Мария Гинзбург - Погасить Черное Пламя

– Посадник предлагал им разместиться на центральной площади, – сказал Змееслав. – Но гросайдечам там не понравилось. Они улетели куда-то.

– Куда?

Змееслав пожал плечами. Он пытался выяснить это у Дитриха. Но дракон не смог объяснить старшему химмельриттеру, где находится место, в котором гросайдечи собирались ночевать. Змееслав понял две вещи: связаться со всадником телепатически дракон оттуда не сможет, и там совершенно безопасно. Когда химмельриттеры обсуждали загадочное заявление гросайдечей, Ганс предположил, что гросайдечи перемещаются в какой-то другой мир. Фон Татцельберг сказал мрачно:

– Лишь бы не в Подземный.

– Зиги, да хоть бы и в Подземный, – возразил Змееслав. – Лишь бы они смогли вернуться оттуда.

Тем временем Искандер продолжал, несколько успокоившись:

– Не покидайте Келенборност до прибытия армейского конвоя. Батальон Черных Скорпионов уже на марше, они прибудут к вам завтра к вечеру. На Горб Синкляра выдвинетесь под прикрытием, ясно?

– Я подчиняюсь приказам только Первого Химмельриттера, – сказал Змееслав. – Да и мы с гросайдечами сами себе конвой.

Он крутанул бирюзовое яблоко в противоположную сторону, разрывая контакт. Затем положил яблоко в верхний ящик тумбочки, а тарелку забросил под кровать, чтобы Искандер не смог вызвать его снова. Старший химмельриттер откинулся на подушки и закрыл глаза. Но сон не шел. Змееслав долго ворочался, поминая Искандера недобрым словом.

Проснувшись утром с тяжелой головой, Змееслав не обнаружил на тумбочке перстня, подарка отца. Игнат передал своему сыну страшное оружие Разрушителей – Палец Судьбы. Магический артефакт представлял собой иглу из черного хрусталя длиной около трех дюймов, оправленную в свинец. Разрушители призывали через Пальцы Судьбы мертвую силу. Змееслав долго отказывался носить артефакт. Способности Игната к управлению мертвой силой его сыну не передались, и воспользоваться Пальцем Судьбы он все равно не смог бы. Однако брат Змееслава по матери, который был мастером на все руки, изменил оправу артефакта, прикрепив к ней два кольца. Разрушители носили артефакты на шее, но теперь Палец Судьбы надо было носить на левой руке. Магическая энергия Змееслава, пройдя через созданный Марфором преобразователь, становилась мертвой силой. Старший химмельриттер называл измененный артефакт перстнем-кастетом и очень дорожил.

Изрыгая ругательства, Змееслав перевернул покои вверх дном. Перстень-кастет нашелся под кроватью, рядом с магической тарелкой. Очевидно, старший химмельриттер сам смахнул его на пол ночью.

Змееслав оделся и спустился на крыльцо. С неба сыпался снег. Старший химмельриттер с крайне неприятным чувством смотрел на неторопливый танец тяжелых, крупных хлопьев. Вдруг он услышал голоса. Собеседников отделяла от Змееслава только тонкая стена крылечка.

– Всех шестерых? – с жадностью спросил посадник.

«Так он уже встал», удивился Змееслав. Оинисим разместил гостей в своем доме. Вчера на праздничном ужине в честь прибытия химмельриттеров грузный, неторопливый посадник не показался старшему химмельриттеру ранней пташкой.

– Да, – горячим шепотом отвечал второй голос. Змееслав узнал воеводу Хандагора. – Сбили из катапулей, только чешуя брызнула. Ночью сегодня… Они, вишь, думали, что в темноте их в небе не увидит никто, хотели проскочить, ан нет, не вышло!

У Змееслава потемнело в глазах. Он пошатнулся, оперся рукой о стену. «Так вот почему Искандер кипятком ссал», мелькнуло у старшего химмельриттера.

Оинисим неприятно рассмеялся:

– Мы видим ночью лучше, чем днем. Уж это-то могли бы выяснить, прежде чем соваться в наш лес.

Змееслав задыхался. Перед его внутренним взором мелькали лица шестерых химмельриттеров, полетевших на север.

Малыш Гуннар…

Весельчак Лодур…

Молчаливый Вольфганг…

Неотразимая Брунгильда…

Симон и Петер, новички, которых он почти не знал…

– Но как они могут, – сказал Хандагор. – Неужели они не понимают? Один-то из них человек, им только дай что-нибудь поджечь, но у второго и глаза наши.

– Нет, он не темный эльф, – перебил посадника Оинисим. – Я весь вечер его ауру пытался прочесть. Он не человек, не эльф, а вообще неизвестно что.

– Но старший-то над ними точно эльф, – не сдавался Хандагор.

– Да какой он эльф, – сказал Оинисим презрительно. – Ты цацку у него на руке видел? Полукровка он, Разрушитель проклятый. Они еще когда к нашему лесу подбирались. Насилу королева Ниматэ уговорила их, даже собственного мужа выдала, лишь бы лес спасти… Я этому Смиславу денег ведь предложил. Что ему стоило сказать, что у драконов какой-нибудь насморк открылся? От нашего снега? Нет, отказался. Сидел, глазами мыргал, и все в свою дуду – я, дескать, подчиняюсь приказам только Первого Химмельриттера. Я ему – и твоего первого золотом осыплю, только уйдите, ради всех богов. А он только засмеялся в ответ.

– Сволочь…

– Не то слово, – согласился голова. – Пойдем в дом, гонца с такой приятной вестью от души попотчевать надобно. Старое миасское открою.

Заскрипел снег. Оинисим и Хандагор взошли на крыльцо. Змееслав онемел, увидев, что их лица испещрены черными язвами. Воевода и посадник тоже не были готовы к этой встрече. На их лицах, сменяя друг друга как картинки в волшебном фонаре, промелькнули страх, ненависть и фальшивое благодушие.

Что Змееслав мог сказать этим эльфам? Что Разрушитель Игнат создал гросайдечей вовсе не для того, чтобы уничтожить их родину, а для воздушного патрулирования границ Драконьей Пустоши? Что Черное Пламя сейчас сидит перед входом в Инкубатор, храмом химмельриттеров? Что император Мандры время от времени постукивает хвостом по крыше, отчего храм трещит по швам, и играючи царапает стены? Разрушитель Игнат создал Инкубатор и насытил здание своей магией, и там – и только там – из обычного драконьего яйца вылуплялись четыре гросайдечи. Отец Змееслава давно покинул Цитадель Воздушных Ящериц, и в случае разрушения Инкубатора некому было бы восстановить храм. А на настоящих драконах химмельритеры ездить не смогли бы. Боремия снова превратилась бы в выжженную, безлюдную местность.

Оинисим опомнился первым.

– Какое-то поветрие привезли вы к нам, господин химмельриттер, – сказал посадник и коснулся рукой щеки. – Вон, как меня обсыпало… А я рядом с вами сидел. Вы, может, какое средство знаете от этой заразы?

– Чешется невыносимо, – подхватил Хандагор. – И с начальником гарнизона такая же беда. И с главой купеческой гильдии, и с дочкой его…

– Я думаю, что с главарем городской гильдии убийц то же самое, – холодно прервал его Змееслав. Хандагор осекся. – И с сыном его… А средство простое – тот, кто проводит ночи в своей постели, а не шляется неизвестно где, этой хворью не заразится.