Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы

Но за дверью всё смолкло.

— Этот ход, в который ты пришёл, хорошо защищён? — спросил Лён. — Она не пройдёт в него?

— Конечно. — подтвердил Лазарь. — Иначе я бы не решился пользоваться им. Он ведёт в мои покои. Здесь ведь ранее была опочивальня моей жены.

— И с каких пор она лютует?

— С каждым годом всё хуже. Сейчас она побежала в город — искать случайных прохожих или приезжих, кто не знает.

— И часто ей перепадает добыча? — спросил Лён, содрогнувшись при мысли, что кто-то в этом городе может бродить ночами по улицам.

— Нет, совсем не часто, оттого она и бесится. Побегает по улицам, убедится, что добычи нет — ведь даже собаки и кошки сбежали прочь — и вернётся сюда. С рассветом она успокаивается.

В опровержение его слов за толстой металлической решёткой окна возникла гибкая фигура. Сияющее драгоценными камнями тело, тяжёлые золотые волосы, тонкое фарфоровое личико и огромные, мерцающие множеством разноцветных искорок глаза.

Удар в решётку был так силён, что затряслись и задребезжали стёкла.

— Открой окно, впусти меня. — запел серебряный голос, а руки монстра сотрясали крепкую решётку — сила каменной девы была чудовищной. Она просунула одну руку и выбила стекло. Изящные тонкие пальцы хищно сжимались — они шарили в воздухе, пытаясь поймать добычу.

Некоторое время демоница взывала к отцу, пыталась выманить гостя — всё это время оба человека молчали, стоя на безопасном расстоянии. Потом монстр спрыгнул с наружного парапета.

— Может, стоило сбить камень под окном? — спросил Лён.

— Не имеет смысла. — перевёл дух царь. — Она прекрасно лазает по любой каменной стене. Летать разве что не умеет.

Он подошёл к другому окну, где были целы стёкла, и посмотрел наружу.

— Уходит.

Лён тоже выглянул.

По высокой дворцовой стене полз монстр — сверкающее разноцветными искорками тело легко вскочило на зубчатую ограду, перемахнуло через неё и исчезло.

— Я отправлюсь посмотреть, что она будет делать. — сказал Лён.

— Даже и не думай!! — встревожился царь. — Ты не представляешь, на что она способна!

— Я буду осторожен. — пообещал волшебник.

Выйдя за пределы дворца, он прибег к своему любимому средству: обратился совой и взмыл над стенами. Не стоило показывать царю все свои возможности, и так Лён уже проявил слишком много.

Город был мертвенно молчалив. Теперь, с высоты полёта, Лён увидел то, что прежде не заметил: все дома снабжены массивными дверями, обитыми металлом, и на всех окнах установлены толстые решётки. За плотно закрытыми ставнями не виделось ни искры света. Мостовая поблёскивала своими серыми камнями под светом полной луны, а дома казались склепами.

По пустынной улице двигалась изящная тонкая фигурка, ночной ветер слегка развевал её волосы, которые в лунном свете выглядели не золотыми, а серебристо-белыми. Девушка подходила к домам, стучалась в двери, звала, смеялась. Нежный голос, похожий на пение хрустальных струй, неожиданно переходил в низкое рычание, но в ответ не раздавалось ни звука.

Монстрица не спеша затрусила на площадь. От недавнего балагана и торговых рядов там не оставалось ничего. Цыганские обозы исчезли. Внимательно обследовав камни и ничего не найдя, девушка быстро побежала к городским воротам. Там она перемахнула через стену и спрыгнула вниз — на землю. Она мчалась по дороге, словно шла по следу. И вот нашла, что искала: среди поля стояли цыганские повозки.

Цыгане ещё не спешили спать — они сидели вокруг костра, разговаривали, пели песни. В резном кресле восседал на почётном месте цыганский барон — тот самый держатель балагана, с которым встретился Лён нынче утром. Теперь он был одет нарядно, да и вообще весь табор выглядел иначе — совсем не такими оборванцами, как в городе. Всё это было видно с небольшой высоты, на которой кружила белая сова. Ещё ей было видно, как подкрадывается к людям каменная дева. Вот один молодой парень отошёл от обоза и стал насторожённо вглядываться в темноту. Он отходил от своих всё дальше и дальше — словно его кто-то звал. Никто, кроме птицы, не видел этого. И вот от земли поднялась стройная фигура — она манила юношу к себе. Прекрасное лицо каменной девы освещалось лунным светом, глаза её были застенчиво потуплены.

Молодой цыган неуверенно остановился, рассматривая это странное создание, похожее на фантастический сон. Тогда глаза девушки открылись, и она глянула на человека.

— Иди ко мне, мой милый, я буду любить тебя. — пронёсся над сонным лугом дивный голос. И парень дрогнул — качнулся и зачарованно двинулся к ней.

Недалеко от этой пары опустилась на землю белая сова. Ещё мгновение, и на траве уже стоял обычный человек.

— Оставь его. — сказал он монстру.

Девушка повернула к нему своё лицо и некоторое время молча рассматривала. Потом двинулась с места. Глаза без зрачков смотрели, не мигая, — они зачаровывали. Лён почувствовал на себе мощный зов, идущий от каменной дьяволицы. Решимость покидала его, но в руке что-то резко завибрировало.

— Очнись, Лён! — крикнула Гранитэль.

Сознание вернулось так же неожиданно, как и оставило его минутой ранее. Он уже видел идущую к нему монстрицу — та не торопилась, словно пыталась получше рассмотреть новую добычу. Она неестественно улыбалась, и Лён вдруг понял, отчего. Улыбка становилась всё шире — рот растягивался. Лицо каменной красавицы утратило всякую привлекательность, оно растянулось вширь. А рот всё открывался, обнажая гораздо более зубов, чем может быть у человека. Жемчужные лезвия сверкали при свете луны. И вот безупречное лицо превратилось в чудовищную маску — сплошные челюсти, усеянные острыми зубами.

Борясь с тошнотой, Лён выхватил свой меч. Тот воссиял яростным белым светом, словно рвался в бой.

— Нет, Лён, не надо, просто уходи! — звала его Гранитэль.

Царевна длинным прыжком покрыла расстояние и тут же напоролась грудью на дивоярский меч.

Дикий рёв потряс ночную тишину, сменившись на пронзительный визг, от которого закладывало уши.

Лён пытался вырвать своё оружие из тела монстра, но меч не расставался со своей добычей — он словно врос в сверкающее тело. Отбивая руками цепкие пальцы каменной девы, Лён дёргал за рукоять, потихоньку вытягивая его. Воющее существо повалилось на землю, держась руками за лезвие, а дивоярец, собрав все силы, упёрся ногой в тело монстра и рванул свой меч. Сверкающее лезвие с хрустом обрезало каменные пальцы, но сил явно не хватало — половина лезвия застряла в теле.

— Скажи слово, Лён!! — кричала Гранитэль. — скажи слово, иначе мне придётся нарушить Жребий! Тогда придётся отказаться от спасения Пафа!