Дмитрий Силлов - Ученик якудзы

Когда жажда наконец немного отступила, Виктор быстро (Только не думать! Только не думать!) надорвал край холодной шкуры о тот же уже скользкий от крови острый камень и попытался снять ее с тела мертвого пресмыкающегося.

Удивительно, но шкура сползла достаточно легко. «Точно как с сосиски», — подумал Виктор.

И от этого вдруг стало легче. Тем более что в полной темноте, которая к тому времени затопила его тюрьму, «сосиска» была уже практически неразличима.

Виктор не стал снимать всю шкуру со змеи — тварь была длиной никак не меньше двух метров. Долго. Да и некогда было. После внушительной порции змеиной крови есть захотелось просто нестерпимо.

Он впился зубами в ледяное мясо, оторвал кусок, разжевал осторожно, боясь поранить язык и нёбо об осколки тончайших ребер, — и проглотил.

Ничего, терпимо. Обычное сырое мясо, чем-то смахивающее на куриное. Как-то в интернате они с пацанами с голодухи отловили заблудившуюся курицу и съели в полусыром виде, лишь немного обжарив на костре. Вкус был похожим.

Так под воспоминания о далеком детстве очищенная треть змеи пошла за милую душу. Насытившись, Виктор по-хозяйски завернул оставшиеся две трети несъеденной «колбасы» в освободившиеся клочья ее шкуры — и вдруг понял, что ему совсем не холодно. Более того. Такого прекрасного самочувствия у него не было давно. Словно некий источник энергии, локализованный в желудке, выплеснул в вены продукты свой деятельности, вызвав в теле невиданный прилив сил.

Как-то совсем некстати и не к месту вспомнилось бурное прощание с Александрой…

Н-да…

«Ай да змея японская! — подумал Виктор. — Не змея, а энергетик плюс афродизиак в одной шкуре! Надо будет растянуть этот сухпай дня на два, а лучше на три. Глядишь, чего и изменится в ситуации».

Усилием воли подавив в воображении навязчивый образ Александры, за которым, кстати, потихоньку начали выстраиваться в воображении все его бывшие подружки вперемешку с другими смазливыми особами, виденными ранее на экранах, в журналах и на иных носителях информации, Виктор понял, что помимо всего прочего он мертвецки хочет спать. И так как вариантов реализации этого желания было не много, он опустился на ледяной пол, свернулся эмбрионом, поерзал немного, устраиваясь поудобнее в позе, с некоторых пор ставшей почти привычной, и мгновенно заснул.

— Кто этот человек?

— Я не знаю, господин. Он перелез через ограду Школы.

Оядзи[23] Школы синоби клана Сумиёси-кай нахмурился.

— Почему ты сразу не убил его, как предписывает Закон Клана?

Лицо собеседника оядзи было бесстрастным. Наверно потому, что такое лицо просто не могло быть иным.

— Он принес с собой два меча, дайсё работы Сигэтаки из Эдо.

Брови главы Школы удивленно приподнялись кверху.

— Ты хочешь сказать, что через забор перелез обыкновенный гайдзин, который принес с собой неизвестное доселе дайсё самого Ханкэя? А ты знаешь, что катана этого Мастера входит в число Дзюё Бункадзай, культурного достояния нации?

— Это первая причина, почему я не убил его, господин.

— Есть и вторая?

— Есть. Это записи наших камер слежения. Гайдзин перелез через забор, используя технику форсирования оград древних школ синоби.

Оядзи задумчиво потер лысину.

— Где он сейчас?

— Я подверг его испытанию стихией Земли.

— Хммм… Но ведь это второе по тяжести испытание для адепта уровня гэнин[24]! Для гайдзина, не знающего секретов Школы, это равносильно смерти. Зачем ты сделал это? И почему стихия Земли? Не правильнее ли было начать со стихии Огня? По крайней мере тогда у него был бы хоть какой-то шанс.

— Есть и третья причина тому, что он до сих пор жив. Дело в том, господин, что у него на плече уже есть знак Школы, означающий, что он прошел испытание стихией Огня.

— Все это очень странно.

— Да, господин. Тем более странно то, что с ним происходит. Он прошел испытание стихией Земли. Во время испытания я все время наблюдал за ним лично.

— И что же?

— Несомненно одно. Его тело не прошло специальной подготовки. Но его центр хара[25]…

— Что его центр хара?

Оядзи показалось, что в глазах Инструктора, смотрящих сквозь щели между неподвижными веками, промелькнуло замешательство.

— Простите, господин, если я скажу нелепость, но у меня сложилось впечатление, будто не он управляет своим центром хара, а центр хара управляет им, — после непродолжительной паузы ответил Инструктор.

Виктору приснилось, что на него рушится стена его тюрьмы. Грохот двигающихся камней был настолько реален, что он, еще ничего не соображая со сна, рефлекторно откатился от источника шума, встал на четвереньки и, по собачьи встряхнув головой, понял, что его сон мало отличается от реальности.

Стена не рушилась. Она вполне ощутимо двигалась.

Вернее, двигалась не вся стена, а ее внушительный кусок. Квадрат со сторонами метра по два каждая медленно вращался вокруг своей оси. Камни терлись друг о друга с неприятным звуком, похожим на скрежет железа по стеклу.

Кусок движущейся стены наехал на остатки Викторова ужина и легко размазал их по полу. Процесс вращения пошел быстрее и с меньшими усилиями со стороны невидимого механизма.

«Писец завтраку, — с сожалением подумал Виктор. — Хотя может быть, что завтрак тебе уже и не понадобится. Сейчас в проемы воду подадут — и кирдык тебе, Лексеич. Хотя, если воду — глядишь и выплывем. А если не воду, а кислоту какую-нибудь?»

Каменная плита наконец провернулась на девяносто градусов, разделив торцом открывшийся зев подземелья на две равные половинки. Из черной глубины зева на Виктора дохнуло сыростью, запахом плесени и еще чего-то знакомого. То ли пота, то ли свалявшейся шерсти.

«Или, как вариант, зверя какого-нибудь запустят покруче змеюки. Это дешевле, чем на кислоту тратиться».

Отчасти он оказался прав.

Из глубины подземелья послышались какие-то звуки. Что-то массивное приближалось к входу в каменный мешок, напополам разделенному стеной.

Виктор сжался словно пружина.

«Хрен вам, — пронеслось в голове. — Так просто не дамся!»

Звуки приближались. И вместе с ними глуше и тише становилось эхо внутри подземелья. Сейчас это было уже не что-то гулкое и жуткое, а… обычные человеческие шаги. Понятно, акустический эффект такой. Однако Виктор позы не изменил и продолжал стоять на четвереньках, готовясь к прыжку, как почуявший опасность пещерный человек у входа в свое жилище.

«Если вчера змею подсунули, то вряд ли на этот раз Деда Мороза пришлют».