Маргарет Уэйс - Сага о копье: Омнибус. Том II
— Этого я не забуду, моя дорогая сестра. Тебе повезло, что у меня есть другие, более срочные дела, иначе ты бы уже поменялась местами со своим прислужником — призрачным рыцарем!
Тонкие пальцы мага сжались в кулак, но Рейстлин тут же заставил себя расслабиться.
— Что же делать? Нужно что-то предпринять, пока мой брат не зарыл жрицу в могилу!
— Что происходит, шалафи? Я не понимаю… — несмело сказал Даламар. — Эта женщина — кто она? Что она для вас значит?
Рейстлин смерил ученика надменным взглядом, и эльф подумал, что тот сейчас упрекнет его за дерзость. Но маг промолчал. Его глаза на мгновение озарились внутренним огнем, и темный эльф вздрогнул, однако Рейстлин сумел подавить гнев, и взгляд его вновь стал бесстрастным.
— Разумеется, не понимаешь, — сказал маг. — Ты все узнаешь, но сперва…
Рейстлин замолчал. На лесной поляне, явленной в воде бассейна, возник еще один персонаж. Это был овражный гном, одетый в несколько слоев пестрых лохмотьев и волокущий за собой по земле большой дорожный мешок.
— Бупу! — прошептал Рейстлин, и губы его посетила редкая гостья — улыбка.
— Превосходно. Ты снова сослужишь мне добрую службу, малышка.
Протянув руку, Рейстлин наклонился и коснулся пальцами неподвижной воды.
Живцы дружно завопили от ужаса, ибо не раз видели, как жутко корчатся их сородичи, неосторожно свалившиеся в бассейн, прежде чем страшный жар превратит их в легкую струйку дыма. Но с Рейстлином ничего не случилось. Он пробормотал какие-то слова и, вынув руку из воды, спрятал ее под плащом. Даламар, однако, успел заметить, что пальцы мага стали белыми словно мрамор, а лицо исказила гримаса боли.
— Посмотрим! — возбужденно прошептал он. Даламар снова заглянул в бассейн и стал смотреть, как овражный гном подбирается к неподвижному телу женщины.
— Моя помогать!
— Нет, Бупу.
— Твоя не нравится мой магия! Моя идти домой. Во теперь моя помочь красивая госпожа.
— Во имя Бездны… — начал Даламар.
— Смотри! — приказал Рейстлин.
Даламар увидел, как грязная рука существа по имени Бупу нырнула в холщовый мешок. Порывшись там, Бупу достала довольно мерзкую на вид, дохлую, окоченевшую ящерицу. К этой дряни был привязан обрывок кожаного ремешка. Потом Бупу приблизилась к женщине и, когда кендер попытался помешать ей, грозно взмахнула перед его носом кулачком. Кендер вздохнул и, искоса поглядев на гиганта, продолжавшего яростно рыть землю, отступил я сторону. Печальное выражение его лица, покрытого запекшейся кровью, при этом нисколько не изменилось. Бупу опустилась на четвереньки и бережно положила ящерицу на неподвижную грудь женщины.
Даламар ахнул.
Грудь мертвой женщины дрогнула, и на ней слегка зашуршала белая ткань накидки. Даже Даламар услышал глубокое спокойное дыхание.
Кендер испустил торжествующий вопль.
— Карамон! Бупу вылечила ее! Она жива, взгляни!
— Какою… — Гигант прекратил копать и посмотрел на Бупу с изумлением и страхом.
— Ящерица лечить! — гордо сказала Бупу. — Всегда срабатывать.
— Да, малышка, — улыбнувшись, прошептал Рейстлин. — Насколько я помню, этот способ помогает даже от кашля.
Он провел рукой над поверхностью бассейна, и его голос зазвучал усыпляюще монотонно:
— А теперь спи, мой брат, усни, пока ты не выкинул еще какую-нибудь глупость. Спи, кендер, спи, маленькая Бупу. И ты спи, госпожа Крисания, спи в том царстве, где Паладайн охраняет тебя.
Продолжая бормотать заклинание, Рейстлин стал делать рукой такие движения, будто кого-то подзывал.
— Приди, приди, Вайретский Лес. Окружи их, пока они спят. Спой им свою волшебную песню. Замани их в чащу, на свои тайные тропы!
Закончив заклинание, Рейстлин повернулся к Даламару.
— А ты ступай за мной, ученик. — Легкая насмешка звучала в голосе мага, и, почувствовав ее, темный эльф внутренне содрогнулся. — Идем в мой кабинет.
Пришло время нам потолковать.
Глава 9
Даламар сидел в кабинете мага в том же самом кресле, в котором седела недавно Китиара, но, в отличие от нее, он чувствовал себя далеко не так спокойно. Где-то внутри тревожно билось ощущение неясной опасности, которое всегда сопутствовало его встречам с Рейстлином. Однако ему удавалось сдерживать свой страх. Внешне он не выказывал никакого беспокойства и выглядел скорее умиротворенным, а что до яркого румянца, появившегося на обычно бледных щеках эльфа, то его можно было объяснить благоговейным трепетом и восторгом оттого, что учитель почтил ученика своим доверием.
Вообще Даламар бывал в кабинете довольно часто, но — в отсутствие учителя.
Рейсшин обычно проводил свои вечера в одиночестве, занятый изучением книг, которыми были уставлены полки. В это время никому не позволялось мешать ему.
Даламар посещал кабинет только в дневные часы, да и то лишь тогда, когда у Рейстлина были дела где-то в другом месте. Только в это время темному эльфу позволялось, нет — предписывалось изучать колдовские книги самостоятельно. Да и то не все. Рейстлин строго-настрого запретил ему даже прикасаться к книгам в темно-синих переплетах.
Разумеется, однажды Даламар попытался нарушить запрет. Переплет книги был пронзительно холодным на ощупь, таким холодным, что обжег ему пальцы. Не обращая внимания на боль, темный эльф открыл книгу, но, бросив на страницы всего один беглый взгляд, поспешно ее захлопнул. Все слова были перепутаны, и он не смог разобрать ни строчки. И только потом он обнаружил, что книги защищены охраняющим заклятием. Любой, кто осмелился бы смотреть в них достаточно долго, не имея ключа к шифру, неминуемо сошел бы с ума.
Увидев обмороженные руки Даламара, с которых клочьями слезала кожа, Рейстлин поинтересовался, что случилось. Эльф пробормотал что-то о пролитой кислоте, являвшейся компонентом магического заклинания. Учитель улыбнулся, но ничего не сказал. В этом не было нужды — обоим было все ясно.
Теперь он попал в кабинет по приглашению Рейстлина, почти как равный к равному… Но Даламар вновь чувствовал страх, смешанный с опьяняющим восторгом.
Рейстлин сидел напротив него за резным деревянным столом, положив ладони на книгу в темно-синем переплете. Его пальцы рассеянно поглаживали кожу переплета, осторожно касаясь вытисненных на ней рунических надписей. Глаза Рейстлина были устремлены на Даламара. Темный эльф, однако, оставался недвижим под безжалостным, проницательным взглядом.
— Ты был слишком молод, чтобы подвергнуться Испытанию, — неожиданно сказал Рейстлин. Даламар моргнул. Этого он не ожидал.
— Но не так молод, как ты, шалафи, — ответил он. — Сейчас мне девяносто по нашему эльфийскому счету, что соответствует примерно двадцати пяти человеческим годам. Тебе же, насколько я помню, был всего двадцать один год, когда ты отважился на Испытание.
— Да. — По лицу Рейстлина пробежала тень. — Мне был… двадцать один год.
Даламар увидел, как рука, лежавшая на переплете книги, словно от сильной боли, внезапно сжалась в кулак, а золотистые глаза ярко вспыхнули. Ученик, однако, нисколько не был удивлен этим проявлением чувств. Испытание было необходимым условием для каждого мага, который стремился овладеть высшим искусством колдовства. Испытание проходило в Вайретской Башне Высшего Волшебства, и проводили его главы всех трех Лож. Практикующие маги Кринна уже давно поняли то, чего никак не могли постигнуть жрецы: для того чтобы сохранить гармонию мира, необходимо дать маятнику возможность свободно передвигаться между Добром, Злом и Равновесием. Стоило чему-то одному возобладать, стоило в одном положении заклинить маятник, н мир тотчас же шагнул бы навстречу своей гибели.
Испытание было жестоким. Высшие уровни магического искусства, которые дают магу настоящее могущество, отнюдь не предназначаются для пустоголовых бездельников и растяп. Испытание было специально разработано для того, чтобы избавиться от недоучек, избавиться навсегда, ибо наказанием за провал была смерть. Предстоящее Испытание вызывало у Даламара кошмарные сны, и он прекрасно понимал, чем вызваны переживания его учителя.
— Я выдержал Испытание, — прошептал Рейстлин, и его взгляд обратился назад, к тем далеким дням. — Когда я вышел наружу, я стал таким, каким ты видишь меня сейчас: кожа моя приобрела этот желтый оттенок, волосы поседели, а глаза… — Он мысленно отогнал нахлынувшие воспоминания и пронзительно посмотрел на Даламара. — Ты знаешь, что я вижу этими глазами, зрачки которых имеют форму руны Песочных Часов?
— Нет, шалафи.
— Я вижу время и то, как оно воздействует на все сущее, — сказал Рейстлин.
— Человеческая плоть сморщивается и иссыхает, цветы увядают, скалы крошатся, источенные ветрами и непогодой. Я вижу одну лишь зиму, Даламар. Даже ты… — Глаза Рейстлина остановились на лице ученика. — …Даже твоя плоть, плоть эльфа, которая стареет так медленно и для которой годы все равно что легкие весенние дожди, стареет и умирает в моих глазах. На твоем молодом лице, Даламар, я вижу печать смерти!
