Татьяна Минасян - Не такие, как все

— Не надо меня бояться, — устало заговорил Борис, медленно подходя к юноше. — Пожалуйста, сядь и выслушай, что я тебе скажу.

Тот взглянул на него большими, почти детскими глазами. От него пахло засохшей кровью, дешевым сигаретным дымом и пивом, а еще почему-то свежей краской для принтеров. И он был страшно испуган — воздух в комнате был буквально насквозь пропитан адреналином. Борис вздохнул, понимая, что разговор ему предстоит долгий и тяжелый.

— Успокойся, — продолжил он, стараясь не обращать внимания на все эти резкие запахи. — Я не сделаю тебе ничего плохого. И никто из моих друзей тоже.

"Тем более, что все самое плохое с тобой уже произошло", — добавил он про себя.

— Кто вы вообще такие?! — в отчаянии простонал его собеседник. Он все еще продолжал стоять у окна, хотя должен был, по идее, чувствовать еще более сильную слабость, чем Дымков.

— Мы… — начал Борис, но внезапно замялся. — Как бы тебе объяснить… В общем, мы не совсем такие, как обычные люди. Мы умеем превращаться в животных. В волков.

Молодой человек попятился к окну, натолкнулся на подоконник и так и остался стоять, облокотившись на него спиной.

— Вервольфы… — прошептал он одними губами, что, впрочем, не помешало Борису прекрасно его расслышать.

— Да, ты прав, именно так нас обычно называют, — подтвердил он. — А еще оборотнями. Скажи, где ты о нас слышал? Или просто книги читал?

— Я фильм когда-то смотрел, — пробормотал юноша. Он хотел сказать что-то еще, но передумал и только махнул перевязанной рукой, тут же сморщившись от боли.

— Как ты себя чувствуешь? — шагнул к нему Борис. — Лучше ляг или сядь, тебе не стоит…

— Не подходи! — вытянув здоровую руку вперед, парень затравленно вжался спиной в подоконник, и Дымков, не желая пугать его еще сильнее, остановился посреди комнаты:

— Я правда ничего тебе не сделаю. Ты же видишь, я сейчас в человеческом облике. И я вообще ни разу в жизни никого не кусал.

— А тот, другой, который ночью здесь был..?

— Это мой друг. Член нашей… стаи. Ты забрался в его дом в полнолуние. В такой день, когда мы не можем себя контролировать. Он не виноват в том, что случилось.

— Он сделал меня вервольфом, таким же, как вы? — в голосе юноши уже не было того панического страха, были лишь бездонные черные тоска и обреченность. Борис почувствовал облегчение от того, что парень сам все понял, и ему не пришлось говорить это самому. Облегчение, за которое ему тут же стало стыдно.

— К сожалению, да, — кивнул он, снова пытаясь подойти к своему новому товарищу по несчастью. — Но поверь мне, все не так плохо, как тебе сейчас кажется. С этим тоже можно жить.

— Нет, — помотал головой молодой человек. — Я тебе не верю.

— Я понимаю. Ты сейчас думаешь, что твоя жизнь кончена, но клянусь тебе, это не так! Посмотри на меня, я живу так уже семь лет и…

— Я не верю, что ты оборотень, — ничего не выражающим голосом перебил его юноша. — Вы все психи, ненормальные, а ночью — это просто собака была большая! Я никому из вас не верю!!!

Он сорвался на крик и, казалось, был близок к истерике, и Борису пришлось снова отступить назад. Кажется, он выбрал неправильную тактику. Мягкостью и уговорами здесь ничего нельзя сделать, надо действовать жестко. И наглядно, хотя делать это сейчас ему просто ужас как не хочется…

— Смотри! — сердито прикрикнул он на новичка и, чуть наклонившись вперед, заставил себя изменить облик. Тело, еще не успевшее окончательно оправиться после прошлой ночи, тут же вспыхнуло болью. Запахи и звуки, и без того слишком явные, стали еще сильнее и резче. Перед все еще не верящим своим глазам юношей опустился на все четыре лапы крупный пепельно-серый волк с длинной пушистой шерстью. Не желая совсем уж сильно запугивать своего "зрителя", он несколько раз дружелюбно вильнул хвостом, несмотря на то, что сейчас даже более простые движения давались ему крайне тяжело. Однако делу это не помогло: вздрогнув в первый момент, парень вдруг оглянулся, посмотрел куда-то за окно и неожиданно со всей силы рванул на себя оконную ручку. Одна из створок окна с треском распахнулась, и прежде, чем Борис успел хоть что-то сделать, его "подопечный" вскочил на подоконник и сиганул вниз, на расположенный прямо под окном шиферный козырек веранды.

Дымков прыгнул за ним, поставил передние лапы на подоконник и, видя, что юноша собрался прыгать с козырька за землю, собрал последние силы и вернул себе человеческий облик.

— Вернись! — позвал он срывающимся голосом, повалившись на колени перед подоконником и чувствуя, что самостоятельно встать уже не сможет. — Подожди!

Юноша прыгнул вниз и тихо вскрикнул. Однако судя по сразу же раздавшемся с земли торопливым шагам, прыжок его был удачным.

— Задержите его! — закричал Дымков, с трудом поднимаясь на ноги и всей тяжестью наваливаясь на подоконник.

Но уже было ясно, что кричать и пытаться остановить беглеца бесполезно. Скрипнула калитка, противно завизжала автомобильная сигнализация, а еще через минуту этот звук перекрыл куда более громкий визг Илоны:

— Стой! Куда?! Это же моя машина!!!

Борис сполз с подоконника обратно на пол и уткнулся лбом в стену, едва сдерживаясь, чтобы не взвыть от досады.

Автомобиль Илоны они нашли недалеко от въезда в Выборг — молодой вервольф просто бросил его на обочине, не потрудившись даже захлопнуть дверцу. Ни магнитофона, ни зеркал в машине не было, но их, скорее всего, украл не угонщик, а кто-нибудь из проезжающих мимо автомобилистов. Ругалась Крижевская так, что и Борис, согласившийся подвезти ее до города, и другие ее попутчики-мужчины, сами при случае способные цветисто выматериться, слушали девушку с открытыми от удивления ртами. "Хорошо еще, — подумал про себя Дымков, — что Мария на даче осталась, за Антоном присматривать! Ей бы от такой ругани точно плохо стало!"

— Стоит ли так разоряться? — спросил Афанасий, когда девушка исчерпала свой словарный запас. — Позвони своему дружку — он за тобой приедет. А потом купит тебе кучу новых зеркалец!

— А до этого мне как ездить?! — набросилась на него Илона, но совету Ликина все же последовала — достала мобильник и начала набирать номер своего приятеля Марка. Созвонившись с ним и договорившись, что она подождет его возле своей машины, Крижевская повернулась к Борису:

— Спасибо, что подвез, но теперь уезжайте. Не хватало еще, чтобы он меня увидел за городом в мужской компании!

Друг Илоны не знал о том, кто она. Вервольфы вообще редко заводили романы с людьми, а если это все же случалось, почти никогда не говорили своим любимым всей правды о себе. Филипп и Борис, не ставшие скрывать от своих подруг собственную двойную сущность, были скорее исключением из этого правила.