Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис

Я не знал, как реагировать на эти слова. До этого момента я даже не сомневался, что ребята будут в скором времени спасены, а вот теперь узнал, что велика вероятность, что ничего не получится.

— Тебя, наверное, интересует, зачем мы тебе это всё рассказываем? — спросил тем временем кесарь.

— Если честно, то да, — ответил я.

— Ты можешь нам сильно помочь.

— Вы только скажите чем. Я сделаю всё, что в моих силах, я очень хочу, чтобы ребят спасли.

— Как я уже ранее сказал, мы не вытянем войну на три фронта. На два ещё можем, а на три нет. Но самое интересное, что войны вообще может не быть. Всё зависит от твоего отца.

— От моего отца?

— Да, Роман. Всё зависит только от твоего отца. С юга на нас нападут лишь в одном случае — если мы будем воевать с Петербургом и Священной Римской империей. Англичане слишком расчётливые, а турки слишком слабые, чтобы принимать на себя основной удар. Они ударят последними и лишь тогда, когда основные силы мы задействуем на севере и западе. И они не полезут, если не будет конфликта с Петербургом. И я тебе больше скажу, немцы тоже не станут ввязываться в полноценную войну, если Петербург сохранит перемирие на время спецоперации. Священная Римская империя, конечно, отреагирует, но всё это ограничится локальными стычками. Всё будет происходить на территории Польши, поэтому немцы смогут сохранить лицо в случае успешно проведённой нами операции.

Я слушал кесаря и пытался понять, к чему он клонит, а Александр Петрович тем временем продолжал объяснять:

— Но если Петербург возобновит боевые действия во время спецоперации и ударит большими силами, например, по столице, то немцы просто обязаны будет воспользоваться ситуацией. И они ей воспользуются. Ну а как начнётся война с немцами, то и англичане как шакалы набегут с юга вместе с турками и с севера через Петербург в союзе с эльфами. Вот такие, молодой человек, у нас расклады перед спецоперацией.

— Вы хотите, чтобы я уговорил отца не нарушать перемирие? — осторожно предположил я.

Кесарь улыбнулся и сказал:

— Это было бы слишком просто, но тебе такое не под силу. Я сам хочу его уговорить. Только вот есть проблема — он отказывается со мной разговаривать. Как я уже сказал тебе во время нашей прошлой встречи, твой отец решил, что это я убил твоего деда, и что-либо с этим поделать я не могу. Я через разных людей, эльфов и даже орков передавал твоему отцу послания с предложением встретиться или хотя бы созвониться и поговорить. Но он на них даже не отвечает. Он поклялся уничтожить меня и одержим этой идеей. Но мы должны поговорить. Я попробую объяснить ему, что не убивал его отца, и я надеюсь, что у меня получится. Без этого нам будет сложно начать спецоперацию. Я не говорю, что мы её не начнём, мы должны спасти наших детей, но будет очень тяжело, и риск будет просто невероятный.

Александр Петрович замолчал, и на некоторое время в кабинете повисла тягостная тишина.

— А вы пробовали передать информацию через дядю Володю? — спросил я и тут же исправился и уточнил: — Через брата моей мамы, князя Волошина.

— Пробовали, — ответил кесарь. — Первым делом через него пробовали. И даже смогли передать предложение о встрече, но получили отказ. Это был, кстати, единственный отказ. На все остальные наши попытки наладить связь, вообще никакой реакции не последовало.

— Разрешите спросить! — сказал я, и не дождавшись разрешения, задал вопрос: — Если отказ был получен через Волошина, то почему Вы думаете, что через меня отказа не будет?

— Потому что мы не уверены, что Волошин вообще что-то передавал твоему отцу.

— Но почему Вы так думаете про него? — искренне удивился я. — Дядя очень хочет, чтобы конфликт поскорее закончился миром. Я недавно встречался с ним, он очень переживает из-за этого всего.

Услышав мои слова, кесарь усмехнулся, а Милютин сказал:

— Твой дядя в этом конфликте заинтересован больше всех в стране.

— Но почему? — удивился я ещё сильнее.

— Потому что он уже почти год получает сверхприбыли.

— Какие сверхприбыли? — я окончательно перестал понимать, о чём идёт речь.

— Очень большие, — ответил Иван Иванович. — Через торговое представительство Санкт-Петербурга сейчас идёт почти весь товарооборот между Петербургом, областью и остальной Россией. А представительство — это, по сути, частная контора твоего дяди. Он получает с этого дела сейчас просто фантастическую прибыль и явно не намерен терять такую хорошую кормушку.

— Но он мне сказал, что делает это не ради денег, что, наоборот, много теряет на этом.

— Он молодец, да, — улыбнулся Милютин. — Знает, что надо говорить. Нам он тоже говорит, что все силы прикладывает, чтобы назначить встречу между твоим отцом и Александром Петровичем.

«Да уж, дядя Володя, оказывается, тот ещё жук, — подумал я. — А ведь как красиво рассказывал о своих финансовых потерях и уверял меня, что хочет скорейшего прекращения конфликта».

— Поэтому, учитывая всё вышесказанное, не говори Волошину о нашей просьбе, — сказал Милютин. — Это в первую очередь для твоей же безопасности.

— Я понял, — ответил я. — Конечно же, я ничего ему не расскажу. Но, полагаю, без его помощи я с отцом не встречусь. Надо будет придумать причину, по которой мне необходимо увидеть отца, и попросить дядю помочь со встречей.

— Твой дядя знает, что ты тесно общаешься с Иваном Ивановичем, — сказал кесарь. — Он знает, как нам важно встретиться с твоим отцом. И на этом фоне ты неожиданно заявишь ему, что тебе тоже надо с ним встретиться? Волошин, конечно же, возьмётся доставить тебя к отцу, но боюсь, после этого тебя уже никто не увидит.

— Но он мой дядя, — попытался я возразить, но тут же вспомнил, как мои родители выгнали меня из дома, и понял, насколько смешно звучат мои слова о родстве.

— Сверхприбыли, Роман, это всегда сверхприбыли, — заметил Александр Петрович. — Но, если хочешь, можешь, конечно, рискнуть.

— Уже расхотелось рисковать, — ответил я. — Попробую найти другие варианты.

— Попробуй, а Иван Иванович окажет тебе любую поддержку.

Кесарь замолчал, встал из-за стола и подошёл ко мне, я тут же вскочил с места. Александр Петрович взял меня за плечо и сказал:

— В общем, не то чтобы надежда только на тебя, но близко к этому.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — ответил я.

— Мы это знаем и ценим, — сказал кесарь, и сразу же после его слов я почувствовал, как моё плечо словно обожгло огнём, а сам я будто куда-то начал проваливаться.

Чувство было очень странным, словно я теряю сознание. Мне казалось, что я сейчас упаду и провалюсь сквозь пол. Но я не падал, поддерживаемый кесарем. Это длилось какие-то доли секунды, а потом меня резко отпустило, и я опять стоял как ни в чём не бывало. Романов убрал руку с моего плеча, на котором не было уже и следа былых ощущений, и заявил:

— Тебе надо поработать над ментальной защитой.

После этого кесарь вернулся в своё кресло и сменил тему.

— Кстати, — сказал он. — В начале нашего разговора мы затронули тему твоего будущего, а потом как-то сразу ушли в сторону. Ты ещё не определился?

— Вы про смену места учёбы? — осторожно поинтересовался я.

— И про это в том числе.

— Скажите честно, а у меня есть выбор? — задал я прямой и не очень корректный вопрос.

— Выбор есть всегда, — ответил кесарь и улыбнулся. — Но не всегда он столь очевиден, как в твоём случае.

— То есть, выбора нет?

— Смотря что подразумевать под этим определением. Я тоже хочу задать тебе один вопрос. Скажи, что тебе больше по нраву: выживать, каждый день, доказывая своё право на существование в максимально агрессивной среде или жить, ощущая поддержку, и развивать те возможности, что дала тебе Сила?

— Думаю, кто угодно выберет второе, — ответил я.

— Я такой ответ от тебя и ожидал.

— Выходит, всё же, нет у меня никакого выбора.

— Выбор есть всегда, — повторил кесарь и снова улыбнулся.

Глава 16

После разговора с кесарем водитель Милютина повёз меня в академию. Сам Иван Иванович остался у Романова, предупредив меня, что на днях нам с ним предстоит увидеться и обсудить, как мне проще всего добраться до Петербурга и встретиться с отцом.