Грязная Гарди (СИ) - Вера Александровна Петрук
Наивно было полагать, что похитители гнали без сопровождения. Рыкнув не девок в фургоне, чтобы затихли, Гарди принялась палить по мотоциклистам, не особо прицеливаясь, но и не упуская обоих эндуро из виду. Сначала те держались в стороне, но видя, как мажет новый водила, осмелели и стали подъезжать ближе, готовясь к атаке. Неосторожность одного закончилась столкновением с деревом, после того как Гарди, резко вильнув руль в сторону, слегка толкнула байк грязным боком автобуса. Наверное, ему хватило бы и этого, так как мотоцикл начал было уже заваливаться, когда на пути возникло дерево, ставшее его могильным памятником.
Заметив, что дорога куда-то исчезла, Гарди поняла, что пропустила поворот, и сейчас чешет по глухому пролеску, ломая днищем кусты. В животе было совсем нехорошо, в фургоне орали так, что заглушали грохот обоих двигателей, и Гарди впервые захотелось к ним присоединиться. Впереди мелькал просвет, и не нужно было быть опытным лесником, чтобы догадаться, что там либо овраг, либо яма. Иными словами — конец. Педаль тормоза уже давно реагировала не так, как положено, а тут и вовсе перестала отвечать на судорожные движения ее ноги. Гарди уже приготовилась к худшему сценарию, когда случайно заметила, что под педаль попала рука Писклявой, скатившейся с сидения вниз. Драгоценные секунды ушли на то, чтобы убрать препятствие, но затормозить она все-таки успела — как в кино. Помогло бревно, лежащее на краю оврага. Фургон врезался в него, сбросив деревяшку вниз, но сама машина сумела удержаться на краю, вкопавшись носом в прошлогоднюю листву.
Гарди едва успела перевести дух, как пришлось нырять под руль и прятаться от пуль мотоциклиста, который стрелял, уже не выбирая мишени. Понадеявшись, что девки тоже догадались растянуться на полу, Гарди заставила себя успокоиться и забыть обо всем, включая кубло змей, грызущее ей внутренности. Мотоциклиста она сняла последней пулей, когда он выскочил из оврага, вероятно, решив, что у нее кончился боеприпас. Паузу Гарди сделала специально, и, хотя уловка была старой, как мир, и давно не работала, ей снова повезло. В последнее время ей везло слишком часто, и Гарди это не нравилось. Она относилась к тем людям, которые после большого везения всегда готовились к большой беде.
Выбравшись из кабины, она некоторое время стояла, ловя ртом воздух и пытаясь не потерять сознание от нахлынувшей темноты, сдавившей грудь и голову. В следующий миг ее вырвало. Кроме пирожка она с утра ничего не ела, но позывы не оставляли ее еще долгие несколько минут, в течение которых в голову лезли совсем не подходящие для случая мысли. Например, не очнется ли в этот момент Писклявая, мертв ли последний мотоциклист, или она его только ранила, и насколько убийственным было столкновение с деревом первого байкера. И что надо бы найти водилу и тоже его прикончить. И вероятно, проделать подобное с Писклявой. И вообще, у бандитов могло быть подкрепление, ожидающее фургон где-то в лесу.
Едва желудок освободился от последних остатков пирожка, Гарди почувствовала себя лучше. Отравление еще давало о себе знать, но слабость в руках и ногах скорее всего была вызвана потерей крови, которая обильно залила ей руку и испачкала брюки.
Перетянув рану куском ткани, оторванной от рубашки, Гарди со стоном натянула куртку мотоциклиста и подумала, что ранение, возможно, серьезнее, чем она предположила. Рука болела адски, а пальцы постоянно немели. Парень, выскочивший навстречу ее пуле из оврага, не выжил. Кусочек метала проделал дырку в его черепе, влетев в левый глаз и покинув буйную голову в районе затылка. Писклявая была жива, но все еще без сознания. Мельком заглянув в фургон и убедившись, что никто из девиц не ранен, Гарди вытащила похитительницу из кабины и привязала к дереву проволокой — ее в машине оказалось немерено.
С трудом подняв мотоцикл и ругая себя за слабость, Гарди завела мотор и, последний раз окинув взглядом место побоища, направила ревущего зверя среди деревьев. Какое-то время она молча тряслась в седле, пытаясь ни во что не врезаться и найти дорогу, пока не догадалась, что нужно искать колею, оставшуюся от колес фургоне. Солнце стояло почти в зените, кроны были редкими и на летнюю траву падало обилие световых пятен. Разглядеть колею должно было быть не трудно, но Гарди никак не могла сосредоточиться. В глазах все мелькало, и ее сильно знобило, несмотря на то, что листья и трава поникли от жары.
Грязная Гарди нашептывала мерзкие мысли о том, что нужно найти водилу и первого мотоциклиста, свернуть им для надежности шеи, а потом вернуться и уничтожить то, что осталось от лица Писклявой, чтобы никакие хирурги не смогли вернуть ей человеческое обличие. Как только Гарди осознала, о чем думала, ей стало настолько плохо, что она остановила мотоцикл и, рухнув на колени в траву, еще долго пыталась что-то извергнуть из пустого желудка.
В одном Грязная Гарди была права — ей нужно вернуться. Ведь она хотела начать новую, человеческую жизнь, а люди друг друга в беде не бросают. Шума в лесу они наделали достаточно, его могли услышать и хорошие (например, следующие той же дорогой полицейские, в которых она, правда, не верила), и плохие (то есть, подкрепление, которое было таким же правдоподобным, как и тот факт, что к вечеру она сдохнет — либо от пирожка, либо от раны).
И хотя она надеялась, что девицы из деревни окажутся бравыми и здравомыслящими, картина у оврага осталась прежней. Писклявая пришла в себя и мычала в кляп, пытаясь развязать проволоку. Парень с пробитым глазом валялся рядом с бревном. Похищенные вылезли из фургона и бесцельно метались вокруг, к счастью, не разбегаясь слишком далеко.
Гарди не была уверена, что сумеет их всех собрать, но когда она подошла к автобусу и, открыв капот, принялась копаться в двигателе, девушки стали постепенно подтягиваться, а блондинка, раньше сидевшая с ней рядом, осмелела настолько, что открыла рот и спросила:
— Вы привели помощь?
Они, дуры, решили, что я
