Тайра. Путешествие на Запад (СИ) - Хонихоев Виталий
— Ну вот и хорошо! — хлопает в ладоши Бано-ага: — освободите круг! Тугриг! Подготовь Судутэя!
Тайра с любопытством смотрит как в круг, образованный воинами Пустошей — выходит крупный степняк с волосами, собранными в хвост над макушкой. Он обнажен по пояс и рельефные мышцы перекатываются под кожей, заставляя вспоминать те самые картинки из книжек Айны, на которые так ругался Старейшина Ларс. Старейшину жалко. Да и по болтушке Айне она уже соскучиться успела.
Тем временем к степняку — подходит шаман племени, Тугриг. За многочисленными разноцветными лентами и рогами, торчащими из головного убора — самого шамана не видно. Он вздымает руки и нараспев, речитативом не то поет, не то читает.
— Это Песни. — доверительно наклоняется вперед Бано-ага: — степные воины сильнее всех не потому что мы выносливы как собаки и сильные как каплеобасы, нет. Потому что наши шаманы поют нам Песни. Песнь Силы, Песнь Выносливости, Песнь Ярости, Песнь Безжалостности… я так не хочу, чтобы тебя всю сломали, юная воительница. А Судутэй под Песней не сможет остановиться. Я бы попросил его просто победить тебя не повредив телу, ударом по голове или еще как — но я уже понял, что ты сильна и тебя просто так не одолеть. Так что ему придется выслушать все Песни, а после этого… я могу и не успеть остановить бой. Так что, юная защитница Вороньего Замка — может все-таки подумаешь над местом в гареме?
— В гареме скучно, — отвечает Тайра: — а я и так всю жизнь в скучном месте провела. Когда уже можно драться?
— А… сейчас. Шаман уже заканчивает. — и вправду, унылый речитатив закончился. Тайра видела, что Песни — возымели свой эффект, Судутэй будто став выше и раздался в плечах, его мускулы вздулись, глаза потемнели. Он возвышается над ней темной башней и его руки словно могучие деревья — сжимают короткие клинки.
— Если уже можно, то я, пожалуй, начну, — говорит Тайра: — время терять неохота. У нас его мало…
* * *— Дальше по прямой, так чтобы солнце в правый глаз светило. Вот как колья увидишь со скелетами — значит на месте. — говорит Судутэй и прикладывает руку ко лбу, вглядываясь вдаль: — не заблудишься.
— Понятно. Спасибо. — отвечает Тайра, легко спрыгивая с лошади. Лошадь ей не понравилась. Мало того, что всю дорогу косилась и норовила за коленку тяпнуть, так еще и норовистая попалась, все время ногами перебирала, как будто специально потряхивая всадника даже на ровном месте. Тайра и без лошади могла передвигаться, но ей подарили лошадь и чтобы ехать с Судутэем наравне — она села в седло. Теперь же, когда ей указали точное направление — она могла наконец слезть с окаянного животного и продолжить свой путь самостоятельно.
— Говорят, что Белая Смерть появляется сразу же как только ты ее амулеты потревожишь. Сам не знаю, не пробовал. Еще говорят, что обычное оружие против нее бесполезно. И на, вот, держи. — Судутэй здоровой рукой извлекает из-за пазухи какой-то небольшой предмет и бросает в нее. Тайра ловит его на лету. Небольшое ожерелье, на кожаном шнурке прикреплен чей-то клык и несколько когтей.
— Это оберег. Шаман наш для тебя передал. — поясняет Судутэй: — жаль тебя.
— Спасибо, — отвечает Тайра и надевает шнурок на шею. С ожерельем неожиданно удобно, оно словно бы всегда тут и было. Время прощаться. Судутэй предупредил что дальше он не пойдет, племени нужны воины, а рука у него заживет.
— Я вот тут разобью лагерь, — указывает Судутэй: — вон в лощине. Припасов у меня как раз на две недели хватит. Может все-таки останешься? Хотя бы горячий напиток из ягод кафа попьешь?
— Не могу, — признается Тайра: — надо бежать. Жди меня тут, я вернусь раньше, чем у тебя сушеные ягоды кафа закончатся.
— Ну… — качает головой Судутэй: — тогда Творец Всего Сущего тебе в помощь. И спасибо тебе.
— За что? — удивляется Тайра, сделав шаг назад и разминая лодыжки перед длинным забегом.
— За все. Что не стала руку против сустава ломать. — Судутэй, ведет правым плечом и морщится, примотанная к телу рука все еще дает о себе знать: — что не убила. Ты могла бы, я знаю.
— Есть у меня один друг, так он все время о ценности человеческой жизни говорит, — отвечает Тайра: — ценность сомнительная как на мой взгляд, какая тут ценность, если людей на свете так много? Ценность она из дефицита возникает. Но из уважения к его взглядам я стараюсь убивать меньше. А руку против сустава ломать… так после этого у тебя правой руки почитай и не было бы. А племени воины нужны.
— Вот за это и спасибо, — говорит Судутэй: — точно не хочешь остаться? Белая Смерть это навсегда, оттуда еще никто не возвращался. А так, ты всегда назад вернуться можешь. Бано-ага насчет гарема пошутил в тот раз, да никто тебя в гарем и не собирается брать. Ты будешь — воин племени, как я. Если захочешь — сама себе гарем наберешь.
— Я подумаю над этим щедрым предложением. — говорит Тайра: — вот повидаю вашу Белую Смерть и вернусь.
— Буду молится за тебя, — серьезно говорит Судутэй и спешивается, встав рядом с ней: — ты… красивая. Сильная.
— Все, мне пора. Не скучай тут. — говорит Тайра и прикасается к его плечу: — ты тоже сильный и красивый. Не раскисай, я еще не умерла.
— Да я… — начинает Судутэй, но Тайра уже срывается с места и горячий воздух Пустошей бьет ее в лицо. Она ускоряется прямо с места, для стороннего наблюдателя превратившись в размазанный по пространству силуэт. Она терпеть не может прощаться, как говорит болтушка Айна — долгие проводы, лишние слезы. Вон, даже в глазах Судутэй-багатура и то лишняя влага появилась. Люди странные создания, она же на поединке ему руку сломала, и все еще остается врагом для племени, но поди ж ты — он и с одной рукой постоянно пытался о ней позаботиться, то воды принесет, то надоедливых вьюнков отгонит. Лучшие кусочки из жареного мяса на привале выбирал — для нее. Логично было бы ее боятся, потому что она — сильнее и быстрее. И потому что она дала ему это почувствовать — без жалости и стеснения. Поединок перед шатром верховного вождя Бано-ага вообще был очень коротким и совсем не зрелищным, она просто удерживала Судутэя в захвате, пока он не упал без сил. А руку он сам себе сломал, пытаясь вырваться.
А вчера на привале Судутэй и вовсе песню ей посвятил. Мол, говорит, оставайся. Будешь верный воин Племени, будем вместе в набеги ходить. Плечом к плечу, так сказать. И глаза в сторону отводит. В общем ведет себя совсем как молодые парни в ее селении, когда им обряда Плодородия в неурочное время охота. Нет, сам по себе Судутэй человек неплохой и в иное время она бы обязательно сей обряд с ним провела, потому как твердо усвоила что после этого у многих парней ум на место возвращается и с ними легче общаться становится. С некоторыми — сложнее. Хотят брака и детей, а она детей делать не может, ей это еще Ларс объяснял.
Однако сейчас у нее времени не было, надо было торопиться, надо было вперед бежать. Не до обрядов Плодородия тут.
Она — бежит! Оставив позади Судутэя-багатура с его песнями и сломанной рукой, далеко позади — в трех днях пути — Племя, осаждающее замок барона. И еще дальше — ее селение. Ее ноги отталкиваются от раскаленных песков Пустошей, ее тело разрезает горячий воздух, вздымая пыль и песок позади, ее легкие работают ровно и ритмично, на глазах — пустынные очки, тело прикрывает балахон Детей Пустошей, иначе тут нельзя, тут же заработаешь солнечные ожоги.
Она бежит! Вот, испуганные ее неожиданным появлением — в воздух взвиваются стайки мелких белых комочков, расправляя крылья и прыская в стороны, это унэрги, их тела кочевники часто используют как красители, растирая в каменных ступках и добавляя немного воды. Хорошая и стойкая краска получается, вот только самих унэргов жалко. Хотя те, конечно — паразиты пустыни, имеют обыкновение впиваться каплеобасам под шкуру своими маленькими, загнутыми в виде штопора жалами — и откладывать яйца. Если вовремя заметить вспухающий участок кожи и обработать красителями или соком айн-дерева, то ничего не будет, опухоль рассосется за день, но если запустить, то каплеобас будет становится все более печальным и в конце концов — умрет, лопнув и выпустив на свободу тысячи вот таких вот белых комочков, расправляющих крылья в полете.
