Татьяна Минасян - Многоцветная магия

Ольховский обменялся с ним взглядами, и они оба едва заметно покачали головами — никого, кроме них, в зале больше не было. Звенислава, однако, не спешила уходить: продолжая что-то рассказывать, она остановилась в углу зала возле большого, почти в половину человеческого роста пузатого расписного кувшина, и ее помощники, не рискнув перебивать старшую волшебницу, встали рядом и, наконец, прислушались к ее речи.

— …это прослеживается везде, — говорила лесная волшебница, в тот момент ничем не отличавшаяся от обыкновенной сотрудницы музея. — Если мы говорим о живописи — на любом полотне будет хотя бы одна сухая ветка или целое засохшее дерево. Если об архитектуре — какая-нибудь мелочь во дворце специально останется недостроенной. Даже когда мастера делали разные бытовые вещи, посуду, например, они тоже придерживались этого правила. Вот посмотрите на этот кувшин, — Звенислава сделала шаг в сторону, подпуская свою крошечную аудиторию поближе к экспонату. — Видите — везде орнамент нарисован ровно, а вот эта кайма словно бы прерывается. То есть тот, кто его расписывал, сначала очень старательно прорисовывал все линии, а потом специально допустил небрежность.

— Зачем? — вырвалось у Златова, и экскурсовод укоризненно покачала головой:

— Молодой человек, вы вообще меня не слушали? Я же объясняла — в Древнем Китае считалось, что ни человек, ни его творения не должны достигать полного совершенства. У всего должен быть пусть крошечный, пусть совсем незначительный, но недостаток. Потому что полностью безупречному идеалу становится не к чему дальше стремиться, а значит, ему остается только разрушиться. Кстати, обратите внимание еще на одну вещь. Видите вот эти капли? — она вновь повернулась к "не достигшему совершенства" кувшину, на выпуклом боку которого действительно застыли две дорожки темно-коричневой краски, образованные скатившимися по нему каплями. — Посмотрите на них повнимательнее. Куда они стекают?

Двое молодых людей, неожиданно для самих себя заинтересовавшихся лекцией, наклонились почти вплотную к стеклу, отделявшему их от экспоната.

— Они текут вверх! — первым сообразил Юрий. — В смысле, когда они стекали, этот кувшин стоял вверх ногами.

— Совершенно верно, — теперь уже более благосклонно улыбнулась ему Звенислава. — Получается, что мастер перевернул этот очень тяжелый кувшин, который, кстати, при этом запросто мог разбиться, уронил на него две капли, дал им скатиться вниз, а потом, когда краска высохла, перевернул кувшин обратно.

— И зачем же? — на этот раз удивился Симеон.

— А вот этого мы не знаем, — сохраняя ученый вид, ответила волшебница. — Можем только предполагать, что это был поиск чего-то необычного, нестандартного. Как в современной абстрактной живописи, — прибавила она вдруг совершенно другим, озорным тоном. — Ну ладно, если вопросов у вас нет, идем дальше.

Как и следовало ожидать, вопросов у ее слушателей, слишком занятых "сканированием" помещения, не возникло, и все трое вернулись в коридор. Звенислава теперь выглядела заметно озабоченной.

— Ну что, — строго спросила она своих добровольных помощников, — вы тоже никого чужого там не углядели?

Те молча пожали плечами, и на лице Звениславы отразилось разочарование:

— Что ж, значит, ошибочка вышла. Придется поискать в других местах.

Лица Юрия с Симеоном начали вытягиваться, и она поспешила добавить:

— Мне придется, не вам. Вас туда все равно не пустят, так что можете идти. И спасибо за помощь.

Симеон в ответ, как и при встрече со Звениславой, слегка поклонился. Юрий, как представитель другой общины, ограничился вежливым кивком.

— Вот только… — не очень уверенно пробормотал Симеон, — вы нас к выходу не проводите? А то сами мы вряд ли отсюда выберемся.

Волшебница снисходительно улыбнулась:

— Нет так уж это и сложно — не лабиринт все-таки. Ладно, идите за мной — надо же вас как-то вознаградить за внимательное слушание.

— Да мы вообще-то мало слушали… — чуть пристыженно признался Златов. — Трудно было и слушать, и, одновременно, стены обшаривать.

— Это-то как раз понятно. Но со стороны вы смотрелись просто как идеальные туристы — молчат, жвачек не жуют, друг друга не толкают — только внимательно все рассматривают. Я, собственно, потому так и увлеклась. Очень уж приятно было перед вами выступать, так что я решила довести экскурсию до конца, хоть в залах никого и не было.

Несмотря на обещание вывести помощников из музея, Звенислава проводила их только до второго этажа, заявив, что дальше дорогу находят даже самые неразумные туристы. Приятели тут же доказали, что они еще глупее "самых неразумных" и проплутали по Эрмитажу в поисках выхода еще полчаса, спрашивая дорогу у каждой встреченной ими смотрительницы и снова сбиваясь с пути уже в следующем зале или коридоре. В конце концов, Симеон со словами "Я лесной маг или где?" принялся выбирать дорогу, руководствуясь собственной интуицией, и поспешил вперед по очередной галерее, увлекая своего товарища за собой. Златов, который уже давно оставил все попытки сориентироваться, особо не сопротивлялся. Доверившись Симеону, он попробовал еще раз посмотреть на окружающие его произведения искусства "третьим глазом". Во второй раз это удалось ему лучше: золотое сияние уже не ослепляло его так сильно и не мешало двигаться вперед, а также вовремя замечать повороты и идущих навстречу людей. И хотя этот блеск по-прежнему оставался очень ярким, приглядевшись, Юрий обнаружил, что он неоднороден — кое-где на дворцовом потолке встречались более тусклые темно-желтые "пятна", больше похожие не на сияющие лучи, а на клубящийся туман, где-то плотный, а где-то более разреженный. "Тьфу ты, черт, да ведь это же магические ауры!" — едва не воскликнул Юрий вслух. Да, абсолютно точно — на строительстве Зимнего был занят какой-то сильный волшебник, чьей стихией была земля. Под слоями штукатурки находились целые балки, созданные при помощи волшебства. А судя по форме их желтых ореолов, которую Юрий без особого труда мог разглядеть, маг, который их сделал, превратил в балки первые попавшиеся под руку доски, причем чаще всего совсем небольшие. Что опять-таки подтверждало, что волшебник этот обладал незаурядной магической силой — превратить маленькую вещь в большую было гораздо труднее, чем в такую же по размеру.

Златов уже собрался поделиться своим открытием с Ольховским, но как раз в это время тот вывел его в Каретный зал и, остановившись перед выходом в следующее помещение, радостно зашептал:

— Мы почти пришли, уже совсем немного осталось. Я же говорил — лесной маг в принципе не может нигде заблудиться!