, балансировать — и в тот миг, когда его глаза расширились, а тело напряглось до предела, кончила снова. На этот раз по другому, наслаждение было не столь острым, но долгим, пульсирующим — словно в такт его семени, бьющей в мое тело.

Я даже стонать уже не могла. Мы лежали рядом, я — на полотенце, Игорь — на песке, касаясь друг друга, лаская — будто наши руки жили собственной жизнью, я прижималась щекой к его груди, чувствуя соленый запах моря и терпкий — пота, его тело вздрагивало под моей рукой. Я и сама не заметила, как стала целовать его, опускаясь все ниже и ниже, зарываясь лицом в жесткие волосы, лаская губами, языком, чувствуя вновь растущее в нем возбуждение. Игорь лежал неподвижно, лишь ладони его касались моих плеч, и это было правильно, сейчас так и было нужно, потому что я хотела доставить удовольствие ему. И когда он кончил снова, и тихо застонал, не в силах сдерживаться, я ощутила такое счастье, словно ласкали меня.

Все было так, как нужно.

Все было так, как никогда еще не случалось.

Никакая, даже самая веселая оргия, не приносила мне столько удовольствия. Ни наедине с одним мужчиной, ни с двумя или тремя я не ощущала такого счастья, такого раскрепощения, такой… такой… достаточности? Да, наверное, именно достаточности. Просто никто больше не был нужен.

— Я люблю тебя, — прошептала я. — Игорь… я люблю тебя.

Он мог сейчас ответить, что тоже меня любит — и испортил бы все, или почти все. Но он сказал лишь:

— Я знаю.

Когда Игорь привстал, и достал что-то из-под сваленной на песке одежды, я даже не сразу поверила своим глазам.

Бутылка и бокал. Хрустальный бокал. Один.

— Ты волшебник, — только и сказала я.

Игорь улыбнулся, пробка с хлопком вылетела в воздух, пенящееся шампанское потекло в бокал. Я сделала глоток. Брют, да еще и холодный.

— Добрый или злой? — спросил он.

— Злой! — я протянула ему бокал. — Прятал такое сокровище!

Игорь улыбался и пил вино. Потом задумчиво сказал:

— Знаешь, а я, кажется, снова…

Он вздрогнул, замолчал, резко выпрямился. Я вскочила — и вовремя, чтобы увидеть, как невдалеке, откуда-то из-за пляжного грибочка, торопливо ускользает в ночь неясная тень.

— Как нехорошо, — прошептал Игорь.

— Кто это? — спросила я. Сознание того, что за нами наблюдали, против обыкновения не добавило мне возбуждения. Достаточность. Полная достаточность. Даже глоток шампанского был сейчас приятным, но вовсе не обязательным дополнением к сексу. И уж тем более не нужны были никакие посторонние.

— Не знаю… кто-то из детей, похоже, — Игорь явно был расстроен. — Как нехорошо… как глупо.

— Ничего страшного, — я обняла его за плечи. — Маленькие уже спят, а старшим только полезно… это тоже воспитание.

Он улыбнулся, но ему явно было не по себе. Вот они, люди… придавать значение таким мелочам…

— Пойдем к тебе? — предложила я.

— Пойдем, — Игорь тряхнул головой. Посмотрел на меня: — Но учти, тогда спать сегодня не придется.

— Я хотела предупредить тебя о том же, — сказала я. И это было правдой.

ГЛАВА 6

Когда я была полноценной Иной, то легко могла не спать пять-шесть дней. Но, в общем-то, и сейчас мне спать не хотелось совершенно. Наоборот — энергия просто бурлила в крови. Обычная, человеческая энергия.

В наш коттедж я вернулась за полчаса до побудки. Заглянула к девочкам — кое-кто уже ворочался, пробуждаясь. Все в порядке. Никто не убежал купаться и тонуть, никого не похитили злые террористы, никому не вздумалось искать среди ночи вожатую.

С глупой, но довольной улыбкой я вошла к себе в комнатку. Медленно, лениво разделась, стоя перед зеркалом. С наслаждением провела руками по бедрам, выгнулась, будто сытая кошка.

Сумасшедшая ночь. Волшебная ночь. Я, пожалуй, сделала все безумства, которые только способна совершить влюбленная женщина с мужчиной. И даже то, что раньше мне не нравилось, этой ночью обретало дразнящую радость.

Неужели я влюбилась?

Быть того не может…

В человека? В обычного человека, пусть даже понимающего меня, как никто в мире?

Быть того не может!

— Тьма, пусть он окажется Иным, — прошептала я. — Молю тебя, Великая Тьма…

Опасные игры — просить изначальную Силу о таких мелочах. Хотя… не верю, что Тьма способна услышать простую ведьму. Вот Завулон, наверное, способен до нее докричаться…

Завулон.

Я села на кровати, уткнулась лицом в ладони.

Пару дней назад ничто не доставило бы мне большей радости, чем его любовь. А теперь?

Конечно, он сам предложил мне развлекаться. Конечно, ему плевать на банальные человеческие догмы, да еще такие, из репертуара Светлых. Да что такое для него измена? Что такое ревность? Да он слова не скажет против, если даже мы с Игорем…

Стоп! Куда это меня несет?

— Алиска, ты сдурела… — прошептала я.

Неужели я так недалеко ушла от людей? Неужели я способна — страшно вымолвить — выйти замуж? За человека? Варить ему борщ, стирать носки, рожать и нянчить детей?

Как говорится — днем в Дозоре, ночью в позоре…