В поисках солнца (СИ) - Мария Дмитриевна Берестова
Это озарение было удивительным. Дерек понял, что он, в самом деле, не отвечал ни за выбор Грэхарда, ни за выбор Эсны. И это не он был виноват в том, что Эсна полюбила его, и что Грэхард не сумел этого принять. Потому что Эсна имела полное право самой решать, кому дарить свои чувства, а Грэхард имел сотни возможностей поговорить с Дереком прямо, а не ждать молчаливо, когда он сам решит пожертвовать собой.
— Хвала Великому Пламени! — расслабился Райтэн, опуская руки, и после проникновенно добавил: — И Богу твоему слава!
Дерек несмело улыбнулся; на сердце у него стало чуть легче.
— Ещё что-то? — приподнял брови Райтэн.
С удивлением Дерек понял, что да, есть ещё что-то, и ему действительно легчает при мысли, что он может поделиться этим.
— Я его бросил, — с исповедальной болью поведал он, — ни слова не сказав, после ссоры, после того удара… даже записки не оставил… — совсем сорвался от стыда и боли его голос.
Опустив голову, Райтэн полностью разделил эту боль — внутри него она совсем слилась с его собственным раскаянием по поводу того, как он тоже бросил свою семью, не оставив и записки.
— Как же я тебя понимаю, брат, — глухо пробормотал он, и, сделав три резких шаг, сгрёб Дерека в объятья.
С минуту они стояли так, ощущая глубокое, истинное родство, и с удивлением понимая, что каждому из них в его собственной боли стало теперь легче.
— Спасибо, Тэн, — наконец, с большим чувством в голосе произнёс Дерек, отстраняясь.
Отойдя на пару шагов, чтобы увеличить дистанцию до привычного комфортного уровня, Райтэн деловито уточнил:
— В Ньон едем?
Сперва не поняв, чем вызвано такое странное предложение, Дерек, однако, почти сразу сообразил, что друг, видимо, подозревает, что после всех этих открытий и откровений ему нужно непременно теперь нестись в Ньон, объясняться с Грэхардом лично.
Райтэн всегда смотрел на проблемы такого рода конкретно и, не мудрствуя лукаво, предлагал самое простое и очевидное решение.
Он видел, что Дерек страдает, что он не может просто отпустить эту ситуацию, — и он предложил самое простое решение: поехать и поговорить с Грэхардом.
На сердце у Дерека стало совсем тепло и радостно — как будто этот разговор с Грэхардом уже состоялся прямо сейчас.
— Не стоит, — тихо улыбнулся он, разглядывая Райтэна светлым и открытым взглядом. — Десять лет прошло, Тэн. И я, и он уже — другие люди.
Сердце его кольнуло горечью от понимания, что ту, старую, дружбу никогда и никак не вернуть, даже если бы и предположить, что у Грэхарда могло быть такое желание — чего Дерек точно предположить не мог.
Райтэн пожал плечами — мол, ну как знаешь! — и ещё раз спросил:
— Что-то ещё?
Дерек, рассиявшись совсем уж счастливо, покачал головой.
— Вот и чудненько! — довольно кивнул Райтэн. — Значит, можно, наконец, и спать разойтись!
Вместе они рассмеялись; их общее солнце, которое зажглось в день их знакомства, сияло теперь так ярко и тепло, как никогда раньше.
10. Умеет ли Грэхард любить?
Спустя несколько недель Дерек разгребал завалы бумаг на своём рабочем месте в библиотеке столичного университета. Он, наконец, закончил все свои дела, и спустя пару дней они собирались всей компанией возвращаться в Кармидер.
Настроение Дерека было самым солнечным — он был очень доволен и тем, как пристроил все свои столичные проекты, и предвкушением предстоящей поездки, и, ещё больше, — самим фактом возвращения в город, который, определённо, запал ему в душу сильнее, чем все прочие анжельские города.
Хотя он несколько волновался по поводу того, удастся ли ему договориться с кармидерским ректором, в душе его крепла уверенность — да, удастся. Возможно, впервые в жизни он был совершенно уверен в своих силах, и это было новое для него, непривычное, но чрезвычайно приятное чувство.
В мечтах Дереку рисовались картины его будущей преподавательской деятельности. Он даже начал уже пересказывать в голове какие-то любимые свои исторические эпизоды, фантазируя о том, будто преподносит их студентам; и фантазии эти были более яркими, заманчивыми и затягивающими, чем любые другие, когда-то имевшие место в его жизни.
Сердце Дерека пело и рвалось навстречу будущему — состояние, в которое он погрузился впервые. Отсутствие страха перед этим самым будущим было настолько непривычным, что пьянило; и он даже напевал себе под нос песни, не в силах держать эту радость внутри себя.
Впрочем, как оказалось, у судьбы ещё имелись для него неприятные сюрпризы.
Он почти уже разгрёб свои бумаги, как в библиотеке вдруг появилось новое и совершенно неожиданное здесь лицо — господин Михар.
Не терпящим возражений жестом он отослал библиотекаря вон и спокойно прошествовал к столу Дерека. Выхватив по дороге стул, уверенным движением установил его перед столом и сел напротив.
У Дерека аж зубы заныли от досады и неприязни. Вот уж кого он точно надеялся больше не увидеть!
Господин Михар, меж тем, поморозив его ледяным взглядом, насмешливо уточнил:
— Стало быть, планируете уехать, господин Анодар?
Мысленно скривившись, Дерек нарисовал на лице фальшивое дружелюбие и ответил коротко:
— Именно так.
Михар вежливо приподнял брови: мол, какая незадача!
«Чего ты опять ко мне лезешь-то!» — раздражённо подумал Дерек, начиная опасаться, что о нынешнем визите прознает Райтэн, и это будет иметь самые неприятные для Михара последствия.
Тот, впрочем, о возможных последствиях ни капли не волновался; любезное лицо его оставалось совершенно спокойным, когда он ровным тоном заявил:
— Боюсь, вам придётся распрощаться с этими планами, глас владыки.
Старое, совсем забытое ньонское обращение настолько выбило Дерека из колеи, что он не сумел скрыть своих реакций и невольно всем выражением своего лица подтвердил, что догадка Михара была истинной.
Тот насмешливо скривил губы.
Осознав, что искать Дерека нужно не среди сильных мира сего, а среди их помощников, он напал на след в первые же дни: блондинистого ординарца младшего ньонского принца, когда-то проживающего здесь, помнили и некоторые столичные жители. Михару даже не требовалось особых интриг: он просто нашёл людей, которые помнили юного Дерека и смогли засвидетельствовать, что таки да, господин Анодар весьма на него похож.
Версия «личный раб грозного ньонского владыки» объяснила все странности, и Михар полагал, что Тогнары со всеми своими ультиматумами могут ими теперь подтереться: тайна Дерека оказалась слишком компрометирующей, и шантажировать его доносом Грэхарду было беспроигрышной стратегией.
Ни сам Дерек, ни даже Тогнары не решатся связываться с Грэхардом.
Теперь Михару стало вполне понятно, отчего
